Андрей Колганов - Йот Эр. Том 2
«Это что же, мы выезжаем из советской зоны в американскую?» — мелькнула у Нины мысль и тут же ушла куда-то на задворки сознания. Выезжаем и выезжаем — значит, так надо.
Но эта поездка оказалась не единственной, когда довелось покидать пределы территорий, отмеченных присутствием советских войск. Помимо неоднократных визитов в Западный Берлин, где она хотя бы исполняла роль шофера, ей запомнились и авиаперелеты, смысла участия в которых она не понимала. В самом деле, приезжаешь на аэродром, сажает тебя отец в закрепленный за ним самолет. Потом летишь неведомо куда. В иллюминатор видно сначала равнину с полями и лесами, потом горы, иногда опять появляется равнина, иногда — морской простор и снова горы… В один из таких полетов ей запомнились симпатичные беленькие домики, над самыми красными черепичными крышами которых самолет прошел на посадку.
Прилетели, и что дальше? Либо сиди, как дура, в самолете, дожидайся, когда генерал вернется после своих секретных дел. Либо, в лучшем случае, повезут куда-то в машине с занавешенными окнами, отведут в какую-нибудь комнатку, и снова сиди там одна. Хорошо, если чаю дадут и поставят печенье в вазочке.
Но были поездки, в которые Речницкий вовсе не брал с собой дочку. Он стал частенько летать в Париж без ее сопровождения. Однако в этом случае у девушки оказывалась, по крайней мере, вполне понятная функция: если в доме раздастся звонок из Москвы, она должна была под любыми предлогами не звать его к телефону, в то же время создавая впечатление, что он тут, под рукой. Как бы в порядке компенсации за эти вылазки в одиночку из Парижа Якуб привозил для Нины французское белье из натурального шелка и американские нейлоновые чулки — предмет отчаянной зависти варшавских модниц.
Для прикрытия родного папочки девушка прибегала к различным уловкам. Варианты отговорок придумывались самые разнообразные, начиная с самой примитивной, первой пришедшей в голову — вышел в туалет. Когда раздался следующий звонок, Нина ляпнула:
— Генерала нельзя будить! Он только что лег спать.
— В десять утра? — не поверил властный начальственный голос на другом конце провода.
— Это у вас в Москве десять утра, а в Варшаве только восемь! — с претензией парировала девушка. — Я еще не сошла с ума — поднимать его с постели, когда он только-только уснул. Он тут с генералами до утра в преферанс резался и водку пил.
Последнюю отговорку властный собеседник почему-то воспринял с полным пониманием — видимо, звонивший хорошо себе представлял по собственному опыту, что такое утро после ночной попойки.
Нина сразу догадалась: ни в коем случае нельзя допустить создания впечатления, что генерала не зовут к телефону потому, что на самом-то деле он в отлучке. Поэтому несколько раз, когда генерал был дома, Нина также отказывалась приглашать его к телефону под разными предлогами, но после настойчивых просьб все же подзывала. Особенно эффектным был случай, когда Якуб собственноручно занимался приготовлением колбасы из только что подстреленного кабана. Подняв трубку, Нина сначала тупо отказывалась звать генерала:
— Генерал Речницки не может подойти к телефону.
— Это еще почему? — голос в трубке явно не привык получать отказы.
— Он занят! — отрезала девушка.
— Чем это он таким занят!? — возмутился голос в трубке. — Чем бы он ни был занят, пусть немедленно берет телефон — его начальство требует!
Нина начала делать завуалированные намеки, потешаясь в душе над начальственным собеседником:
— Поймите же… никак не может он подойти…
— Да какого черта?! — загрохотало в трубке, но девушка, нисколько не пугаясь перехода на повышенные тона, продолжала мямлить:
— Ну, в конце концов, он же ведь мужчина…
На другом конце провода намеки понимать категорически отказывались. Тогда Нина, наконец, поднесла трубку к генеральскому уху, поскольку у ее отца руки были полностью измазаны кровью. В результате абонент из Москвы получил из уст Якуба вместо приветствия поток отборного мата. Затем, разумеется, Речницкий извинился перед собеседником, но нужное впечатление было создано: московское начальство стало приучаться к тому, что если генерала не зовут, то лучше и не настаивать, чтобы не нарваться на неприятности.
