Дональд Макинтайр - Немецкие субмарины под прицелом английских эсминцев. Воспоминания капитана Королевских военно-морских сил. 1941-1944
На расстоянии около 700 ярдов отраженные сигналы начали постепенно ослабевать, пока не исчезли совсем. Билл тут же отдал приказ расширить район поиска, но безрезультатно.
– Она на глубине, сэр, я уверен, – сказал Билл. И я чувствовал, что он не ошибается.
Припомнив все трудности, с которыми мы сталкивались на «Вечерней звезде», уничтожая спрятавшиеся на глубине вражеские лодки, я решил применить метод «ползущей» атаки, изобретенный капитаном Джонни Уолкером. Дело в том, что обычная подводная лодка, имеющая грамотного командира и хорошо обученную команду, может достаточно легко уйти от атаки глубинными бомбами. Винты атакующего судна хорошо слышны на лодке. Изменив в нужный момент курс, лодка может быстро уйти на безопасную дистанцию от взрывов. На атакующем корабле теряют контакт с лодкой, когда она находится на глубине от 700 до 800 ярдов. И с этого момента все изменения курса субмарины проходят незамеченными для надводного корабля. Даже более того, времени, которое затрачивают глубинные бомбы на погружение, вполне достаточно для лодки, чтобы ускользнуть.
Метод «ползущей» атаки основан на том, что гидрофоны лодки из-за шума собственных винтов не слышат подходящего со стороны кормы на медленной скорости корабля. Поэтому один корабль держит контакт с целью на расстоянии около 1000 ярдов со стороны кормы лодки и направляет другой корабль сопровождения за лодкой на минимальной скорости. Когда он, руководствуясь командами с направляющего корабля, «вползает» на позицию над ничего не подозревающей субмариной, то сбрасывает серию из двадцати шести бомб, установленных на максимальную глубину взрыва, которые ложатся точно вокруг цели.
Мы уже отрабатывали этот маневр на тренировках, теперь я решил испробовать его на практике. Увеличив расстояние до установления устойчивого контакта, я решил, что для роли атакующего судна лучше всего подойдет «Блай» под командованием Джекки Купера. На самой малой скорости «Блай» прополз мимо нас и двинулся вслед за лодкой. Расстояние между ними неуклонно сокращалось. Операторы «асдика» постоянно докладывали расстояние до лодки, а Лалф Стенли следил за расстоянием до «Блая». Когда оба расстояния сравнялись, я приказал Куперу приготовиться к атаке.
Нужно было, чтобы «Блай» продвинулся немного вперед, в расчете на то, что, пока бомбы будут погружаться, лодка будет продолжать идти прежним курсом. Действие разворачивалось невыносимо медленно, эта медлительность буквально сводила с ума. Но вот наконец «Блай» обогнал лодку на 50 ярдов, и наступил решающий момент. Хриплым от волнения голосом я просипел: «Огонь!» В отличие от моего голос старшины-сигнальщика, повторившего мой приказ по радиотелефону, был ясен и чист. И я увидел, как с кормы «Блая» ушли под воду первые бомбы. Я знал, что им предстояло довольно долго погружаться, так что под воду уже ушло больше дюжины снарядов, прежде чем мы почувствовали сотрясение от первого разрыва. Одна за одной бочки глубинных бомб скрывались под водой. Неожиданно мы увидели, что одна из бомб взорвалась преждевременно, прямо под кормой «Блая». Высоченный столб воды вырвался в воздух и с ужасающим грохотом обрушился прямо на палубу корабля. Но минная команда оказалась на высоте, и люди не пострадали. Только промокли.
Немецкая подводная лодка в это время медленно шла своим курсом в темной толще воды. На глубине больше ста саженей все было тихо и спокойно, ничто не предвещало беды. Люди еще не знали, что смерть уже очень близко. Первый взрыв отшвырнул лодку в сторону, но тут же раздался второй, третий… В лодке погасло освещение, все вокруг смешалось… В полной неразберихе был слышен только грохот близких разрывов и угрожающий треск деформируемого корпуса. Капитан лодки Вернер Вендт понял, что следует любой ценой вырваться на поверхность. Сжатый воздух со свистом ворвался в балластные танки, и лодка начала быстро всплывать, а вокруг продолжали рваться бомбы…
Стоя на мостике «Бикертона», я наблюдал за возникшими на поверхности воды гейзерами брызг и пены. Было очевидно, что их создает быстро всплывающая подводная лодка. Вскоре над водой показалась искореженная рубка, явно свидетельствующая о том, что как минимум одно попадание было прямым. Пока я отдавал приказания, выводя «Бикертон» на линию атаки, готовясь нанести смертельный удар, из облаков вынырнул «свордфиш» с «Виндекса», пилотируемый командиром эскадрильи, лейтенантом-коммандером Шефилдом. Мы увидели, как с него полетели бомбы, которые легли точно с обеих сторон лодки. В воздух взметнулись две белые водяные колонны, и лодка, задрав вверх нос, начала тонуть. Через несколько минут поверхность воды сомкнулась над ней. А раздавшийся через некоторое время взрыв подтвердил, что все кончено. Нам оставалось только подобрать нескольких человек, плавающих среди обломков, которые стали нашими пленниками.
