Александр Проханов - Военные приключения. Выпуск 4
Первым по веревке спустился на землю Татарчук: он быстро скользнул вниз, ободрав ладони до крови, и тут же отполз в сторону, за большой камень; но его опасения оказались напрасными — выстрелов не последовало.
Таким же манером за ним последовали и остальные. Только раненый Пригода не удержался и отпустил веревку, но его подстраховал Кучмин.
Казалось, до деревьев рукой подать, А если гитлеровцы держат их на прицеле? Маркелов затянул потуже поясной ремень и решительно взмахнул рукой — вперед!
Эсэсовцы заметили их чересчур поздно, они тут же перенесли огонь в сторону сада, но Ласкин тоже не зевал и, выпустив длинную очередь, заставил немцев на мгновение потерять разведчиков из виду. Пока гитлеровцы отвечали Ласкину, разведчики успели забраться в глубь сада и теперь бежали к бронетранспортеру изо всех сил; не обращая внимания на пули, которые рвали кору деревьев, стригли ветки и рушили на них целые потоки дождевой воды.
«Опоздали!» — Маркелов увидел немецкого солдата, который высунулся по пояс из люка бронированной машины и целился в них.
Не сбавляя хода, Алексей выкрикнул что-то невнятное и полоснул очередью по бронетранспортеру; солдат вскинулся, нажал на спусковой крючок, но пули прошли над головами разведчиков. Он взмахнул руками, словно раненый ворон крыльями, и, выронив автомат, медленно сполз на сиденье.
Второй эсэсовец выскочил из-за бронетранспортера и, вырвав чеку гранаты, размахнулся для броска. Степан и Маркелов ударили почти одновременно, гитлеровец отшатнулся назад и упал; взрыв гранаты застал разведчиков на земле — осколки прозудели над ними, словно осиный рой.
Больше возле бронетранспортера немцев не оказалось — не ожидали, видимо, что разведчики рискнут вырваться из огненного кольца таким образом. Татарчук быстро осмотрел машину, включил зажигание — мотор заработал. Кучмин возился около пулемета, который оказался в полной исправности; запас патронов был солидный, и Степан, примерившись, выпустил длинную очередь в эсэсовцев, которые уже окружали их.
Гитлеровцы залегли.
— Прорываемся во двор! — приказал Маркелов.
— За Коляном, — обрадовался Татарчук, выжал сцепление, и бронетранспортер, набирая скорость, покатил по садовой дорожке.
— Степан! — вдруг закричал Маркелов и, схватив автомат, открыл люк с намерением выбраться наружу.
Кучмин увидел, что так взволновало старшего лейтенанта: из-за дерева торчал смертоносный набалдашник трубы фаустпатрона, который держал в руках солдат с Железным крестом на мундире, — но развернуть пулеметную турель не успел: немец приложил трубу к плечу и нажал на спуск.
И только Татарчука реакция не подвела: рванув машину в сторону, он резко затормозил; заряд пролетел в нескольких сантиметрах от мотора.
— Сукин сын… — пробормотал старшина, глядя, как эсэсовец, обхватив яблоню обеими руками, сползает вниз — Маркелов опоздал на самую малость.
Вытерев о брюки внезапно вспотевшие ладони, Татарчук снова включил скорость.
Степан крутился вместе с турелью, словно волчок; треск крупнокалиберного пулемета распугал эсэсовцев, которые попрятались в укрытия и лишь изредка отваживались отвечать на выстрелы.
Бронетранспортер плутал по садовым дорожкам. Татарчук едва не плакал от бессилия — на пути к спасению Ласкина, который все еще напоминал о себе короткими и редкими автоматными очередями, вставала непроходимая стена деревьев.
Тем временем эсэсовцы все теснее сжимали бронетранспортер в свинцовые тиски — пули барабанили по броневым листам обшивки градом; и еще один фаустпатрон не достиг цели.
— Проскочу… — Татарчук упрямо выжимал из мотора все возможное.
Грохот сильного взрыва привлек внимание разведчиков: из окна трапезной повалил густой черный дым, смешанный с пылью; автомат Ласкина замолчал.
Еще не веря в случившееся, Татарчук яростно бросил машину в узкий проход между деревьями, одно из которых хрупнуло и сломалось, словно тонкая сухая ветка; проскочил, но тут же наткнулся на раскидистую грушу и едва успел затормозить, что смягчило удар.
— Назад, Иван! — закричал Кучмин.
— Колян погиб… Погиб… — шептал безутешный Татарчук, выезжая на садовую дорожку, которая вела к пролому в стене: все его старания оказались тщетными.