7. Совещание в Гданьске
Дипломатическая миссия генерала Речницкого не осталась без внимания соответствующих британских ведомств. Уже знакомый нам второй секретарь посольства Великобритании в Варшаве адресованные ему радиограммы из Лондона расшифровывал сам. Вот и сегодня, отложив в сторону шифровальные таблицы и мельком глянув на серое январское небо, посыпающее столичные улицы мелкими каплями дождя, он пробежал глазами получившийся текст: «Сведения, полученные от источника «Кассий», находят полное подтверждение. Попытки изолировать источник от контактов с конкурирующими службами вряд ли будут успешны и посему признаны нецелесообразными. В связи с открывшимися возможностями легального перемещения источника за пределами Польши принято решение использовать его в мероприятиях по международной координации сдерживания коммунизма. Соответствующие конкретные инструкции получите с очередной дипломатической почтой. Си».
Бронированный «Студебекер» летел по мокрому шоссе по уже знакомому Нине маршруту — из Варшавы в Гданьск. Привычно мелькали деревья на обочинах, а девушка прокручивала в голове фразу, сказанную отцом перед выездом:
— Я бы тебе посоветовал попрощаться со своими товарищами по боевке ZWM. Мы либо не вернемся, либо, вернувшись, отправимся очень далеко…
Что же он имел в виду? К опасностям, таящимся за каждым заданием, Нина уже привыкла. Но впервые Якуб высказывал столь пессимистические мысли вслух.
Подрулив в Гданьске к дому, дорогу к которому указал отец, девушка припарковала автомобиль и обратила внимание, что сюда на дорогих машинах прибывают и другие посетители. Несколько человек в штатском, расположившиеся вокруг дома — у подъезда, на ближнем перекрестке, за столиками в кафе наискосок, — явно представляли собой охрану. Большинство прибывших имело и своих охранников, но их, как и Нину, пропустив в дом, до зала заседаний, куда проходили солидно одетые джентльмены, не допустили. Все вместе они, в полном молчании, коротали время в кулуарах…
На обратном пути в Варшаву отец вдруг завел разговор о ее учебе:
— Слушай, Нина, ты скоро должна окончить школу. Пора подумать о высшем образовании, — но за этими банальными словами почему-то ощущалось нешуточное беспокойство.
— Так я уже подумала, — беспечно бросила девушка. — Буду поступать в Москве в медицинский.
— А может быть, тебе лучше продолжить образование за рубежом? — внезапно спросил генерал Речницкий. — Ты могла бы поехать учиться в Соединенные Штаты. Или, например, в какой-нибудь британский университет, либо в другую европейскую страну.
— Это еще зачем? Не хочу я туда, — с чего бы это папа решил отправить ее за границу? Или речь идет об очередном задании?
— Ну, если уж так не хочется, то, как самый крайний случай, можешь получить высшее образование в Варшаве, — предложил Якуб.
— Не понимаю. Объясни, зачем? — Нина никак не могла принять такой позиции.
И тут Якуб Речницкий, совершенно неожиданно для нее и против всяких правил конспирации, которые уже давно въелись ей в плоть и кровь, поведал дочери, о чем шла речь на совещании.
Это было одно из тех сборищ, где представители западных стран, а также «угнетенных народов» (Советским Союзом «угнетенных», ясное дело), вырабатывали свои планы по подрывной деятельности против СССР. Генерал Речницкий выступал там в роли представителя Польши. Нина не увидела в этом совещании ничего необычного или слишком уж пугающего:
— Да мало ли всяких таких замыслов вынашивалось против Советского Союза! И где они? Руки у них коротки! Вон, Гитлера обломали, и этих обломаем, — решительно заявила она.
Но отец был не на шутку обеспокоен:
— Пойми, — втолковывал он дочери, которая могла разглядеть в зеркальце заднего вида, насколько мрачное у него выражение на лице, — там собрались не политиканы, умеющие только болтать, или вояки, вечно строящие наполеоновские планы. Этим собранием руководили деловые люди, собирающиеся вложить в разрушение СССР сотни миллионов своих собственных денег. Уж что-что, а деньги они считать умеют и на безнадежное дело тратить их не будут.
— Когда фашисты затевали свой поход, ихние буржуи тоже, небось, деньги считали! — возразила девушка.
— Уж поверь мне, — голос его звучал донельзя устало, — эти делают ставку не на бесноватого фанатика. Те планы, которые они обсуждали, рассчитаны на кропотливую поэтапную работу в течение десятилетий и выглядят более чем серьезно. Так что угроза существованию СССР вырисовывается совсем не детская. Тем более боюсь, что наши руководители будут реагировать точно так же, как ты, и эту опасность проспят.
