Сэйити Моримура - Кухня дьявола
По возвращении в учебный отдел стажерам было велено бросить одежду в автоклав-стерилизатор, установленный под брезентовым навесом. Этот эксперимент, для которого использовали быстросмывающуюся краску, был одной из стадий «подготовки к распылению с воздуха бактерий чумы в виде дождевого облака».
Иногда один или несколько подростков внезапно заболевали. Известен такой случай. Сотрудник одной из лабораторий предложил стажеру С. отведать сладких пирожков. И хотя такие пирожки можно было купить в отрядной лавке, помещавшейся в 63-м корпусе, подросток не мог отказаться от сладкого и прямо в лаборатории съел один пирожок, а за ним и второй.
Через два дня у стажера поднялась температура, появилась общая слабость, пропал аппетит. Испугавшись, он отправился в отрядную лечебницу.
Военврач, осмотрев его, изменился в лице и велел немедленно сделать анализ крови на лейкоциты. Анализ показал резкое уменьшение лейкоцитов, после чего С. на отрядной машине был тотчас отправлен в госпиталь, где ему сообщили, что у него брюшной тиф. Тогда эта болезнь считалась смертельной. В ту же ночь температура у подростка поднялась до 43, затем до 44 градусов, и он впал в беспамятство. Его стали мучить галлюцинации: ему казалось, что изножье кровати медленно поднимается, затем кровать становится почти вертикально, медленно рушится потолок, а сам он опрокидывается и летит в глубокую черную яму. Его охватывает ужас, он хочет закричать, но голос не повинуется ему… С. довольно долго был без сознания.
Перед тем как у С. поднялась температура, ему вкололи 100 кубиков желтоватой прозрачной жидкости, сказав, что это вакцина против тифа, разработанная в отряде. Однако точно он ничего не знает и по сей день. С. вспоминает: «В результате действия этой жидкости температура тела повышалась до предела, при котором бактерии тифа уничтожались. Я был без сознания, буквально между жизнью и смертью, но кризис все-таки миновал».
После того как С., проведя четыре месяца в госпитале, был выписан, у него обнаружилось весьма странное «побочное явление». Он ощутил «необыкновенную ясность в голове, такую четкость в мыслях, какой не было до болезни». Военврач объяснил С., что от высокой температуры бактерии, гнездившиеся в организме и вырабатывавшие токсины, погибли. «Теперь я мог свободно читать сложные теоретические работы и без труда запоминал длинные химические формулы», — горько улыбнулся С.
Однажды, незадолго до того как С. должен был выписаться из госпиталя, его пришел навестить начальник учебного отдела подполковник Ниси.
— Эх ты, украл пирожки. Сладкого захотелось? А сколько хлопот всем причинил, ты понимаешь? Возись вот с такими… — проговорил подполковник.
— Неправда! Те пирожки мне дали, — ответил С.
«Бунт» в общежитии стажеров
На третьем году пребывания стажеров первого набора в отряде, в октябре 1944 года, в общежитии произошел «бунт», который и по сей день служит им темой для разговоров. Причиной «бунта» послужило насилие и произвол, которые чинил в общежитии начальник одной из групп стажеров Т.
Грубые методы Т., переходившие все границы дозволенного, вызывали осуждение даже у его коллег.
Стажеры первого набора, которые должны были стать в будущем ядром среднего руководящего звена отряда, подвергались жестокой муштре.
В учебном отделе служили вольнонаемные низшего класса, хорошо владевшие приемами штыкового боя. Эти люди, имевшие младший командирский чин, отличались твердым характером. Их-то и назначали в группы стажеров начальниками, основной задачей которых было муштровать подростков и держать их в строгости. Влепить провинившемуся затрещину — за неряшливость в одежде, например, или снижение успеваемости, — а уж потом воспитывать словами было у начальников в порядке вещей. Что касается Т., то он признавал только физические методы воздействия.
Т. был изощренным мучителем. Если он наносил удар деревянной учебной винтовкой, то подросток, перевернувшись, падал на землю как подкошенный. Другой ждал бы, пока подросток поднимется, ведь наказание все-таки имело воспитательную цель. Но Т. подходил и наносил ему второй удар в живот, а затем, видя, как тот задыхается, корчась от боли, бил еще и по спине. Те стажеры, кому пришлось это испытать, говорят: «Казалось, у него была цель забить нас до смерти». Впрочем, к стажерам из своей группы он относился мягче, зато ненавидел подростков из других групп. Некоторые от его побоев лишались зубов, получали травмы. Он так умел ткнуть пальцами в глаза, что потом они долго слезились. При этом он говорил: «А, ты еще и плакать…»- и избивал подростка в кровь.
