Любовь Буткевич - Солдаты милосердия
«…Это был второй фронт, где многие партийные работники поплатились жизнью, — вспоминает Юрий Васильевич. — Это было время разгула украинских националистов и бендеровцев…»
Только в сорок восьмом году он вернулся домой, в Полтавскую область, где продолжал работать директором средней школы до выхода на пенсию.
«Дорогие мои товарищи, — обращался он в письмах, — я испытываю великую радость, узнав о вашей судьбе. Я часто думал о вас, какими же вы были стойкими и трудолюбивыми, несмотря на молодость. Восхищался вашим упорством и выносливостью, но не мог тогда похвалить, сказать то, что думал. А теперь, пусть через многие годы, скажу: хвала вам великая за все прошлое. За то, что вы были и есть. А главное — остались верными фронтовой дружбе, и надеюсь, что это на всю жизнь…»
В течение многих лет Клавдия Степановна навещала нашего начальника, Ефима Яковлевича Темкина, жившего в Ленинграде. Все мы очень сожалеем о том, что в послевоенные годы не успели с ним встретиться. Он ушел из жизни в шестидесятых годах.
Особенно долго разыскивала я Валю Бабынину. Так хотелось узнать о ее судьбе и непременно повидаться. Но удалось найти лишь ее младших сестер — Екатерину и Нину Бабыниных, живущих в Курске. Из переписки с ними узнаю, что Валюши Бабыниной давно нет в живых. А в благодарность за память о сестре Катя с Ниной захотели встретиться и познакомиться с фронтовыми подругами Вали. На первой же встрече, в Витебске, в восемьдесят первом году, высказали свое искреннее желание — принимать участие во всех наших ежегодно проводимых встречах. С тех пор они держат данное слово.
Шура Гладких выбыла из госпиталя по болезни в конце сорок четвертого года. Тяжелые условия войны подорвали ее здоровье, а ослабленный организм не смог справиться с коварным недугом. В сорок шестом, первом же послевоенном году, не стало нашей подруги, веселой и жизнерадостной девушки.
В деревне Заболото Пермского района, где она жила и училась, ее знали и помнили как хорошую ученицу, активную пионерку и комсомолку. Когда в школе готовились к торжествам, посвященным двадцатилетию со Дня Победы, среди преподавателей и учащихся шел разговор о том, чтобы разыскать фронтовиков, бывших учащихся этой школы. Одной из первых учениц была названа участница Великой Отечественной войны Шура Гладких. И пусть она была обыкновенной девушкой, не успевшей совершить в жизни чего-то выдающегося, погибнув в двадцать три года, пионерская дружина этой школы названа ее именем.
В течение многих лет шефствовала над Заболотской школой одна из первых комсомолок Пермской губернии Екатерина Петровна Крылова. Она разыскала нас, фронтовых подруг Шуры, рассказала о дружине, о ребятах и их делах. Узнав об этом событии, все мы безмерно были рады и благодарны преподавателям и учащимся за память о нашей лучшей подруге военных лет.
Так с двадцатилетия Победы я держу постоянную связь с пионерами дружины, присутствую на торжественных сборах, делясь воспоминаниями о Шуре, о пройденном коллективом госпиталя трудном пути. Пионеры школы приняли меня в ряды пионерской дружины имени фронтовой подруги.
У старого здания школы, где училась Шура, я увидела ее березку, о которой она рассказывала еще в сорок третьем, на Курской дуге. Теперь передо мной стояло огромное, ветвистое дерево. Шура не успела осуществить мечту — восстановить срубленные ею деревца во время войны. Она сама оказалась скошенной болезнью, как молодая березка осколком бомбы, но в память о ней вокруг новой школы растут и весело шумят десятки молодых деревьев, посаженных руками учащихся.
Хочется рассказать и о наших бывших пациентах. В первые послевоенные годы я получала множество писем от побывавших в госпитале раненых, невесть откуда узнавших домашний адрес. А чтобы вспомнила, кто пишет, иной возьмет и вышлет свою фотографию. Произошло несколько случайных встреч.
— Здравия желаю, сестренка, — поприветствовал один при встрече. — Вы меня, конечно, не помните. Нас, ваших пациентов, было очень много…
А вот сотрудник УВД лейтенант Некрасов, узнав меня, сказал:
— Вы из полевого госпиталя подполковника Темкина. Я лежал у вас дважды.
Встреча с Некрасовым произошла в пятидесятых годах, лет через восемь после окончания войны. Но вот о встрече через тридцать восемь лет я, конечно, не могла и думать.
