Андрей Марченко - Терракотовые дни
Ланге обмакнул перо в чернильницу и продолжил:
"…Славяне — это древнее низшее арийское племя.
Бытует заблуждение, что у низших рас и преступность имеет характер примитивный, бытовой.
Это не совсем так. Напротив, порой поведение славянских преступников наполнено такой хитростью, которую трудно встретить в Европе.
Следует так же отметить иррациональность, нелогичность отдельных русских преступлений. Это вносит определенный элемент хаоса.
Что это — звериное чутье?…"
А действительно, что это? — задумался Ланге. Самостоятельно ответа не нашел. Решил спросил у Бойко. Перевел и прочел эту часть Владимиру:
— Что вы думаете по этому поводу?
— По какому из них? Про хитрость или нелогичность?
— Скорей второе… Я не говорю про нестандартные ходы, а, скажем, про несоответствие результатов и усилий… Когда добыча не может окупить приготовлений. Или, напротив, украдено что-то такое, что невозможно сбыть, что связывает руки. Такое у вас бывало?
— Бывало и довольно часто. Думаю, нелогичность — это просто глупость. Кто-то что-то недодумал. Положился на чудо, на авось.
— И что в таких случаях вы делаете?
— Пожимаю плечами. Что тут еще можно сделать.
Ланге сделал вид, что понял Владимира, кивнул головой, принялся писать далее. Когда пальцы устали, отложил перо, потянулся на стуле. Суставы захрустели так, что Бойко вздрогнул и оторвался от журнала:
— Это у вас отложение солей началось. От кабинетной работы, — заметил Владимир. — В старости ревматизм вам обеспечен. Это мне один доктор рассказывал.
Ланге кивнул безразлично: грядущая старость его не волновала. До нее еще следовало дожить различными правдами-неправдами.
— А, пустяки… — ответил он, прищурившись. — Я себе дом заведу. И чтоб камин в нем был — кабана можно запечь. Вот буду возле камина и греться.
— От каминов только сквозняки…
— А вы так и будете до старости бегать, ловить карманников? Стрелять по бандитам, которые облагают бабушек данью?.. Однажды вы окажетесь медленней их и ваша гибель будет бесславной.
О том, что трактат, лежащий перед ним, наличие преступности отвергал, Ланге почему-то об этом умолчал.
— Какие у вас вообще жизненные перспективы, Владимир? Что за будущее вы рисуете себе перед сном?
Владимир пожал плечами, улыбнулся довольно глуповато.
— Как-то не задумывался об этом. Может, вы очертите мои перспективы.
— Охотно. Вы сделали правильно, что решили сотрудничать с новым порядком. Думаю, руководство Новой Европы по достоинству оценит подобный шаг. Рано или поздно вы получите права полноправного гражданина Рейха… Надеюсь, вы остепенитесь, женитесь…
— Ну да, конечно! Мы состаримся, будем ездить к друг другу в гости, сидеть на завалинке. Скажите, Отто, у вас в Берлине есть где-нибудь завалинка рядом с Рейхстагом?
— Нет, — усмехнулся Ланге.
— И у меня нету. Но вы не беспокойтесь: как только вы соберетесь ко мне в гости, я тотчас чего-то завалю. Мы сядем, будем калякать по-стариковски, петь песни старые, задушевные… Вроде "Deutschland, Deutschland, uber alles".
— Вам лишь бы хохмить. Вроде бы, умный человек, но иногда с вами разговаривать совершенно невозможно.
— Простите, Отто, но откровенность за откровенность… Вы ко мне относитесь неплохо. И в комендатуре на меня большинство ваших друзей смотрят не искоса. Это дорогого стоит… Но на простых людей, скажем, на того же Зотова — они плюют. А герр Штапенбенек и на меня готов плюнуть. А я ведь так понял, у него власти побольше, чем у вас.
Ланге вздохнул глубоко и тяжко:
— Хорошо… Откровенность за откровенность. Скажу честно — официальная точка зрения такова, что только чистокровные граждане Германии обладают полнотой прав. На оккупированных территориях это умалчивается, но, думаю, просочится рано или поздно. Хотя сначала права коренных немцев получат фольксдойчи. Затем лифляндцы…
— Это кто?
— Эстонцы, финны, латыши, латвийцы. Затем — украинцы, белорусы. А там и до некоторых русских дойдет время. Повторится история Римской империи.
— Простите?..
— Собственно, Рим был националистическим государством: но он был национализмом масштабируемым. Сначала были патриции и плебеи. По мере расширения Римской империи, плебеи стали уравниваться в правах с патрициями, и привилегированной кастой стали граждане Рима. Затем права римлян стали получать итальянские племена. Наконец, бывали императоры, рожденные вовсе вне Апенинского полуострова.
