Владимир Шатов - Возвращение
Терять второго сына оказалось ещё больнее, чем Михаила. С третьи сыном тоже было не всё в порядке.
- Прошу тебя, - написала его мать Елизавета, - когда сможешь, съезди в Ленинград. Последнее письмо от Сергея пришло из города Пушкин. Больше ни слуху, ни духу! Может он там, в госпитале обитает. Найди его Гриша!
После таких новостей Григорий решил плыть в Ленинград. Выполнить просьбу Елизаветы, да и Юля настойчиво звала его. Она демобилизовалась туда в начале 1945 года и работала в одной из центральных больниц города.
- Поеду в Питер! – решил он и начал выяснять, как быстрее попасть туда.
С ним собрались отправиться в Ленинград два тыловых старшины - то ли хозяйственники-снабженцы, то ли кладовщики. Они совместно разработали план:
- Надо добраться до Штеттина. – Предложил один из неразлучной парочки с лицом киноактёра Крючкова.
- Зачем?
- Там мы попросимся на советский корабль, плывущий в Ленинград.
- Толково! – одобрил план Григорий.– Только как туда попасть…
Организовать путешествие в Штеттин оказалось очень просто. Они наняли шофёра-немца и тот на огромном газогенераторном грузовике, за отсутствием бензина двигавшемся при помощи сжигания деревянных колобашек, промчал их через всю северную Германию.
- Даже без бензина немцы умудряются быстро передвигаться… - удивлялся один из пожилых попутчиков.
- А наши бы пёрлись пешком…
Пустынный Штеттин представлял собой груду развалин. Они почти никого не встретили на улицах. В порту действительно стоял советский корабль, красавец-лайнер «Маршал Говоров».
- Прежде он назывался «Борей», - сообщил пехотинцам словоохотливый морячок, - входил в состав финского флота.
- А к нам как попал?
- Перешёл после Финской войны в порядке контрибуции.
В трюмы «Говорова» немецкие докеры грузили станки, демонтированные на местных заводах. Без труда они договорились с помощником капитана. За флягу спирта, который был предусмотрительно запасен старшинами, их обещали взять на борт.
- Но «Говоров» отплывёт только через неделю, - сообщил мариман.
- А нам куда?
- Поживите пока в советской комендатуре, - посоветовал картавящий помощник.
Комендатура помещалась не очень далеко. Это было большое каменное здание, нижние окна и подъезд которого были заложены кирпичом и мешками с песком. Со всех сторон здание оплетала колючая проволока.
- Прямо неприступная крепость! – присвистнул Григорий.
- Чего они так укрепились?
Кабинет коменданта оказался на самом верхнем этаже. Постучавшись, они вошли в просторную комнату. Посредине сидел мрачный майор и глядел на гостей исподлобья через свисающие на глаза волосы. Перед ним на столе стояла наполовину пустая бутылка, стакан, а в обширной луже лежал хлеб вперемешку с кусками сала и ещё чем-то.
- Товарищ майор, разрешите обратиться! - как положено, произнёс Григорий.
Майор молчал, сопел и только смотрел на вошедших. Дважды пришлось повторять все сызнова. Вдруг майор вскочил, схватился за горло, выбежал из комнаты, и они услышали, как он громко блюёт в пролёт лестницы. Вернувшись, он мрачно сказал:
- Ну, что вам?
Демобилизованные объяснили ситуацию.
- Старшина-а-а! - заорал он и громко икнул.
Вошёл средних лет мужичок, которому было поручено устроить гостей. Усевшись на нары в одной из комнат, они стали закусывать, а для установления хороших отношений поднесли старшине стаканчик спирта.
- Будем здоровы! - сказал старшина и выпил.
Он крякнул от удовольствия, но спирт был неразведённый, и глаза его полезли на лоб. Вдруг один из них вывалился из глазницы и звонко шлёпнулся в котелок с борщом.
- Ё-моё! – только и выдавил онемевший Григорий.
Старшина между тем спокойно копался ложкой в супе, разыскивая потерянный глаз, достал его, вытер подолом гимнастёрки и, разведя пустую глазницу пальцами, вставил на место.
- Да, такие-то дела, - смущенно сказал он. - В 1944 году в Белоруссии пуля сделала меня одноглазым. Стал я нестроевой, служил в хозкоманде, а теперь всё обернулось плохой стороной. Мой возраст давно уже демобилизован, а здесь советских войск нет, это ведь польская территория. Наш комендантский взвод заменить некем, вот и приходится служить…
Днём в городе было тихо и спокойно, но с наступлением ночи началось нечто невообразимое. Повсюду поднялась стрельба, послышались крики, стоны, какой-то непонятный шум. Солдаты комендантского взвода посоветовали не высовывать носа на улицу.