Участники армейской встречи, посвященной 40-летию форсирования Днепра и освобождения Киева. В первом ряду (справа налево): Н. Е. Дунаевский, В. П. Чигогидзе и Д. А. Одоев, бывший пациент ХППГ, встреча с которым состоялась в Киеве через 38 лет
В ноябре восемьдесят третьего года в столице Украины проходили торжества, посвященные сорокалетию форсирования Днепра и освобождения Киева. Со всех концов страны съезжались приглашенные гости, участники памятных сражений, в том числе и ветераны 38-й армии и медработники полевых госпиталей. И надо же было так распорядиться судьбе, чтобы столько лет спустя смогли здесь встретиться бывший раненый, приехавший из Севастополя, и медицинская сестра, перевязывавшая его в сорок пятом.
Командир противотанкового артиллерийского полка подполковник Одоев был ранен при освобождении чехословацкого города Остравы. Наш госпиталь дислоцировался в то время на расстоянии тридцати километров, в Ратиборе. Туда-то и привезли Дмитрия Архиповича, где пришлось мне его перевязывать.
Осколком снаряда вырвало мышцы бедра. При снятии повязки открывалась обширная зияющая рана. Состояние было тяжелым. Большая потеря крови. Молча лежал в палате, ни звука не произносил и в перевязочной. Только каждый раз скромно просил, чтобы и следующую перевязку сделала ему я.
Подлечили его. Перелили кровь. Когда улучшилось состояние, отправили в тыл. Дмитрий Архипович запомнил мое имя и фамилию. На встречах с однополчанами интересовался, не знает ли кто медсестру Любу Никулину. Так было и в Киеве.
— Товарищ подполковник, а эта сестра здесь, с нами, — неожиданно сообщил ему Николай Дунаевский, присутствовавший при этом разговоре.
— Неужели?! Это невероятно! — растерянно произнес бывший пациент. Рыдания вырвались у старого солдата. Тяжелое время вспомнил.
— Как долго я тебя искал! И теперь, много лет спустя, говорю спасибо за сочувствие, какое ты проявляла к раненым.
— Спасибо и вам, товарищ подполковник, и всем тем, кто помнит о нас так долго, — поблагодарила и я, не менее взволнованная неожиданной встречей.
Длинна и трудна оказалась военная биография командира артполка Одоева. Еще до войны окончил Ленинградское артиллерийское училище. Войну встретил командиром батареи под Брестом. Испытал горечь отступления. Дрался под Сталинградом и на Курской дуге. Принимал участие в форсировании Днепра и освобождении Киева. Освобождал Польшу и Чехословакию. Дважды был ранен. А как воевал, видно по множеству высоких наград, таких, как орден Ленина, два ордена Александра Невского, три ордена Отечественной войны, орден Красного Знамени и другие.
В настоящее время Дмитрий Архипович ведет активную военно-патриотическую работу, являясь председателем секции Советского комитета ветеранов войны города Севастополя.
На Октябрьской площади города Перми звучат веселые марши. Юнармейцы готовятся к параду, посвященному Дню Победы. К этому времени со всех сторон спешат сюда люди. И молодые, и пожилые, и дети.
Почти одновременно в условленное место навстречу друг другу с цветами в руках идут бывшие фронтовые подруги. Это Валя Лашук, Миля Бойкова и Маша Гуляева, живущие в Перми, и, приехавшие из других мест, Надя Жукова, бывшая работница аптеки, Шура Нижегородова и другие.
Валя все послевоенные годы, до выхода на заслуженный отдых, трудилась в инфекционной больнице старшей сестрой отделения. Миля Бойкова, переквалифицировавшись, много лет работала рентгентехником-лаборантом. У Нади Жуковой не сбылась мечта — получить специальность фармацевта, и она стала швеей. Шура Нижегородова по-прежнему живет в городе Березники и продолжает работать в родильном доме.
Нас ожидало еще несколько радостных встреч. В Пермь прибыла из Москвы Вера Петровна Чигогидзе, а из Львова прилетели Оксана Драченко и Николай Дунаевский, которые после войны, соединив свои судьбы, стали супругами.
Вера Петровна несколько лет продолжала лечить раненых воинов в госпиталях Ленинграда, а затем переехала в Москву.
На долю супругов Дунаевских выпали нелегкие жизненные испытания. Расставшись с коллективом госпиталя в сорок четвертом, Николай по дорогам войны, в составе боевых частей, прошел до победы. Перенес два тяжелых ранения. А после войны ему, офицеру Советской Армии, еще полтора десятка лет пришлось нести военную службу. Пять тревожных лет провели они с Оксаной в Германии и не менее беспокойные годы во Львове, где недобитые бендеровцы и отъявленные националисты продолжали устраивать беспорядки.
