Владимир Жарко - Воздушные разведчики
Первой открыла огонь корабельная зенитная артиллерия, когда до берега оставалось еще не менее пяти километров. В небе появились «шапки» – это места разрыва снарядов. Экипажи увеличили дистанции и интервалы между самолетами и звеньями, чтобы снизить эффективность зенитного огня. Но увеличили, пожалуй, больше, чем требовалось. Дело в том, что, когда прекращался зенитный огонь, это означало, что где-то в небе вражеские истребители. Они занимали удобную позицию и начинали свои атаки. Так было и теперь. Бомбардировщикам следовало немедленно собраться в плотный боевой строй, чтобы усилить плотность огня бортового оружия и держать гитлеровских «мессеров» на расстоянии.
А у женщин боевой порядок почему-то расстроился. И как только зенитчики прекратили огонь, на «петляковых» набросились истребители. Времени для восстановления боевого порядка уже не оставалось. Гитлеровцы атаковали со стороны солнца, у них было преимущество в высоте. Они нацеливались на бомбардировщиков и открывали огонь. Один Пе-2 взорвался в воздухе. Два загорелись, еще два, оставляя дымные следы, развернулись и пошли на свою территорию.
Женский бомбардировочный полк все же нанес удар по железнодорожному узлу. В результате возникли большие очаги пожаров. Они четко были видны на снимках, сделанных экипажем Глебова. Но слишком высокой оказалась цена этого урона, нанесенного фашистам. Из 27 самолетов Пе-2, на которых выполнялась задача, многие экипажи не вернулись на свой аэродром.
Сквозь этот шквал огня прошел и экипаж Михаила Глебова. Он выполнил задачу, провел контрольное фотографирование целей. По возвращении на свой аэродром на изрядно продырявленной пулями и осколками снарядов машине Глебов рассказал о трагедии, которая разыгралась у него на глазах. Воздушные разведчики слушали его, не прерывая. Затем начался стихийно возникший митинг. Выступавшие на нем летчики, штурманы, стрелки-радисты клялись не щадить своей крови и самой жизни для окончательного разгрома врага, для достижения Победы. Свое слово они подкрепляли делами в каждом полете.
Приближалась 27-я годовщина Великой Октябрьской социалистической революции. В полку – предпраздничное оживление: партийные и комсомольские работники, пропагандисты проводили групповые и индивидуальные беседы, суть которых сводилась к одному: «Не щадить своих сил и самой жизни для защиты завоеваний Великого Октября!» Самодеятельные художники и фотоспециалисты готовили стенные газеты, в которых и о погибших писали так, словно они по-прежнему находились в боевом строю.
Летчики, штурманы, стрелки-радисты, инженеры, техники и механики приводили в порядок обмундирование. Условия для этого были подходящие: летный состав жил в уцелевшем бараке, в котором действовали водопровод и канализация, был электросвет. Готовились к праздничному концерту и участники художественной самодеятельности. Майор Г. А. Мартьянов по-прежнему руководил полковым хором.
Празднование Октября прошло в полку торжественно и волнующе. Уже всем было ясно, что конец войны не за горами. Вместе с тем люди понимали, что враг будет сопротивляться с ожесточением обреченных, а это значит, что без жертв не обойдется.
Когда подполковник С. П. Висягин начал перечислять в своем докладе тех однополчан, которые отдали свою жизнь за дело социалистической революции, все встали, чтобы почтить память погибших. Заключительные слова доклада прозвучали словно клятва:
– Победа не за горами, товарищи, она близка. И мы дойдем до нее, чего бы это нам ни стоило. Враг будет разгромлен. Дело Великого Октября мы защитим!
Авиаторы снова встали и долго хлопали своими натруженными ладонями, ладонями фронтовиков.
С ноября 1944 года в Прибалтике наступило относительное затишье. Обе воюющие стороны перегруппировали свои силы: фашисты намеревались защищаться до конца, ожидая обещанного Гитлером чудо-оружия. Советские же войска готовились к последнему штурму вражеских рубежей. В конце января 1945 года 11-й отдельный разведывательный авиационный Витебский орденов Красного Знамени и Кутузова 3-й степени полк перелетел в Восточную Пруссию, на аэродром Лабиау, и был включен в состав 3-го Белорусского фронта, которым командовал дважды Герой Советского Союза генерал армии И. Д. Черняховский.
В небе Восточной Пруссии
Восточная Пруссия – осиное гнездо германского милитаризма. Отсюда псы-рыцари совершали набеги на русские земли. Отсюда кайзеровские полчища нападали на молодую Советскую Республику. Отсюда же гитлеровские войска 22 июня 1941 года вероломно вторглись в Советскую Прибалтику.
Наступил час возмездия. Красная Армия на всем протяжении советско-германского фронта перешла в решительное наступление, чтобы добить фашистского зверя в его собственной берлоге.