— А вы не думаете, что именно это и погубило Римскую империю?
— Не думаю. Pax Romania была погублена евреями.
— Простите?
— Ну, евреями. Такая нация, с пейсами и длинными носами.
— Ну да, как же… Представляю себе: стоит где-то в крепости гарнизон. И тут на горизонте появляется еврейский солдат. Маленький, плюгавенький, хромает, меч тащится по земле, ветер развивает пейсы… Римский гарнизон натурально умирает от хохота. Смех, почище иерихонских труб, разрушает стены крепости.
— Бросайте кривляться, Владимир. Вы отлично понимаете, о чем я говорю. Я говорю о религии. О христианстве. Пока римляне поклонялись своим могущественным древним богам, они на них походили. Но как только сменили своих богов на Распятого, так сразу стали любить своих врагов, но не пользоваться взаимностью… Ницше писал… Дословно не помню, но смысл такой: евреи, поставленные перед выбором быть или не быть, выбирают быть любыми средствами. И христианство — это такая штука, для угнетения народа.
— Где-то я такое слышал. Маркс?
— Нет… Вот смотрите. В талмуде плотские отношения — это богоугодное дело, мицва. Мусульманство разрешает многоженство, чтоб каждая женщина была оплодотворена. А христианство осчастливило человечество первородным грехом. То есть человек еще не родился, но грешен…
— Этот грех искупается крещением.
— …Из под черных сутан — зловонный дух. Обратите внимание, что основной удар христианства был направлен именно против главного врага евреев — римлян. Многие нации приняли христианство, но только не на его родине… значит, христианство — чуждо евреям и создано как продукт "вне".
— Боже, какой бред… — прошептал Бойко.
— Вам же сказано, не поминайте имя господа своего всуе…
— Тогда отчего вы открываете христианские храмы.
— Христианство — религия рабов. Остальные выводы делайте сами.
Теперь пришло время тяжело вздохнуть Владимиру:
— Все же не договоримся мы с вами… Не в том смысле, что мы с вами вдвоем не договоримся, а вот вообще… Народ с народом… Сидели бы в своей Европе, воевали бы с Францией, с Англией… Зря вы сюда полезли — как тот вор, вы схватили кусок, который ни сбыть, ни проглотить самим вас не получится.
Слежка за Гусевым
— Ну-ка, взгляните, — протянул Ланге фотографическую карточку.
На ней молодой человек щеголеватого вида переходил улицу. Бойко сразу узнал место — Хорст-Вессель-штрассе. Немного присмотревшись, узнал и человека. Но фотографию отдавать не спешил, стараясь полностью проанализировать, прокачать ее.
— Фотографировали тайком, из машины. Видны блики от стекла… Пленка узкая, зернистая, вероятно "Лейка"… Кто вам устроил такой шикарный подарок?.. Гестапо?
— От них такого не дождешься. Это Абвер, мой друг, Абвер… Но вы узнали человека.
Бойко посмотрел еще раз на фотографию. Молодой человек был в шляпе, в очках с круглыми стеклами. Лицо, пожалуй, было смазано и мелковато, но ошибки быть не могло. Владимир кивнул.
— Я-то узнал. А вы как узнали?..
— Пожалуй бы, я его никогда не узнал, если бы не прочел, как он зарегистрировался в гостинице.
— Ну-ка, ну-ка. Любопытно узнать…
Владимир ожидал, что Ланге растянет свой триумф, хвастаясь разгадкой логической цепочки. Но все оказалось проще:
— Ганс… Ганс фон Фогель[31], корреспондент газеты "Helsenkin Sanomat".
— Хм… Даже "фон"… Много берет на себя. Да и с его стороны это чистая наглость: регистрироваться, по сути, под своей фамилией.
— Как знать, как знать… С иной стороны, он никогда не забудет фамилию прикрытия. Да и то, что мы на него вышли — чистая случайность. Еще пару бы дней и Абвер потерял бы к нему всякий интерес: они перерыли его вещи, но ничего не нашли. Меню в ресторане его занимает гораздо больше, чем, скажем, передвижение бронетехники по городу.
— Связи, контакты?..
— Живет в гостинице "Метрополь". Как водится, появляется в комендатуре. Получает официальные сводки. Отправляет телеграммы в Швейцарию, в Финляндию, в Швецию. Конечно же, мы послали запрос в Финляндию, но пока придет ответ, может пройти месяц.
— Дайте-ка, еще посмотреть, — затребовал Бойко фотокарточку. — Кстати, он никогда не жаловался на глаза. Поэтому очки, вероятно, просто для вида. Еще у него оружие, под пиджаком в наплечной кобуре. Что-то достаточно тяжелое. Возможно, советский "Токарев" или американский армейский "Кольт". Вряд ли револьвер… Такие люди револьверы не любят.
