Марк Хелприн - Солдат великой войны
Водитель резко нажал на тормоз. Алессандро бросило на лобовое стекло, но он смягчил удар руками и «дипломатом» и удержался на ногах. Юношу ударило о дверь автобуса, но с подножки не сбросило.
Когда дверь открылась, оба, Алессандро и юноша, решили, что победа за ними, но тут водитель поднялся, и они увидели, что он – великан. Алессандро вскинул голову, чтобы взглянуть на него.
– Я и представить себе не мог… – начал он. Потом посмотрел на кресло водителя и только тут заметил, что оно утоплено относительно пола.
Водитель направился к раскрытой двери, и юноша попятился.
– Если ты еще прикоснешься к моему!.. – от ярости у водителя перехватило дыхание.
Алессандро спустился по ступенькам, спрыгнул на землю.
– Если вы не позволите ему войти в салон, я тоже не поеду. Я старик. Это может вам стоить работы.
– Срал я на эту работу, – рявкнул водитель, возвращаясь в автобус. – Я всегда хотел быть жокеем. – Закрыл дверь, и автобус-троллейбус, он же мул, тронулся с места.
Алессандро потрясенно наблюдал, как строитель смотрит в стекло, за которым он сам только что сидел в удобном кресле. Строитель вскинул руки, сетуя, что ничего не может поделать. Потом передумал и рванул в переднюю часть автобуса, но его уговоры, похоже, не помогли, потому что автобус не остановился, и лица шоферов грузовиков, женщин-уборщиц и молодых датчан смотрели на старика и юношу как бесстрастные луны.
– Семьдесят километров до Монте-Прато, – пробормотал Алессандро, глядя вслед удаляющемуся автобусу.
– Через несколько часов мимо проедет другой автобус – но уже в Рим, – поделился с ним юноша, его дыхание после долгого забега еще не восстановилось. – Может, и раньше.
– Я только что из Рима, – ответил старик. – Какой мне смысл туда возвращаться? Мне надо в Монте-Прато. А тебе?
– В Сант-Анджело, за десять километров до Монте-Прато.
– Знаю.
– Еду к сестре. Она живет в тамошнем монастыре.
– Монахиня?
– Нет, стирает там. Они ужасно чистоплотные, но не могут делать этого сами.
Алессандро оглянулся и увидел, что дорога, оставив город позади, стала прекрасной. Справа и слева под опускающимся к горизонту солнцем золотились поля, и высокие деревья по обе стороны дороги сверкали и колыхались под ветром, шуршащим в кронах.
– Вот что я тебе скажу, – предложил он. – Я буду добираться вместе с тобой до Сант-Анджело, а потом дальше, в Монте-Прато.
– Не знаю, подвезут ли нас вдовоем, – ответил юноша. – Все равно автомобилей нет. На этой дороге они вообще редкость, а уж сегодня и надеяться не приходится: святой день.
– Думаешь, я собираюсь стоять на обочине и просить, чтобы меня подвезли? – негодующе воскликнул Алессандро.
– Я сделаю это для вас.
– Нет, не сделаешь. Эти ноги служат мне уже семьдесят четыре года, и я знаю, как их использовать. Кроме того, – он постучал тростью по дорожному покрытию, – у меня есть и это. Она поможет. Длинная, как пенис носорога, и в два раза тверже.
– Но вы не сможете пройти семьдесят километров. Даже я не смогу, – ответил юноша.
– Как тебя зовут?
– Николо.
– Николо, однажды я прошел сотни километров по ледникам и снежным полям, без отдыха, и меня пристрелили бы, если бы обнаружили.
– Это было на войне?
– Разумеется, на войне. Я иду в Монте-Прато, – объявил Алессандро, подтянул брюки, запахнул пиджак, расправил усы. – Если хочешь, составлю тебе компанию до Сант-Анджело.
– К тому времени, как я туда попаду, если идти пешком, мне придется разворачиваться и отправляться в обратный путь.
– Неужели такая мелочь тебя остановит? – спросил Алессандро.
Глядя на стоявшего перед ним старого льва, Николо промолчал.
– Ну, остановит? – Лицо Алессандро вдруг стало таким жестким и требовательным, что Николо испугался.
– Нет, конечно, нет, – ответил тот. – С какой стати?
* * *– Первое, что надо сделать, – сказал Алессандро, – так это провести инвентаризацию и наметить план действий.
– Какую инвентаризацию, какой план? – легкомысленно возразил Николо. – У нас ничего нет, и мы идем в Сант-Анджело.
Старик ничего не ответил. Они промолчали сотню шагов.
– Что вы подразумевали под инвентаризацией? – полюбопытствовал Николо. Не получив ответа, он двинулся дальше, глядя прямо перед собой, решив, что и он будет молчать, раз старик не желает с ним говорить. Но Алессандро знал, что юношу хватит лишь на десяток шагов.
– Я думал, инвентаризация – это то, что делают в магазине.
– Так и есть.
– А при чем тут магазин? – удивился Николо.
– Владельцы магазинов проводят инвентаризацию, чтобы понять, какой есть товар на текущий момент, и планировать стратегию на будущее. Мы можем сделать то же самое. Прикинуть в голове, что у нас есть, какие препятствия могут встретиться на пути.
– Зачем?
– Предвидение – мать мудрости. Если ты собираешься пересечь пустыню, ты должен предвидеть, что тебе захочется пить, и взять с собой воду.
– Но это дорога в Монте-Прато, и по пути встречаются города. Вода нам не нужна.
– Тебе когда-нибудь доводилось пройти пешком семьдесят километров?
– Нет.
– Вероятно, они дадутся тебе с трудом, а мне наверняка будет очень трудно. Я несколько старше тебя, и, как видишь, еще и хромой. Если мне это удастся, то лишь на пределе, а потому я должен точно все рассчитать. Для меня это обычное дело. Что ты взял с собой?
– Ничего.
– У тебя нет еды?
– Еды? – Юноша подпрыгнул и сделал в воздухе полный оборот, показывая, что ничего не скрывает. – Я не ношу с собой еду. А вы?
Старик сошел с обочины и присел на валун.
– А я ношу. – Он открыл «дипломат». – Хлеб и по полкило прошутто, сухофруктов и полусладкого шоколада. Нам понадобится много воды. Жарко.
– В городах, – предположил Николо.
– По пути лишь несколько городов, но между ними будут родники. Мы найдем воду, как только доберемся до холмистой местности.
– Нам не нужна еда. Как только придем в город, сможем поесть там.
– До ближайшего города пятнадцать километров, – возразил старик, – и хожу я медленно. Когда мы туда придем, на небе уже появятся звезды, а все окна и двери мы найдем плотно закрытыми. Хотя мы не сможем поесть в городах, этой еды нам вполне хватит. Ты бы удивился, узнав, как много калорий сгорает при ходьбе.
– А где мы будем спать? – поинтересовался Николо.
– Спать? – переспросил Алессандро, и одна кустистая седая бровь поднялась так высоко относительно другой, что на миг возникло впечатление, будто он попал в автомобильную аварию, да так до конца и не поправился.
– Мы что, не будем спать ночью?
– Нет.
– Почему нет?
– На семидесятикилометровом марше нет необходимости.
– Необходимости, может, и нет, но почему бы не поспать? Кто говорит, что не надо спать?
– Если ты спишь, значит, настроен недостаточно решительно. Тебя унесут сны, ты пропустишь грезы и просто оскорбишь дорогу.
– Не понимаю.
– Смотри, – Алессандро сжал запястье Николо. – Если я решаю, что иду в Монте-Прато, в семидесяти километрах этот город или нет, я иду в Монте-Прато. Ничего нельзя делать наполовину. Если любишь женщину, так любишь всем сердцем и душой. Отдаешь все. Не сидишь в кафе, не занимаешься любовью с другими женщинами, не принимаешь ее как само собой разумеющееся. Понимаешь?
Николо помотал головой, показывая, что нет. У него возникло ощущение, что совместного похода со стариком, скорее всего, не получится, что старик, возможно, сбежал из дурдома или, что еще хуже, каким-то образом до сих пор избегал дурдома, где ему самое место.
– Бог одаривает все свои создания, – продолжал Алессандро, – независимо от их положения и обстоятельств их жизни. Может дать невинность безумцу и небеса – вору. В отличие от большинства теологов, я всегда верил, что даже у червей и ласок есть души, и спасение касается их в полной мере. Бог не дает только одного, того, что надо заработать, того, о чем человек ленивый никогда даже не узнает. Называй это пониманием, благодатью, возвышенностью души… называй, как хочешь. Это приходит только с работой, жертвенностью и страданием. Ты должен отдавать все, что у тебя есть. Любить до изнеможения, работать до изнеможения, шагать до изнеможения. Если я хочу дойти до Монте-Прато, я иду в Монте-Прато. Я не топчусь на месте, как какой-нибудь говнюк с десятком чемоданов, который едет на воды в Монтекатини. Такие люди постоянно подвергают душу смертельной опасности, представляя себе, что они вправе это делать, тогда как в действительности единственная смертельная опасность для души – слишком долго оставаться без нее. Этот мир полон огня.
Поучения Алессандро принесли результат: Николо начал проникаться идеей. Внезапно подхваченный вихрем эмоций и мечтами, он за пару минут определился со своей судьбой и заявил, что пойдет в Сант-Анджело, и в Монте-Прато, и готов идти даже вдвое, втрое дальше, пока не загонит себя чуть ли не до смерти. Его лицо, смуглое, широкое, с волчьими глазами, изогнутыми губами и острым носом, напряглось от решимости.
