Юрий Гирченко - Рассказы
Вышли из общежития. Посмотрели по сторонам. Нет, все тихо…
Да уж, трепаться — не мешки ворочать… Журналисты тоже кушать хотят, ну, пусть поговорят… Хотя лучше бы обращали внимание на то, как армия разворовывается.
Помнится, случай такой был.
Стоял как-то на регламенте один наш самолет. Регламент, чтоб понятней было, это техническое обслуживание, которое непосредственно в части производится. Так вот, стоял он там несколько дней, а потом в один прекрасный день исчезла с него пушка ГШ-23.
Около месяца ее искали, но найти так и не смогли. И вот что интересно, крепится эта пушка особым способом, также и снимается. Снять ее и вывезти за пределы части за пару часов посторонний не смог бы. Значит, это сделал кто-то свой. Местных прапорщиков, азербайджанцев, в полку много. Подозрение, конечно, в первую очередь пало на них, но доказать ничего не удалось. Поэтому был просто уволен из рядов Вооруженных Сил капитан, начальник группы регламента.
А через несколько месяцев рассказывали, что азербайджанские боевики прикрепили пушку в кузове грузового автомобиля и так возили ее, периодически обстреливая армянские села.
Да, много всего было…
Наш ИЛ-76 оторвался от земли… Все! В Россию!
А на аэродроме остались десантники со своими БМД, прикрывая вывод нашего полка.
Июнь 2001 г.
Трибунал!
Закавказье 1992-й год.
Очень трудно понять человека, если он пытается объяснить вам то, в чём сам практически ничего не понимает, но, делая умное выражение лица, старается внушить вам, что вы дилетант. Особенно остро воспринимается это, когда перед вами ваш начальник. По армейским законам: начальник всегда прав! Следовательно, он умней и опытнее любого своего подчинённого. Но всегда — ли это так?
Полковник — проверяющий сидел за столом в кабинете командира части и, высокомерно смотря на стоящего перед ним капитана, проговорил:
— Почему, товарищ капитан, из вашего подразделения дезертировали солдаты?
— Случилось так, товарищ полковник.
— Это не ответ, капитан! — повысив голос, проговорил полковник.
— Но ведь… — начал было отвечать капитан, но полковник его перебил:
— Что, но ведь? Что вы мямлите, как мальчишка? Отвечайте!
— Товарищ полковник, здесь у нас в Карабахе — «горячая точка», так сказать. Вот некоторые бойцы и не выдержали, домой убежали.
— Что вы тут передо мной дурака валяете? Знаю я, что здесь происходит. Вы ответьте, почему ваши солдаты убегают? Какие меры принимаете вы лично?
— Товарищ полковник, солдаты сбежали позавчера. Вчера мы всех троих отловили и доставили в часть.
— Отловили? Вы что охотник? — саркастически произнёс проверяющий.
— Возможно, я не совсем правильно выразился, но суть в том, что все солдаты моего подразделения находятся на территории части.
— Это хорошо! Но это не освобождает вас от ответственности! — привстав со стула, прокричал полковник.
Затем, успокоившись, проверяющий сев обратно на стул, проговорил:
— Мы будем рассматривать вопрос о вашем соответствии занимаемой должности командира роты. А лично я думаю, что вам не место в Вооружённых Силах. Что молчите?
— Есть! — ответил капитан.
— Что, есть? — переспросил полковник.
— Не понял ваш вопрос, — удивился капитан.
Полковник выдвинул вперёд нижнюю челюсть и громко произнёс:
— Вы плохой офицер, раз не можете удержать в части своих солдат!
Капитан набрал в лёгкие воздух и тяжело выдохнул.
— Что вздыхаете, капитан?
— Товарищ полковник, мои солдаты действительно предприняли попытку дезертировать, но сейчас они на месте, в казарме. А вы знаете, что сейчас творится? Советский Союз распадается на куски! И я думаю, что солдаты будут бежать к себе на родину. Внутренние войска уже ушли отсюда. А мы тут торчим, как не знаю кто и зачем. Никаких приказов определённых нам не дают. Что мы тут делаем? Вы сами, хоть знаете?
— Вы провокатор, капитан! — грозно прокричал полковник.
— Да, не провокатор я. Я просто понять хочу!
— Закройте рот и молчите, капитан! — прокричал проверяющий.
В их разговор вмешался, до этого молча сидевший в углу кабинета, подполковник — командир части:
— Знаете, товарищ полковник, капитан во многом прав. Нет, конечно, очень плохо, что солдаты пытаются дезертировать. Но что мы тут делаем вообще?
