Георгий Жуков - Один "МИГ" из тысячи
При первом же удобном случае Покрышкин, вылетев в тренировочный полет, попробовал поводить самолет в новой манере. Летчики с земли с любопытством глядели, как ушедшая в зону машина Покрышкина с глухим ревом описывала в небе кривые, то опускаясь, то взвиваясь. Это было похоже на размеренные качания маятника. В совершенстве владея искусством пилотажа, Покрышкин ухитрялся, не теряя высоты, выводить машину в верхнюю точку подъема с таким запасом скорости, что мог тут же перейти в любой боевой маневр.
Результаты проверки одновременно и удовлетворили его и озаботили: он увидел, что расчеты его целиком оправдываются, но в то же время убедился, как трудно будет на первых порах ведомому приноравливаться к ведущему. Надо было добиваться той высшей степени слетанности, когда летчики угадывают замысел друг друга по каким-то совершенно неуловимым признакам и моментально на них реагируют. Иначе все пошло бы прахом — самолеты, непрерывно маневрируя по вертикали, могли бы разбрестись, растерять друг друга.
Добиться такой слетанности трудно, но не невозможно. Убедившись в этом после нескольких полетов в зону с лучшими летчиками эскадрильи, Саша немного успокоился и начал думать, как применить на практике новые возможности. Было совершенно ясно, что новая скоростная машина, которую вот-вот получит на вооружение полк, потребует и новых методов боевого применения. Стало быть, необходимо, чтобы люди отрешились от устарелых, консервативных, раз и навсегда заученных приемов.
Военная наука, как и любая другая, не терпит застоя творческой мысли. Действительность всегда опережает инструкции, и самое лучшее наставление не поможет, если слепо следовать букве, вместо того чтобы истолковывать его творчески, в соответствии с требованиями сегодняшнего дня. Надо было критически разобраться в жадно нахватанном за этот год богатстве опыта, разложить его по полочкам, отбросить ненужное, устаревшее, выудить из хаотической груды впечатлений самые важные, основные и привести в строгую систему. Именно теперь, перед решающими боями, надо было сделать это, чтобы потом, когда полк получит новые самолеты, вступить в бой с врагом во всеоружии новых тактических приемов.
И где бы ни бродил Покрышкин, чем бы ни занимался, голова его была занята одним: он продумывал день за днем, шаг за шагом все эти пятнадцать месяцев каждый полет, каждый бой. Он обладал чудесной памятью, специфической памятью летчика, способной хранить трудно выразимые словами представления, ощущения и еле уловимые движения, из которых складывается маневр самолета. Вспоминая и сопоставляя их> Саша постепенно отбирал то, что следовало закрепить и отшлифовать.
Говорили, что новая машина, которую предстояло освоить гвардейцам, хорошо набирает высоту. Эта особенность ее живо интересовала Покрышкина: опыт подсказывал, что в современном воздушном бою особенно большую роль должен играть именно вертикальный маневр. Еще в мирное время на истребителе «И-16» он много и упорно тренировался в исполнении восходящей «бочки». Она пригодилась ему в памятном бою б октября 1941 года у Запорожья: тогда он, резко перевернув машину, ушел из-под вертикального удара восходящей спиралью.
В дальнейшем Покрышкин и его товарищи, которым он рассказал об этом маневре, не раз пользовались им в воздушных боях. Особенно удачно он получался на «Яковлеве»: улучшенные летно-тактические данные этой машины открыли новые возможности вертикального маневра.
До войны истребители учились драться главным образом на виражах, в горизонтальной плоскости. Но при современном уровне авиационной техники такой бой неминуемо приобретает характер пассивной обороны. А советские летчики хотели не обороняться, а наступать; и для этого необходим был вертикальный маневр — боевой разворот, вертикальная спираль «горка» с переходом в вираж.
Однажды летчики соседней части получили партию новых «Яковлевых». На радостях, проходя над аэродромом гвардейцев, они приветствовали их головокружительным каскадом фигур высшего пилотажа. Один из пилотов пошел на «горку» и крутанул «бочку». Скорость была маловата, самолет зарылся носом и пошел вниз, теряя высоту. Второй «Яковлев» проскочил над ним.
Фигичев сказал пару резких и обидных слов по адресу неопытного пилота.
