Степан Пичугов - Неизведанными путями
Ходов со Шпренгером с трудом выбрались из поселка задворками, а остальные члены Совета, видимо, были арестованы. Это были уже не слухи, а факты, ясно говорившие о том, что мы имеем дело с врагом, которого можно было ожидать у нас каждую минуту.
Раздумывать было некогда, поэтому на дорогу, идущую со станции Аргаяш, срочно была выставлена застава из наших дружинников во главе с членом Совета Кондратьевым. Но что еще делать, Совет не знал.
Наконец к вечеру из Екатеринбурга было получено указание создать ревком и приступить к организации добровольческого отряда. В ревком вошли Димитрин, Киприянов, я и другие. На следующий день ревком объявил запись добровольцев в партизанский отряд, который позднее получил название 1-го Рождественского партизанского отряда. Почему партизанский? Ведь он создавался не в тылу врага. Отряд формировался преимущественно из фронтовиков, которые смертельно устали и от войны, и от солдатской службы. Вступление же в партизанский отряд имело как бы временный характер. «Прогоним чехов — и разойдемся», — так думали многие добровольцы. Формировать Рождественский отряд и командовать им было поручено мне, а комиссаром его был назначен Димитрин.
Были проведены митинги в Кузнецком, Губернском, Смолиной, Беспаловке с призывом записаться в отряд. Эти военные приготовления и непосредственная опасность, нависшая над селом, заставили задуматься многих. Каждый по-своему реагировал на события: беднота начала записываться в отряд, кулаки воспрянули духом и повели злобную агитацию против Советов, расхваливая чехов. Они говорили, что чехи почти что русские, что они нам братья и плохого ничего не сделают. Наиболее рьяных и активных агитаторов — кулака Киприянова, Акима-звонаря и других пришлось немедленно арестовать. Срочно была проведена мобилизация конского состава. И. Т. Киприянов и учительница из Кузнецкого Катя Истокская (единственная из учителей, сочувствовавшая Советам) занялись сбором продовольствия для отряда.
На второй или третий день из Челябинска прибежали члены Челябинского Совета Новоселов и Александр Ромашев и с ними еще кто-то третий, фамилию его не помню. Они подробно рассказали нам о том, кто такие чехи и чего они хотят. Оказалось, что поводом к выступлению чехов послужил арест Челябинским Советом чехословацких солдат за убийство мадьяра. В ответ на это чехи предъявили ультиматум Совету. Челябинский Совет пошел на переговоры и принял все требования чехов. Несмотря на это, чехи 27 мая заняли важнейшие учреждения города, а на второй день разогнали Совет и начали арестовывать советских работников.
Только много позднее мы узнали, что мятеж чехов был заранее подготовлен и специально спровоцирован врагами Советов.
Чехи были для нас очень опасным противником, потому что они были хорошо вооружены, прекрасно обучены и организованы.
НА ВЫРУЧКУ ТОВАРИЩЕЙ
В конце мая в ревком прибежал из деревни Мухамед-Кулуева башкир Кучуков и сообщил, что деревня занята казаками, а работники волостного исполнительного комитета — председатель, секретарь и начальник милиции — арестованы и казаки собираются их расстрелять. Рождественский ревком решил немедленно послать небольшой конный отряд на выручку арестованных товарищей. В него вошли бывший батрак Василий Ершов, фронтовик Валентин Зимин, Иван Маркин, братья Кауровы — Леонид и Владимир, братья Пичуговы — Петр и Гавриил, Александр Мучкин и другие. Всего набралось человек двадцать пять. Отряд возглавил я, с нами же отправился комиссар отряда П. Я. Димитрин.
Тридцать пять верст, отделяющие Рождественское от деревни Мухамед-Кулуева, отряд верхами прошел за два часа с небольшим. Приближаясь к деревне, мы узнали от работавших в поле крестьян, что она занята сотней казаков. Что делать? Противник превосходил нас в четыре раза. В этом случае надо было брать не силой, а внезапностью, дерзостью и храбростью. Для этой цели свой отряд я разделил на три части, решив как можно ближе подойти незамеченными к деревне, ударить одновременно с трех сторон, ошеломить противника, вырвать пленников и ускакать. Характер местности вполне позволял это сделать: деревню окружал сплошной лес, почти вплотную подступавший к строениям. Было страшновато, так как риск был большой, но я не сомневался в своих товарищах, поэтому пошел на него. Все понимали, что нужно спасти арестованных, вырвать из рук врага своих товарищей. Эта мысль руководила нашим сознанием.