Возле монастырских стен, на дороге, стояли четыре грузовика, десятка два мотоциклов и легковая машина. Степан с горящими глазами, в которых засветились гневная радость и упоение боем, полоснул очередью вдоль этой небольшой колонны; две машины загорелись, в облицовке легковушки зачернели крупные рваные отверстия.
Татарчук, не сбавляя хода, протаранил левым бортом несколько мотоциклов и, выехав на дорогу, включил самую высокую скорость.
Но на повороте к окраине старшина вдруг резко затормозил: со стороны центра к монастырю спешили бронетранспортеры, впереди которых громыхали два легких танка.
— Сворачивай! — Маркелов показал на грязный переулок.
Татарчук повел машину через лужи, колдобины и липкую грязь к виднеющейся метрах в двухстах брусчатке одной из улиц, параллельной той, по которой шла вражеская колонна.
Проскочить им удалось и переулок, и мимо немецких танков, но гитлеровцы все-таки успели заметить их маневр и пустились в погоню.
Степан только вздыхал, огорченно поглядывая на безмолвный пулемет — закончились патроны. А преследователи настигали; уже несколько снарядов вздыбили землю впереди их машины, и в обшивке появились дыры от бронебойных пуль, которыми густо сыпали им вдогонку фашисты.
Мост появился внезапно, как показалось разведчикам, которые пристально следили за погоней.
Реку нельзя было узнать: совсем недавно это был узкий и обмелевший ручей — воробью по колено, а теперь в берегах бурлил с грозным ревом мутный поток, который время от времени перехлестывал через дощатый настил моста. Казалось, волны раздвинули берега, и теперь мост напоминал тонкое, ненадежное бревно, перекинутое через бездонную пропасть — отраженное в волнах небо подчеркивало ее глубину.
Пост фельджандармов разведчики распотрошили в мгновение ока; спаслись немногие, и среди них — уже знакомый им фельдфебель, который, не долго думая, прыгнул под мост.
Степан, глядя ему вслед, только огорченно ругнулся; вдруг он крикнул:
— Тормози!
Татарчук в недоумении уставился на него; бронетранспортер остановился посреди моста.
Степан подхватил ящики с толом и спрыгнул на настил.
— Пошел! — крикнул он, не глядя на растерянных разведчиков. — Ну! Быстрее!
— Стой! — Маркелов схватил за плечо Татарчука уже на берегу, сообразив, что задумал Степан.
— У него же нет… взрывателей… — теперь понял и Татарчук.
— Степа-а, не нужно-о! — что было мочи закричал Маркелов, сложив ладони рупором.
Кучмин, который следил за приближающимися к мосту танками, обернулся на крик и, помахав рукой, что-то ответил, но за шумом мотора никто ничего не разобрал.
Степан опустился на корточки возле ящиков со взрывчаткой, пристально посмотрел на лохматые тучи, через которые уже проглядывал тусклый солнечный диск, чему-то улыбнулся с грустинкой и опять перевел взгляд на танки, которые вползали на мост.
— Приехали… — прошептал и выдернул предохранительную чеку гранаты…
16. Ясско-Кишиневская операция
Генерал Фриснер был раздражен. В течение пяти минут он гневно выговаривал командиру румынской танковой дивизии «Великая Румыния»:
— …Почему до сих пор не закончено перевооружение? Почему не выполнен мой приказ? К дьяволу ваши оправдания! Меня это не интересует. Русские не будут ждать, пока ваши механики соизволят научиться рычагами дергать. Неужели это вам не ясно? Германия дает вам первоклассную технику, и потрудитесь оправдать оказанное доверие! Хайль!
Генерал бросил трубку и приказал дежурному офицеру связи:
— Соедините меня с генералом Думитреску…
Ходил по кабинету, невидящим взглядом осматривая стены, сплошь увешанные оперативными картами.
Абсолютное затишье на оборонительных рубежах группы армий «Южная Украина» начало его раздражать: по всему было видно, что русские вот-вот начнут генеральное наступление и готовятся к нему очень тщательно. Тяжело было сознавать свое полное бессилие перед грядущим: сил для упреждающего удара явно не хватало, несмотря на то что за последние две недели из рейха прибыло пополнение в людях и технике, а гадать на кофейной гуще, что предпримут русские в ближайшее время и какие силы сосредоточены у них против его армий, для него, достаточно опытного и энергичного военачальника, было невыносимо.
Потуги полковника Дитриха добыть обещанную информацию о дислокации и численности русских частей, а также замыслах советского командования не увенчались успехом, что, впрочем, можно было предположить с самого начала: русские научились бережно хранить свои тайны и нередко ставили в тупик лучшие умы абвера.