Покрышкин промолчал. Он был захвачен мыслью, вдруг осенившей его: второй самолет проскочил! А что, если?.. Что, если в бою, когда противник у тебя в хвосте, нарочно сделать вот такую неправильную фигуру — ну, назовем ее хотя бы так: «бочка с зарыванием и потерей высоты»? Гитлеровец обалдеет от неожиданности: только что советский самолет был перед самым носом у него и вдруг исчез, уходя из поля зрения под его мотор. Пока он соображает, что случилось, ты даешь газ, ручку чуть- чуть на себя — и вот уже не он у тебя, а ты у него в хвосте! Получается, что ты как будто бы слетка притормозил свой самолет.
Саша «заболел» этой фигурой. Иногда он ловил себя на том, что ладонями машинально делал такую «бочку», разыгрывая воздушный бой. Он вычертил схему нового маневра и показал ее Фигичеву. Тот поглядел и пожал плечами.
Все же Покрышкин решил испытать этот маневр. Вначале он тренировался в зоне. Непосвященные летчики смеялись, думая, что в небе неопытный пилот, которому никак не удается сделать «бочку». По радио с КП Саша услышал озабоченный голос, советовавший ему: «Скорость! Следи за скоростью!»
В ближайшем бою Покрышкин вспомнил о «бочке с зарыванием». Драться пришлось с тремя «мессершмиттами». Методичными, последовательными ударами они прижимали его к земле. Покрышкин яростно огрызался, но немцы наседали все нахальнее. И тут по радио он услышал: «Покрышкин! «Месс» сзади... Сейчас...» Саша не дослушал. Почти инстинктивно он сделал движения, отработанные во время тренировочного полета, и в ту же секунду его самолет, зарывшись носом и теряя высоту, оказался сзади, внизу немецкой машины, которая пулей пронеслась вперед, стреляя из пушек.
«В белый свет, как в копеечку!» — мелькнуло в голове у Покрышкина, и радость охватила его: маневр удался!
В другом бою Саша упростил маневр. Когда немецкие истребители насели на него, он вдруг резко свалил машину в скольжение, убрав газ, и получил тот же результат: его самолет оказался в хвосте у немецкой машины. Теперь можно было бить «мессершмитт» сзади, пока тот не опомнился.
Сколько таких находок было сделано летчиками за пятнадцать месяцев войны! И теперь, вспоминая их и критически разбирая, Саша вновь и вновь убеждался в том, что, освоив новые скоростные и маневренные самолеты, гвардейцы сумеют стать настоящими хозяевами воздуха. Надо было только добиться, чтобы каждый летчик усвоил новейшие, проверенные на практике приемы.
Забота об этом, конечно, не входила в обязанности рядового командира эскадрильи, а именно эту скромную должность все еще занимал капитан Покрышкин. Но потребность работать творчески, не успокаиваться вечно жила в нем. И Саша, оклеив стены своей комнаты схемами маневров, применявшихся уже в боях, с увлечением принялся за работу.
Ему хотелось создать наглядный альбом тактических приемов истребителя, которым каждый летчик мог бы пользоваться как справочником и учебным пособием. Он сшил из плотной бумаги большую тетрадь и стал заполнять ее рисунками и чертежами, используя каждый свободный час.
На обложке Покрышкин нарисовал свой самолет и написал крупными буквами: «Истребитель! Ищи встречи с противником! Очищай воздух от фашистской мрази!» Дальше лист за листом в строгом порядке развертывался показ боевых построений истребителей и индивидуальных маневров, выработанных практикой. Здесь были показаны строи звена, приемы перестроения и группового маневра, боевые порядки.
Основой боевого порядка теперь была общепризнана пара самолетов. И Покрышкин особенно подробно разрабатывал приемы применения пары в бою, наглядно показывая на схемах, как должны действовать ведущий и ведомый.
Кое-где Саша для большей наглядности разбросал забавные рисунки. Выполненные неумелой рукой, они выглядели, быть может, наивно, но зато были очень наглядны. Так лучи, расходящиеся от самолета, означали наиболее опасные секторы, за которыми должны взаимно следить ведомый и ведущий. Это, так сказать, учебный материал. Но тут же к лучам Саша пририсовал черепа со скрещенными костями и написал сбоку: «Истребитель! Чтобы тебя не сбили, как куропатку, чаще смотри назад, назад-вверх и назад-вниз! Маневрируй так, чтобы хорошо просматривалась задне-верхняя полусфера!» Это сделано для наглядности. Рядом были еще две назидательные картинки. На одной из них изображен горящий самолет и надпись: «Он проявил беспечность в воздухе и плохо осматривался. В особенности — назад-вверх!» На другой красовалась пара самолетов, в которых сидели смеющиеся летчики. Надпись поясняла: «Нас не купишь! Мы смотрим за хвостом друг друга!»
