Юрий Коротков - Девятая рота (сборник)
– Всегда.
– Мэл, я не переходящий приз, – сказала Полли. – Штурмуй другие вершины, – она повернулась и пошла на свое место.
Мэлс проводил ее глазами. Бетси, загадочно улыбаясь, поманила его пальчиком.
– Мэл, хочешь, скажу что-то про Полли? – спросила она.
– Хочу.
Бетси указала себе на щеку. Мэлс засмеялся и звонко чмокнул ее.
– Ты ей очень нравишься, – сообщила Бетси. – А хочешь, скажу что-то про Пользу?
– Что?
Бетси капризно указала на губы. Мэлс поцеловал.
– Не будь таким самоуверенным, Мэл. Полли ты нравишься, а Польза все будет делать назло, – сказала Бетси и отошла к изнывающему от ревности Бобу.
Веселая шумная толпа стиляг валила по ночному Броду.
– Атас! Жлобы! – остановился Боб.
Навстречу им плотной молчаливой командой шли бригадмильцы.
– Спокойно, чуваки! Мы на Броде! – сказал Фред.
Две компании – темно-синяя и пестрая – сближались.
– Мэл, твои! – сказал Дрын.
Мэлс и сам уже увидел знакомые лица, встал на мгновение, оглянулся, малодушно помышляя о бегстве, и двинулся за своими новыми друзьями.
Бригадмильцы и стиляги, растянувшись в цепочки, разошлись на противоходе, почти касаясь плечами друг друга. Бригадмильцы молча, сурово смотрели на стиляг. Те в ответ злорадно гримасничали:
– Здрассссьте… Сколько лет, сколько зим!.. Вольно, товарищи!..
Капитал в строю стиляг злобно скалился и рычал на широкие брюки противника.
Шедшие последними Катя и Мэлс остановились напротив – и обе компании замерли. Бригадмильцы напряженно смотрели на Катю, стиляги – на Мэлса.
– Что это значит, Мэлс? – потрясенно спросила она.
– Ничего, – пожал он плечами. – Алло, комиссар, – это я, Мэлс! А это – всего лишь костюм, – оттянул он щепотью лацкан. – У вас один, у меня другой. Просто костюм – и ничего больше он не значит, понимаешь?
Катя посмотрела через его плечо на Полли, женским чутьем безошибочно выделив ее из других девчонок. Перевела тяжелый взгляд на Мэлса.
– Ты хуже, чем враг, Мэлс, – тихо сказала она. – Ты – предатель!
Она молча отвернулась и шагнула дальше. Обе компании разошлись в разные стороны.
Мэлс оглядел балалайки, домры, духовые инструменты, развешанные на стенах музыкального магазина.
– А саксофон у вас есть? – спросил он мужиковатую продавщицу в огромном кружевном воротнике.
Та остолбенела, глядя на него круглыми глазами.
– А пулемет не надо? – басом ответила она и отвернулась, оскорбленно поджав губы.
Старичок за прилавком нотного отдела чуть заметно кивнул Мэлсу.
– Я не ошибаюсь, вы покупали у нас вальсы в переложении для трубы? – вполголоса спросил он, осторожно глянув на продавщицу.
Мэлс кивнул.
– Для хорового исполнения могу порекомендовать «Колхозные просторы», музыка Айвазяна! Торжественная мелодия, душевные стихи… – повысил голос старичок, снимая со стеллажа нотную тетрадь. – Вы прилетели с Луны, молодой человек? Саксофон – запрещенный инструмент. Новых просто нет, старые годятся в металлолом, да и те наперечет – может быть, двадцать на всю Москву. Сходите на «биржу», может, вам и повезет… – он быстро чиркнул что-то на последней странице. – «Просторы» – семнадцать копеек! В кассу, пожалуйста…
На «бирже», в переулке у проспекта Мира толпились музыканты – стиляги и цивильно одетые, юнцы и седые лабухи. Между ними деловито сновали барыги:
– Комсомольская свадьба – балалайка, баян, ударные…
– Юбилейный вечер на суконной фабрике – фортепиано, скрипка, баритон…
Мэлс подошел к компании стиляг.
– Чуваки, где тут сакс можно купить?
Они изумленно оглядели его с головы до ног, засмеялись, как удачной шутке, и отвернулись, оставив за спинами.
Мэлс побродил между компаниями музыкантов. Откуда-то сбоку к нему подкатился Нолик.
– Саксом интересуетесь? – уточнил он, глядя в сторону.
– Да.
Червонец перекочевал в его подставленную лодочкой ладонь.
– Не подойдет, я не виноват, – предупредил Нолик.
Он отвел от компании старого лабуха с жидкими седыми волосами до плеч и тяжелым пропитым лицом, шепнул на ухо, указывая глазами на Мэлса, и исчез.
– Молодой человек, – прогудел лабух низким хриплым голосом. – Угостите пивом инвалида музыкального фронта!
В пивной лабух жадно припал к кружке, играя большим кадыком на дряблой шее. Блаженно зажмурился, на глазах распрямляясь и обретая былую стать.