Разумеется, все были очень рады, но я испытывал совершенно особое чувство. Моя новая группа получила боевое крещение и с честью прошла через все испытания. Теперь мы стали единой командой и могли этим гордиться.
Я до сих пор помню, как было приятно передавать на остальные корабли группы сообщение о том, что отныне и впредь они имеют полное право именовать себя «боевая пятая». Возможно, жест был слишком высокопарным, но я не сомневался, что он пришелся к месту. А проведенная нами операция впоследствии вошла в учебники, с легкой руки американцев получив название «Охотник-убийца» («Hunter-Killer» group). Мы впервые сумели обнаружить вражескую лодку в середине Атлантического океана, а затем уничтожить ее, используя одновременно «хаф-дафы», средства гидролокации морских кораблей, а также поддержку с воздуха. «Виндекс» и 5-я эскортная группа имели все основания гордиться собой.
Пленники, подобранные нами после гибели «U-765», рассказали нам свою историю. Кстати, среди них оказался и капитан лодки, Вернер Вендт. Как мы и предполагали, они сумели без труда уйти от первоначальной атаки «Китса» и чувствовали себя совершенно спокойно до тех самых пор, пока вокруг не начали рваться бомбы, что было для команды полнейшей неожиданностью.
Было удивительно, но они не услышали нашего приближения, хотя, когда мы впервые установили контакт, наша скорость составляла 20 узлов. «Ползущая» атака оказалась необыкновенно успешной, поскольку на лодке до самого конца даже не подозревали о близкой опасности. К сожалению, мне не довелось больше лично встретиться с Джонни Уолкером, и я так и не узнал, стало ли ему известно, насколько успешно мы применили в боевых условиях разработанную им тактику.
В один из относительно спокойных моментов я приказал привести к себе в каюту пленного капитана Вендта. Мне очень хотелось разобраться, что он за человек. Мы немного выпили вместе, после чего я попытался его разговорить. Он неплохо знал английский и утверждал, что до войны некоторое время работал в Англии.
Должен признаться, что единственным чувством, которое я испытал, общаясь с ним, была неприязнь. Это был высокомерный и чванливый хвастун. В частности, он поведал мне байку о том, что, еще будучи старшим лейтенантом на лодке под командованием фон Булоффа, он лично наблюдал, как затонул торпедированный ими американский авианосец «Ренджер» («Ranger»). Некоторое время он упорно настаивал на своей версии событий, но в конечном счете сдался, после того как ему предъявили неопровержимые доказательства того, что «Ренджер» скорее жив, чем мертв. Тогда он несколько видоизменил свою историю, сообщив, что лично не видел, как затонул авианосец, потому что у перископа находился фон Булофф, которому он поверил на слово.
Я с удивлением убедился, что мое отношение к Вендту разделяет его собственный экипаж, во всяком случае, те несколько матросов, которым удалось выбраться из лодки перед тем, как она совершила свое последнее погружение. Они с презрением рассказали, что их капитан был первым человеком, покинувшим корабль.
Несмотря на гибель «U-765», сообщения о погоде перехватывались с той же регулярностью, что и прежде. Мы узнали от уцелевших матросов, что их вахта в океане уже заканчивалась. Оказывается, мы потопили лодку в тот самый день, когда ей должна была прийти замена, а сама она – отправиться к родным берегам. Преисполнившись энтузиазма, мы решили повторить свой успех. Но на следующий день подул сильный западный ветер, и нам пришлось употребить все силы на борьбу с извечным врагом – непогодой. Только 8 мая мы получили возможность возобновить поиск, чтобы опробовать понравившуюся тактику на только что прибывшем «метеорологе».
В тот день условия для работы «асдиков» были необычайно плохими. Во-первых, море еще не успокоилось, волны оставались достаточно большими, а во-вторых, мы оказались в районе, изобиловавшем косяками рыбы и дельфинами.
Думаю, мы попали в самую середину Гольфстрима, но, как бы там ни было, гидролокаторный поиск привел к получению эха буквально на всех направлениях. Акустики напряженно работали, стараясь классифицировать отраженные сигналы и отбросить те из них, которые гарантированно шли от рыбных косяков. Иногда стайки дельфинов и крупные косяки рыбы можно было заметить даже с мостика.