Подойдя вплотную к деревне и сделав по условному сигналу два залпа, мы с криками «ура» на бешеном галопе рванулись с трех сторон к центру деревни, к зданию волостного Совета.
Казаки, застигнутые врасплох, в панике бросились бежать. Не имея сил их преследовать, мы выставили небольшой заслон и немедленно бросились в здание волости, где, к нашей радости, нашли арестованных товарищей живыми. Сбив замок с кутузки, мы освободили их. Захватив денежный ящик (где, как мы узнали позднее, было 90 000 рублей), пишущую машинку, брошенные казаками винтовки, седла и несколько лошадей, отряд вместе с освобожденными немедленно двинулся в обратный путь. Опасаясь, что казаки, оправившись от паники, могут устроить за нами погоню, мы распустили слух среди жителей деревни, что наш отряд — это только разъезд большого отряда, который движется сюда. Кроме того, обратно мы поехали по другой, малоизвестной дороге, по берегу реки Миасс.
Не знаю, что удержало казаков от погони — слух ли, который мы распустили среди населения о движении мнимого отряда, или что другое, но они нас не преследовали, и мы благополучно вернулись в Тютняры, привезя с собой спасенных товарищей и первые трофеи.
НЕУДАВШЕЕСЯ НАСТУПЛЕНИЕ
В июне село Тютняры превратилось в крупный военный пункт, где собралось несколько добровольческих отрядов екатеринбург-челябинского направления. Первым прибыл Кыштымский отряд, потом Чусовский (каким-то из этих отрядов командовал Тимонин). К этому же времени закончил свое формирование 1-й Рождественский партизанский отряд. Начал формироваться 2-й Рождественский партизанский отряд под командованием Тряпицина. Всего в Тютнярах к концу июня скопилось до полутора тысяч войск екатеринбург-челябинского направления. Участок фронта, который занимал 1-й Рождественский отряд, был растянут от озера Увильды до восточного берега озера Большие Ирдиги, то есть занимал полосу общей протяженностью до десяти километров.
В это время в Тютняры с большой помпой в легковом автомобиле (в Тютнярах это был первый автомобиль, и он произвел впечатление) приехал комиссар екатеринбург-челябинского направления Сергей Мрачковский со своим военруком капитаном Осиповым. Не осмотрев позиций, не ознакомившись лично с войсками, он собрал узкое совещание, на которое, как мне помнится, не были даже приглашены все командиры отрядов. На этом совещании Мрачковский сообщил свой план операции. Он приказал ударить из Тютняр двумя отрядами — Кыштымским и Чусовским — на станцию Есаульскую, чтобы отрезать войска противника, скопившиеся в районе Аргаяша.
1-й Рождественский партизанский отряд должен был оставаться на месте для прикрытия фланга и тыла наступающих войск, но так как в отряде имелась сильная конная группа, то мне пришлось половину ее выделить в распоряжение Тимонина, которому было поручено общее руководство войсками, идущими в это наступление.
2-й Рождественский партизанский отряд, как не закончивший своего формирования, должен был оставаться пока в резерве.
Для поддержки этого наступления из района Надырова Моста должен был наступать отряд анархиста Жебенева. Но, как говорится, «гладко было на бумаге, да забыли про овраги, а по ним ходить».
Ранним утром в день наступления отряды Тимонина с приданной им конной группой 1-го Рождественского партизанского отряда начали движение на Есаульскую. Связи между отрядами почти не было, и мы не знали, как развивались события. Только во второй половине дня стало известно, что наступление на Есаульскую почему-то приостановлено. Эти сведения доставили наши конники, которые были отправлены в распоряжение Тимонина. Они вернулись возмущенные до глубины души тем, что Тимонин, послав их в разведку на Есаульскую, не дождался их возвращения и куда-то исчез со своими отрядами, не оставив никого на исходном пункте даже для связи.
Такие известия нас крайне удивили и показались невероятными. Мы решили немедленно послать разъезд, чтобы разыскать отряды Тимонина, установить с ним связь и выяснить создавшуюся обстановку.
Спустя пару часов послали еще один разъезд, более сильный. Ни первый, ни второй разъезд тимонинских отрядов не обнаружил. Сведения, которые им удалось собрать, были самые разноречивые. По одним сведениям, Тимонин отступил на Кыштым, по другим выходило, что его отряд разбит и рассеялся по лесу. И то и другое было плохо.