В феврале 1945 года полевое управление штаба 1-го Прибалтийского фронта переместилось из Калварии в населенный пункт Норгенен, что севернее Кенигсберга. В то время произошли некоторые изменения. Войска 1-го Прибалтийского фронта влились во 2-й Прибалтийский фронт. С 24 февраля на базе 1-го Прибалтийского фронта была сформирована Земландская оперативная группа войск под командованием генерала армии И. X. Баграмяна.
3-й Белорусский фронт готовился к штурму города-крепости Кенигсберга. Часть февраля и практически весь март ушли на разведку вражеских укреплений, планирование операции, подготовку войск, подвоз материальных средств.
Перед фронтовыми силами и средствами разведки стояли большие, ответственные задачи: установить численность, состав группировки кенигсбергского гарнизона, вскрыть систему обороны на внутреннем и внешнем обводах города и крепости Кенигсберг. Решение этой задачи легло на плечи воздушных разведчиков. Они должны были сфотографировать планово и перспективно оборонительные сооружения трех позиций. В первую из них входили местами от двух до семи линий траншей, а также 15 мощных старинных фортов. Вторая позиция состояла из приспособленных к обороне каменных зданий, третья опиралась на 9 старых фортов. На всех позициях и между ними фашисты возвели противопехотные и противотанковые сооружения: проволочные заграждения, минные поля, рвы, доты, дзоты, блиндажи. Для обороны города-крепости гитлеровцы сосредоточили группировку войск, насчитывавшую свыше 130 тысяч солдат и офицеров. Комендантом города-крепости назначили генерала от инфантерии Лаша, специалиста в области фортификации.
В начале февраля разведуправление штаба 3-го Белорусского фронта имело значительные сведения о группировке и укреплениях врага. Но крупномасштабный план Кенигсберга предстояло заполнить недостававшими данными. Разведгруппы стрелковых частей развернули активные действия. В работу включилась сеть наблюдательных пунктов. Внимательно следили за эфиром радисты. Ежедневно вылетали на задания воздушные разведчики майор Степан Володин, капитаны Михаил Глебов, Тимофей Саевич, старшие лейтенанты Сергей Мосиенко, Яков Орлов и Николай Георгиевский.
В перерывах между вылетами фронтовики отмечали свои полковые праздники. Один из них совпал с торжественной общенародной датой – 27-й годовщиной Красной Армии. Указом Президиума Верховного Совета СССР от23 февраля 1945 года за образцовое выполнение боевых заданий и проявленные при этом мужество и героизм капитанам Тимофею Александровичу Саевичу, Ивану Ефимовичу Русанову и старшему лейтенанту Якову Никифоровичу Орлову присвоено звание Героя Советского Союза. Однополчане горячо поздравили своих товарищей с высокой наградой Родины. И снова «петляковы» уходили во фронтовое небо.
Первая половина февраля 1945 года не баловала хорошей погодой. Из-за низкой облачности экипажи летали в основном на малых высотах – разведывали войсковые перевозки и передвижения, перспективно фотографировали передний край обороны противника. Главное же – плановое фотографирование крепости – еще предстояло выполнить.
Сложность этого задания была понятной. Экипажу майора Степана Володина предстояло выполнить перспективную фотосъемку укреплений с высоты 400 метров. Члены экипажа тщательно подготовились к вылету: произвели разбивку маршрута, наметили "пункты разворотов, продумали заходы на цель. Отработали они и вопросы взаимодействия между собой, особенно наблюдения за воздухом, подготовили аппаратуру. Вся эта работа на земле помогла экипажу в воздухе. 10 раз Пе-2 заходил на боевой курс. Гитлеровцы вели по нему огонь из всех видов оружия. Когда же стрельба стихала, на «петлякова» набрасывались вражеские истребители. Штурман и стрелок-радист отражали их атаки, а летчик делал свое дело – вел машину по боевому курсу. И довел ее до конца: задание выполнил полностью, на фотоснимках, которые экипаж доставил на аэродром, были ясно видны траншеи и огневые точки.
На следующий день – снова вылет. Погода по-прежнему стояла пасмурная, видимость была ограниченной. Майор Володин, посоветовавшись со штурманом, решил лететь до цели за облаками, затем, по истечении расчетного времени, пробить их и снизиться до высоты 300–400 метров. Штурманский расчет и мастерство летчика оказались идеальными: выйдя под облака, разведчики обнаружили большое скопление живой силы и техники врага. Передав данные по радио на КП полка, экипаж взял обратный курс: теперь дело за бомбардировщиками. Однако путь на свой аэродром был не совсем удачным: при перелете линии фронта «петляков» попал в зону сильного зенитного огня. Разрывом снаряда самолет подбросило вверх – он угодил в правую мотогондолу, но взорвался при ударе о колесо шасси, которое у Пе-2 было довольно мощным. К счастью, взрыв не задел бензиновую и масляную магистрали. Володину пришлось проявить все мастерство при посадке на левое колесо. Приземлился благополучно.