- А мы и не думали!
- Ну, их нафиг! – единодушно решили красноармейцы. – Пускай сами разбираются.
Дверь комендатуры забаррикадировали, у амбразур уселись дежурные наблюдатели.
- Теперь я понял, почему здание так укреплено. – Сказал товарищам Григорий.
- Так оно спокойнее…
Оказывается, в развалинах города скопилось много всякой нечисти. Недобитые фашисты, уголовники, советские дезертиры, английские шпионы и так далее. В комендатуре они наслушались необычайных историй про бандитские шайки, как грибы после дождя возникавшие на территории Польши. Уголовщине было здесь раздолье, власть только ещё организовывалась.
- Одной из таких шаек командует бывший советский капитан - дезертир, герой Советского Союза, некто Глоба. – Проинформировал их вечно пьяный майор. - Его помощником обер-штурмбаннфюрер СС, а в банду входит всякий интернациональный сброд.
- Ты смотри, как спелись!
Великолепно снаряжённая тем оружием, что в изобилии валялось на дорогах, банда разъезжала по стране на быстроходных немецких вездеходах «Адлер».
- Поймать их, что ли трудно?
- Ограбив один городок, она мчатся в неизвестном направлении со скоростью более ста километров в час. – Покачал головой комендант. - В городишках у бандитов осведомители, сообщающие по радио, куда направились преследователи.
Вечером следующего дня вдруг началась стрельба из винтовок, пулемётов, автоматов по окнам и дверям комендатуры. Даже ударил лёгкий миномёт.
- Чувствуется, что операцией руководит не дилетант, а опытный военный. – Определил одноглазый старшина.
- Сейчас начнётся та стадия, - прохрипел Григорий, - когда нужно сосредоточиться и постараться не сдохнуть.
Пришлось ветеранам тряхнуть стариной и начать ответную стрельбу из амбразур. Очень было неуютно под густым потоком пуль.
- Прошла война, - со злостью подумал Григорий, - а теперь, чего доброго, придётся сложить голову здесь, в этой дыре!
К счастью, всё обошлось. Лишь оцарапало одного солдата, да основательно наложили в штаны его спутники, не нюхавшие пороху во время войны…
- Зато зараз смело можете говорить, што воевали! – подшучивал нам ними Шелехов.
- Нашёл над чем шутить…
Как только взошло солнце, осада прекратилась и налётчики исчезли словно призраки, будто ничего не происходило. С великой радостью они утром погрузились на «Говорова», который, между прочим, на ночь отходил далеко от берега во избежание инцидентов.
- Неспокойно здесь! – оправдывался помощник капитана.
- Мы в курсе…
«Говоров» довольно долго плыл по Одеру, прежде чем достиг моря у города Свинемюнде. Это было интересное путешествие. Повсюду в реке торчали корпуса и мачты затопленных судов. В одном месте стоял переломленный бомбой танкер, в другом - разбитый и сидящий на дне броненосец.
- Когда это их так раскурочило? – недоумевал страдающий морской болезнью Григорий.
- Может наши? – высказал догадку старшина.
В разные стороны торчали огромные стволы его пушек, а вода доходила до капитанского мостика. Тут были и подводные лодки, лежащие на берегу, и перевернутые плавучие краны.
- Наверняка немцы сами повзрывали! – определил незнакомый и явно опытный моряк.
- Да нет, - не согласился другой старшина, - точно мины…
Наконец началась Балтика. Было холодно, ветрено и мрачно. Облака с дождём летели параллельно поверхности огромных серых волн. Сильно качало. На палубе пробирала дрожь, и его ловкачи-спутники договорились с механиком, чтобы их пустили в каюту.
- Каюта двухместная, но её хозяин всегда на вахте. – Сказал хитроватый механик.
- Со спиртом мы везде поместимся!
Они обосновались на славу, в тепле и уюте. За удобства пришлось платить, они всю дорогу непрерывно пили вместе с хозяином каюты, закоренелым алкоголиком. Он так рассказывал о себе:
- До войны я однажды пошёл в больницу, врач говорит, что надо пить железо…
- А ты?
- Пришёл домой, пропил железную кровать, а лучше не стало!
- Скоро Ленинград?
- Не грузите меня, я не сухогруз. Я танкер, наливайте...
… Плыть пришлось долго, так как Балтийское море кишело минами. Был только один более или менее безопасный путь - вплотную к финскому берегу. От скуки они целыми сутками пили и трепались.
