Дональд Макинтайр - Немецкие субмарины под прицелом английских эсминцев. Воспоминания капитана Королевских военно-морских сил. 1941-1944
Думаю, мы попали в самую середину Гольфстрима, но, как бы там ни было, гидролокаторный поиск привел к получению эха буквально на всех направлениях. Акустики напряженно работали, стараясь классифицировать отраженные сигналы и отбросить те из них, которые гарантированно шли от рыбных косяков. Иногда стайки дельфинов и крупные косяки рыбы можно было заметить даже с мостика.
К концу дня мы получили сообщение с «Эйлмера», который доложил, что установил контакт с чем-то более крупным, чем косяк. Он атаковал цель, но впоследствии не смог ее обнаружить повторно. В помощь ему подошли «Бикертон» и «Блай». Мы провели поиск и, похоже, засекли ту же цель.
Судя по сообщениям с «асдиков», это определенно была подводная лодка. Она шла устойчивым курсом на большой глубине. У нас появился реальный шанс повторить атаку. И снова я, находясь на небольшом расстоянии, руководил действиями «Блая», который надвигался на ничего не подозревающую лодку со стороны кормы. Казалось, все шло нормально, но, учитывая, что лодка двигалась со скорость 4 узла, а «Блай» не мог делать больше 5 узлов, чтобы и далее оставаться незамеченным, преследование грозило затянуться надолго.
Поскольку море оставалось неспокойным, Джекки Куперу было непросто вести корабль на такой низкой скорости, и он предложил увеличить скорость до 7 узлов. Страстно желая ускорить развязку, я сделал единственное, чего не должен был делать ни в коем случае. Я согласился.
В результате получилось следующее. Во-первых, возросла турбулентность, создаваемая винтами «Блая», что создало преграду для гидролокаторов. «Бикертон» потерял контакт с целью, и мне пришлось затратить немало времени и усилий, чтобы «асдик» вновь обнаружил цель.
Во-вторых, в тот самый момент, когда я приказал «Огонь!», команда вражеской лодки обнаружила опасность. Мы внимательно следили за перемещениями лодки по показаниям приборов и увидели, что она резко изменила курс и вышла из-под удара глубинных бомб, которые уже были сброшены, но не успели погрузиться на глубину взрыва. Она не успела уйти далеко, слишком мало оставалось времени, но все-таки оказалась за пределами радиуса поражения глубинных бомб, который составляет 30 футов. Я был страшно зол на самого себя, проклиная собственное нетерпение и горячность.
Несколько огромных воздушных пузырей, появившихся на поверхности, в том месте, где, по нашим расчетам, находилась лодка, вселили в нас надежду, что, несмотря на допущенную ошибку, лодка все-таки получила пробоину и, может быть, даже затонула. Для верности мы сбросили там еще одну серию бомб. Но все надежды рухнули, когда на следующее утро мы перехватили обычную сводку погоды, передаваемую с немецкой лодки.
Не знаю, что это были за пузыри. Может быть, они появились, когда лодка заполняла балластные танки, погружаясь на большую глубину.
К этому времени на моих кораблях уже оставалось слишком мало топлива. Учитывая, что «Виндекс» не мог помочь нам в этом вопросе, пора было возвращаться на базу. Конечно, приятно было сознавать, что в процессе первой боевой операции мы потопили подводную лодку. Но я снова и снова прокручивал в уме детали атаки на вторую лодку и с горечью осознавал, что причиной постигшей нас неудачи явилась моя поспешность, качество, не допустимое для морского охотника.
По прибытии в Белфаст наш вынужденный гость, капитан Вендт, был передан армейскому командованию. Он провел на «Бикертоне» целую неделю, а в кают-компании пользовался одинаковыми правами с моими офицерами. Когда он покидал корабль, один из офицеров вежливо попрощался с ним и сказал, что, возможно, они еще когда-нибудь встретятся. После войны. На что этот самонадеянный осел ответил буквально следующее: – В следующей войне я вас потоплю. Должен признать, что общение с ним оставило у всех нас очень неприятный осадок.
Глава 13
МОЯ ПОСЛЕДНЯЯ ОХОТА
Наше участие в военных действиях в Европе было описано в пространном документе под названием «Операция „Нептун“». Помимо того что он побил все мыслимые рекорды по числу дополнений и изменений, полученных вместе с ним, для нас он представлял чисто академический интерес.