– Первый раз меня взяли в восемнадцатом за буржуазный танец танго. Теперь я играю его на партийных торжествах. В двадцать третьем меня сняли с эстрады нэпманского кабака, где я играл джимми. Сейчас его танцуют вместо физической зарядки. Это удивительная страна. Кларнет – правильный инструмент, а саксофон приравнен к холодному оружию. Баян – можно, аккордеон – нельзя… – он посмотрел на Мэлса. – Молодой человек, вы мне симпатичны, и вот что я вам скажу: не суйте голову в пасть голодному зверю, – патетически сказал он. – Не повторяйте моих ошибок, если не хотите прийти вот к такой минорной коде, – указал он на себя. – Подождите десять лет, когда джаз будут играть на детских утренниках!
– Мне сейчас надо, – сказал Мэлс.
Лабух картинно развел руками:
– Если бы молодость знала, если бы старость могла!.. У меня есть саксофон. Он не вполне исправен, но при желании… Приходите завтра… Не откажите в любезности – еще пять декалитров этого не в меру разбавленного напитка…
– А можно сейчас? – нетерпеливо сказал Мэлс. – У меня деньги с собой.
– Нет, – покачал головой лабух. – Приходите завтра, и, пожалуйста, – оглядел он пестрый наряд Мэлса, – постарайтесь мимикрировать под окружающую расцветку.
– Что? – не понял тот.
– Оденьтесь во что-нибудь незаметное.
– Почему? – удивился Мэлс.
– Видите ли… – замялся лабух. – Есть одна небольшая проблема… а вам придется нести его через весь город…
В своей нищей коморке с выцветшими афишами над кроватью лабух достал с антресолей футляр, сдул с него толстый слой пыли. Мэлс с восторженной улыбкой взял инструмент с бархатной подкладки, нажал на клапана, осмотрел…
– А это что? – спросил он с вытянувшейся физиономией.
Около раструба красовался массивный фашистский орел, зажавший в когтях свастику.
– Это – небольшая проблема, – пояснил лабух. – Инструмент трофейный, из оркестра военно-воздушных сил. Так вы берете?
– Да, – твердо сказал Мэлс.
Он нес футляр по людной улице, как шпион рацию – искоса бдительно поглядывая по сторонам, широким кругом обходя мелькающие в толпе милицейские мундиры…
Ночью он, мокрый от пота, с душераздирающим скрежетом скреб напильником свастику. Сдувал опилки, безнадежно смотрел на неподдающегося, только чуть поцарапанного орла и снова принимался за работу.
Мэлс поставил пластинку на проигрыватель, опустил иглу – сквозь шипение донеслись звуки джаз-банда. Он прибавил громкость, взял саксофон и, дождавшись, пока вступит Чарли Паркер, начал подыгрывать. Он сбивался и терял ритм, но упрямо продолжал играть.
Когда мелодия закончилась, перенес иглу на начало… И еще раз… И еще…
Скосив глаза вниз, на клапана, он вдруг увидел рядом сверкающие черным лаком туфли. Поднял взгляд: напротив него стоял у проигрывателя черный, как смоль, негр с саксофоном в руках и, склонив голову, насмешливо щуря глаз, слушал его игру.
– Чарли?.. – спросил изумленный Мэлс.
– Charley Parker, yes, – кивнул тот. – More drive, guy!
Он щелкнул пальцами, отсчитывая ритм, и они вступили одновременно. Они играли, глядя друг на друга смеющимися глазами, потом Чарли прервался, требовательно указал на Мэлса – и тот выдал сложное соло. Паркер подмигнул и показал большой палец…
Хлопнула дверь, вошел Ким. Опустив голову, не глядя на Мэлса, он обошел негра и положил скрипичный футляр на свой стол. Чарли отступил на шаг и растаял в воздухе.
– Ким… – Мэлс заглянул через плечо брату. Тот отвернулся. Мэлс зашел с другой стороны – Ким снова повернулся к нему спиной.
Мэлс силком развернул его к себе: под глазом у Кима набухал огромный синяк, под носом темнела запекшаяся кровь.
– Кто? – спросил Мэлс. – Ким, скажи, кто это?..
Тот молча вырвался.
– А ну, пойдем! – Мэлс схватил его за руку и потащил к двери.
Ким отскочил.
– У всех братья как братья, только у меня – стиляга! – сквозь слезы крикнул он срывающимся голосом, упал на кровать и заплакал.
Нолик деловито прошел мимо стиляг в одну сторону, потом в другую, остановился за спиной у Фреда. Тот протянул ему зажатую между пальцев бумажку:
– За всех.
– «Таганская-кольцевая», восемнадцать тридцать. Больше двух не собираться… – сообщил Нолик манекену в витрине и направился к следующей компании.
К половине седьмого стиляги попарно заняли исходные позиции по обеим сторонам улицы. Мэлс с футляром в руке стоял рядом с Бобом, поглядывал на Полли, которая поодаль беспечно щебетала с Бетси.
![Вина Дельмар - Дальше — тишина… [=Уступи место завтрашнему дню]](/uploads/posts/books/271496/271496.jpg)