— У вас есть приказ, товарищ подполковник, вот и выполняйте! — ответил проверяющий.
— В том — то и дело, что приказов нет вообще никаких, — спокойно проговорил командир части.
— Значит, будут! — парировал проверяющий.
— Дату не уточните? — спросил подполковник.
— Не валяйте дурака, подполковник!
— По вашему мнению, мы тут все дурака валяем?
— Да вы что? Совсем охренели здесь? — истерически прокричал проверяющий.
— Возможно, в вашем понимании мы тут действительно охренели. А как не охренеть, когда в нашу сторону местное население бросает камни, когда через день обстреливают наши караулы? А мы при этом не имеем права открывать ответный огонь! А если и открываем его в целях обороны охраняемых объектов, то отчитываемся перед армейским начальством за каждый произведённый выстрел! И вот вы приехали из Москвы. Мы сначала обрадовались вашему приезду, думая, что вот-вот что-то определиться. А получилось что? Конкретных приказов вы не привезли, а какие-то «разборы полётов» учиняете, унижая моих боевых офицеров. Я не побоюсь этого слова — боевых офицеров! — на одном дыхании проговорил командир части.
— Ну, всё, подполковник, стройте на плацу личный состав части! — приказал проверяющий.
Когда через двадцать минут был построен весь, не находящийся на боевом дежурстве, личный состав части, полковник — проверяющий произнёс речь:
— Товарищи сержанты и солдаты! Проходя службу в Вооружённых Силах Союза Советских Социалистических Республик, вы выполняете почётную обязанность и свой конституционный долг! Поэтому, любой из вас, кто самовольно покинет территорию части, автоматически считается дезертиром. Каждый дезертир подлежит суду Военного Трибунала! Я вам это обещаю! Всем всё ясно?
Строй дружно ответил:
— Так точно!!!
После построения командир части подошёл к проверяющему:
— Думаю, зря вы, товарищ полковник, пригрозили бойцам трибуналом.
— Почему?! Они присягу принимали, значит, и отвечать за дезертирство перед трибуналом будут!
— Они присягу СССР давали, а такого государства уже нет. А если кто-то и убежит, то найти беглеца в независимой Молдове, Узбекистане или Таджикистане будет просто невозможно.
— Ничего, всех достанем! — самоуверенно произнёс полковник.
— Хм! — улыбнулся командир части.
Проверяющий, злобно взглянув на подполковника, сказал:
— Мне пора ехать. Пришлите к штабу мою машину!
Командир отдал соответствующее распоряжение прапорщику — дежурному по автопарку, и пошёл следом за полковником к штабу воинской части. Подойдя к штабу, они стояли молча, думая каждый о своём.
Через пятнадцать минут к ним подошёл дежурный по автопарку и доложил, что ни УАЗика проверяющего, ни солдата-водителя нет, ни в автопарке, ни вообще в части.
— Как нет? — удивился полковник.
— Он, товарищ полковник, заправил машину горючим, — ответил прапорщик и, смотря полковнику в глаза, добавил: — Ну, по вашему приказу…
— Да-да, не заостряйте внимание, — перебил его проверяющий.
— Ну, и выехал из части через разрушенный участок ограждения в то время, когда на плацу построение было, — закончил прапорщик.
— Это что за дыра в заборе? — уже на повышенных тонах поинтересовался полковник у командира части.
— Вчера вечером кто-то из местных произвёл подрыв участка внешнего ограждения.
— Почему не восстанавливаете?
— Восстанавливаем, товарищ полковник. Сегодня, как раз, там солдаты работали, но по вашему приказу было построение всего личного состава на плацу. Там же, на построении была и эта ремонтная команда, — ответил командир.
— Ладно, приедет мой водитель. Может, за сигаретами поехал, — задумчиво произнёс полковник.
— Товарищ полковник, а кто ваш водитель по национальности? — спросил подполковник — командир части.
— Азербайджанец, — ответил проверяющий.
— Ну, тогда, думаю, не стоит его ждать!
— Почему?!
— Дома он уже.
— Как дома?!
— Он азербайджанец, а Азербайджан его родина. Вот, попав на родину, он и дезертировал, — ответил командир части.
— Что вы, подполковник, такое говорите? Этот азербайджанец хороший солдат, и сам напросился со мной в командировку!
— Для чего?
Лицо полковника постепенно стало приобретать серый оттенок, глаза округлились, и первое, что он злобно прокричал, было:
