Захарий Захариев - Верность
Гайдарь оставил свой инструмент. Горан положил на стол помятую банкноту, и вышли с Тончевым на улицу.
В небе, как перезревшие плоды, готовые упасть, тяжелели звезды. Ветер с моря тянул прохладой.
— Ты говоришь, командир смеется?
Крупные звезды над головой и только что отзвучавшая гайда напомнили Горану о родном селе, защемило сердце. В то же время он почувствовал, что в нем проснулся какой-то задор, неудержимое желание сбить спесь с командира и его компании. Горан уже видел их ухмыляющиеся физиономии, слышал их шутки, и ему было по-мальчишески обидно.
Навстречу ему из-за угла невысокого кирпичного дома вышла молодая девушка с чемоданчиком в руке. Увидев летчиков, она остановилась, потом спокойно пошла им навстречу.
Неожиданно Тончев услышал:
— Барышня, барышня! Извините! Не могли бы вы уделить мне часик-другой?
Прикуривая, Горан осветил лицо девушки. Она смотрела на него испуганными, недоумевающими глазами. Взгляд Горана успокоил ее. И его выходка, по-видимому, уже не казалась ей грубой.
— Только два часа? — с мягкой иронией произнесла она.
— Да, — искренне ответил Горан. — Я вас не обижу. Но если бы вы могли помочь мне! Меня ждут товарищи в ресторане «Морское око». Ждут непременно с девушкой. А мне будет очень приятно, если вы… — Он говорил так искренне, так добродушно, что девушка прониклась доверием к этому человеку.
— Но я же не одета для ресторана, — вспомнила она.
— Так будет даже интереснее. Вам это платье очень идет!
— Хорошо, — согласилась она. — Вы можете подождать меня десять минут? Я живу здесь. — Она указала на дом напротив. — Я быстренько переоденусь. — Она побежала, чувствуя себя причастной к какой-то мальчишеской шалости.
— Только десять минут. Летчики любят точность, — не узнавая сам себя, бросил ей вдогонку Горан.
Тончев молча наблюдал за этой сценой. Ему было неприятно чувствовать себя ее соучастником — он недавно женился, и ночные похождения теперь казались ему чем-то недостойным настоящего мужчины.
Тончев поспешил уйти.
Девушка открыла калитку, вбежала на второй этаж и, закрыв за собой дверь, прислонилась к ней спиной, словно кто-то открывал ее с той стороны.
«Однако, как самонадеян этот летчик! — Она взглянула на часы — было поздно. — В такое время идти в ресторан… Может быть, в Софии так принято? Ну, если увидит меня хоть одна соседка с этим летчиком в такое время — завтра весь город будет знать об этом…» Не зажигая света, она посмотрела в окно. Горан терпеливо ждал ее внизу.
«Летчики любят точность!» — мысленно передразнила она его.
И все-таки она чувствовала доверие к этому парню. Идти или не идти ей с ним? Решено: идти. Она открыла шкаф и достала свои (их было всего три) платья… Ее выбор пал на темно-синее, приталенное. Оно подчеркивало ее стройную фигуру.
Она посмотрела на себя в зеркало и осталась довольна. Спустилась вниз и увидела, как Горан прогуливается от дома до миндального дерева и обратно.
В дверях зала, где веселились летчики, показался Горан. Все как по команде повернули в его сторону голову.
— Наш одинокий рыцарь!
— Он опять один! — раздавались голоса.
Но вот появилась девушка, Горан окинул всех торжествующим взглядом. Официант услужливо принес к столу два стула и галантным жестом пригласил их к столу.
Владимиров потянулся к Горану.
— Где ты разыскал такую красавицу?! Я лопну от зависти. Познакомь меня, — просил он.
— Я еще сам незнаком с ней! — ответил Горан.
— Ах так! — Владимиров повернулся к девушке и вежливо произнес: — Барышня! Разрешите представить вам моего лучшего друга, кандидата в офицеры Горана Златанова.
Девушка удивленно посмотрела на Горана, будто вспоминая что-то, потом облегченно засмеялась.
— Горан?! Сын тети Драги? А я Сийка!
Горан открыл рот, пораженный таким оборотом событий. Он был и обрадован и разочарован. Сийка — его двоюродная сестра.
Горан расспрашивал ее о родственниках, потом она стала расспрашивать его. К их разговорам прислушивались. Многие офицеры решили, что Горан задумал их разыграть.
В конце зала немецкие офицеры и их приятели распевали песни.
— Не выношу этот швабский визг! — нагнувшись к Сийке, сказал Горан. Девушка недоверчиво посмотрела на него и стала грустной.
Кто-то из болгар чистым красивым голосом запел: «Глубокая река не имеет брода, хорошая девушка — не имеет рода». Песню подхватили. Немцы усмотрели в этом вызов и принялись петь еще громче, чтобы заглушить их.
Горан налил стакан вина, выпил и встал. Его душила обида, ненависть к врагам болгарской земли.
Он подошел к одному из болгарских офицеров, подпевавшему немцам, и бросил ему в лицо:
— Недостойно ведете себя на болгарской земле, господин офицер! Перестаньте петь!
— Ого! — громко засмеялся офицер. — Какой патриот выискался! Посмотрите на него, прошу вас, господа! Пламенный патриот болгарской земли! — Он засмеялся еще громче. — А что, разве есть приказ, запрещающий петь немецкие песни? Убирайтесь отсюда к черту! Или вы не знаете, с кем имеете дело?
— Знаю! — коротко сказал Горан. Офицер осовело посмотрел на него, стараясь припомнить, где они могли встретиться. — С негодяем! — уточнил Горан свою мысль.
— Господа! Меня и наших славных союзников оскорбляют! Я обязан постоять…
— Браво, браво, Гоша! Покажи ему, на что ты способен!..
Пьяные еще сильнее заорали песню, и в этом шуме трудно было понять и уловить доподлинный смысл инцидента. Пока обиженный собирался с духом и призывал на помощь, Горан что есть силы ударил нападающего, стараясь выместить всю свою обиду и боль.
Кто-то выстрелил, загремели столы и битая посуда. Немецкие офицеры очумело бросились к двери, с перопоя они не понимали, в чем дело.
Болгарские летчики схватили Горана. Кто-то взял на себя обязанность уладить все с хозяином.
Так провели они вечер в ресторане. Горан проводил Сийку до дома.
Расставаясь, Горан искренне сожалел, что испортил ей вечер. Попросил прощения за свою невыдержанность.
— Не надо извиняться! Я рада, что у меня такой брат!
Она поцеловала его в щеку.
— До свидания! — услышал он, когда она бежала по лестнице.
4
На аэродроме близ Черноморского побережья, куда перебазировалась эскадрилья Горана Златанова, не чувствовалось напряжения. Спокойные будни летчиков изредка нарушались воздушными боями. Тренировочные полеты почти не проводились, и летчики целыми днями загорали на пляже, а по вечерам развлекались.
Этот день был безоблачный и теплый. Небо отражалось в зеленоватой морской воде. На рифленой поверхности моря дробились солнечные стрелы.
Как всегда перед дежурством, Горан наведался к метеорологу бай Стояну. Его интересовала не только погода — ему было приятно поговорить с этим немолодым, умудренным жизненным опытом человеком. Бай Стоян встретил его любезно и сообщил, что по всему бассейну Черного моря погода отличная, как и на аэродроме, но к полудню на высоте две тысячи пятьсот — три тысячи метров образуются мощные кучевые облака толщиной около пятисот метров.
— Лучше ничего не может быть для маскировки. Ведь мы ожидаем разведывательные самолеты противника… — Горан решил прощупать метеоролога. Но тот, казалось, не заметил его маневра и спокойно ответил:
— Вот этого я не знаю.
Может быть, Горан чрезмерно доверялся своей интуиции, но он был уверен, что бай Стоян не может быть врагом. Ему необходим был человек, с которым можно было бы откровенно разговаривать. И он рискнул:
— Мне кажется, что ты все прекрасно понимаешь…
Горан вышел на балкон, чтобы метеоролог мог поразмыслить. Он посмотрел на небо, никаких облаков не заметил, но на этот раз решил не возражать старику. Проходя к выходу, добавил:
— А облака действительно соберутся. И помогут людям…
Направляясь к стоянке, Горан упрекал себя: все вышло не так, как ему хотелось. Не подумает ли бай Стоян, что он провокатор? Он заторопился к самолетам, где слонялся фельдфебель Владимиров.
Они прилегли под тенью самолета, заговорили о каких-то пустяках. Тень быстро перемещалась, и они время от времени тоже передвигались вслед за ней. Горан лежал на спине и наблюдал за высокими кучевыми облаками, которые уже появились над морем.
Владимиров прочертил под самолетом черту. Тень начала приближаться к ней.
— Проверим штабной режим. Через некоторое время должны дать сигнал к обеду, — улыбнулся Владимиров.
Солнечные часы подтвердили пунктуальность блюстителей порядка.
После обеда Горан лениво расхаживал по аэродрому. Жара усиливала сонливость. Он высматривал, под каким бы из самолетов вздремнуть. Но в эту минуту над командным пунктом взлетела красная ракета. Горан побежал, надел парашют, сел в самолет и начал заводить мотор. Механики не спешили. В последнее время моторы нередко отказывали, участились аварии. Ходили слухи, что кто-то в эскадрилье занимается саботажем. Первым прибыл Тончев. Доложил о готовности машины к вылету.