Наши эскортные силы не должны были принимать участие непосредственно в высадке десанта, нам предписывалось нести дозор в районе Ушанта и входа в пролив Ла-Манш, где ожидалось появление немецких подводных лодок, без которого не могла обойтись столь крупная операция сил союзников. Но сначала мы получили приказ обосноваться в Молфр-Бей, у берегов Северного Уэльса, где ожидать сигнала о начале операции «Нептун». Пятая эскортная группа прибыла на место якорной стоянки ранним утром, в течение дня к ней присоединились и другие группы, так что к вечеру там скопились уже довольно внушительные силы.
Мы с волнением ждали начала операции, считая, что немцы не пожалеют сил, чтобы прорваться к такой воистину уникальной мишени, которую представляет флот союзников у берегов Франции. Также мы знали, что немцы активно строят новые подводные лодки типа XXI, оборудованные шноркелями и способные двигаться под водой с высокой скоростью.
Шноркель – это прибор, позволяющий дизельным двигателям подводной лодки работать под водой. Обычным дизелям для работы необходим воздух, поэтому в условиях, когда невозможен впуск атмосферного воздуха, они не могли использоваться. Шноркель представлял устройство для всасывания воздуха, которое могло быть поднято на поверхность, в то время как лодка оставалась под водой.
С появлением шноркелей немецкие подводные лодки избавились от своего самого главного эксплуатационного недостатка – необходимости всплывать на довольно длительный срок для подзарядки батарей, которые давали им энергию для движения в погруженном состоянии. Заряжающая батареи лодка могла быть легко замечена с воздуха. А самолет либо атаковал ее сам, либо информировал о ее местонахождении противолодочный корабль, который немедленно прибывал на место и, даже если лодка к тому времени успевала погрузиться, начинал прослушивать толщи воды ушами своих «асдиков».
Теперь, когда на поверхности виднелась только верхушка шноркеля, лодку почти невозможно было заметить с воздуха. Во всяком случае, наблюдателю на самолете необходимо было обладать очень большим везением.
Новые субмарины к тому же были вооружены акустическими самонаводящимися торпедами, то есть имели отличную возможность нанести весьма болезненный удар по своим преследователям. Обладая достаточно полной информацией о силе противника, мы напряженно ждали начала боевых действий. Но патрулирование началось, а так ничего и не произошло. У других группы тоже все было спокойно. Стало очевидно, что операция союзников явилась для немцев неожиданной и что они не планировали нападение на наш флот в проливе.
В первый день к нам присоединился старина «Морн» («Mourne»), на котором я совершил один трансатлантический рейс. Им все еще командовал лейтенант-коммандер Холланд. А старшиной-сигнальщиком был Скелтон, который долгое время плавал со мной на «Вечерней звезде», где прошел путь от простого сигнальщика до старшины, который уже является младшим офицером. На «Вечерней звезде» не было соответствующей вакансии, поэтому мне пришлось отпустить этого отличного моряка на другой корабль, где он по праву занял более высокую должность. Я был очень рад такому пополнению, потому что к нам прибыл не зеленый юнец, которого надо было обучать, как вязать морские узлы, а настоящий ветеран Атлантики, к тому же мой добрый знакомый. Тем более страшным ударом оказалась постигшая нас в дальнейшем трагедия.
Каждой эскортной группе был отведен соответствующий район для патрулирования, где корабли располагались с промежутком в полторы мили, постоянно прощупывая воду своими «асдиками». Отсутствие противника вскоре сделало нашу жизнь монотонной и очень скучной. В то же время условия для работы гидролокаторов были достаточно сложными, поскольку кругом в изобилии водилась рыба. Косяк сельди посылает отраженный сигнал, весьма схожий с эхом от субмарины, поэтому приходилось некоторое время следить за передвижением каждого косяка, прежде чем можно было с уверенностью констатировать, что это не вражеская подводная лодка. Тем не менее случались и ошибки. И только появление на поверхности воды большого количества оглушенной взрывами глубинных бомб рыбы указывало нам на то, что цель была выбрана ошибочно.
Нашей новой базой, куда мы время от времени возвращались, чтобы пополнить запасы топлива и продовольствия, стал Плимут. Здесь мы были чужими, и нам постоянно давали это почувствовать. Наши требования на доковый ремонт всегда подвергались сомнению и выполнялись весьма неохотно.
Хорошо помню, как меня возмутил отказ выполнить требование на поставку свежих овощей, который был мотивирован их недоступностью – и это в июне! А когда я пришел в офис местного руководителя, обязанного обеспечивать наши потребности, то был принят весьма одиозной личностью, которая имела наглость проинформировать меня о том, что идет война и что люди на берегу (в Плимуте) имеют такие же права, как и моряки, на свежие продукты и т. д.