«Что это еще за гримаса?»- кричал Т., если улавливал в облике стажера хотя бы малейшую тень протеста. В такие моменты в глазах Т. не выражалось ничего, кроме садизма.
Т. был известен в отряде как исключительный мастер штыкового боя. И этот «мастер», физически крепкий мужчина, зверски истязал 15-16-летних подростков, оправдывая свои действия уставом: «Старшему по званию подчиняться беспрекословно». Войдя в раж, Т. хватал железный прут и безжалостно бил им подростков. Лицо его при этом выражало удовлетворение. Стажеры всё больше ненавидели Т.
И вот один из них, проявив немалую изобретательность, принес из вивария полную пробирку блох и рассеял их в изголовье его кровати.
— А что, если ввести ему в рот бактерии чумы, пока он спит?
— Да нет! От чумы он сразу умрет — это просто. Вот достать бы бактерии тифа…
Вот о чем мечтали подростки, и по этим разговорам можно судить, как невыносим был для них Т. «Если он меня еще раз тронет, я убью его…»сказал один из стажеров и задумал раздобыть толстый железный прут, чтобы, вооружившись им, подстеречь где-нибудь Т.
Через некоторое время Т. женился. Если раньше он допоздна торчал в общежитии стажеров и беспрестанно терзал их, то теперь он старался поскорее исчезнуть. Для молодожена это было вполне естественно, однако такая «перемена» в начальнике только подогрела ненависть к нему.
— Этот тип после женитьбы превратился в мокрицу… Сейчас самое время дать ему как следует.
— Да, он теперь расслабился, надо этим воспользоваться.
И вот стажеры, главным образом первого набора, стали разрабатывать план мести. Начальники других групп чувствовали, что в среде подростков что-то назревает, но делали вид, будто ничего не замечают.
Однажды ночью, когда Т. дежурил по общежитию, в одном из помещений внезапно возник шум. Услышав звон бьющейся посуды, громкую перебранку и топот ног, Т. выскочил из дежурки и с бранью ворвался в помещение стажеров. Вслед за этим в помещении погас свет и два подростка, стоявшие наготове, обрушили удары на голову начальника. Это было сигналом, по которому остальные также молча набросились на него. Поднятый шум был ловушкой, в которую завлекли Т.
Плотина ненависти прорвалась. В полной темноте, держа Т. за руки и за ноги, подростки душили его, били ногами в живот, по лицу, били куда попало в течение получаса.
В темноте Т. попытался дотянуться до пирамиды с оружием, нащупал пехотную винтовку образца «38». Но подростки продолжали свою массированную атаку, нанося ему жестокие удары. Обливавшемуся кровью, полуживому Т. все же удалось выбраться из общежития.
Один из бывших стажеров вспоминает: «Узнав о беспорядке, прискакал на лошади начальник дежурной команды майор Такахаси… А на следующий день стажеров начали вызывать жандармы… Подростки, все как один, упорно твердили: „Я не знаю, кто это сделал“, а те, кого не было в ту ночь в общежитии, с сожалением говорили: „Что же вы нас с собой не взяли, очень хотелось дать ему разок-другой!“
Лицо Т. распухло и стало фиолетовым. По отряду он ходил опустив голову. Вскоре его уволили с должности начальника группы стажеров и назначили личным телохранителем начальника отряда Сиро Исии».
«Основанием для понижения» послужила серьезная ошибка, допущенная Т. в обращении с оружием, когда он, пытаясь защищаться, не по назначению использовал пехотную винтовку, на которой был изображен герб японского императора.
«Вы должны гордиться службой в „отряде 731“»
«Я очень рад видеть сегодня стажеров отряда молодыми, здоровыми и полными энергии. Пользуясь случаем, хочу пояснить, какие задачи стояли перед отрядом в целом, и в частности перед подразделением подростков-стажеров…» Такими словами начал свое приветствие высокий старик, когда ему было предоставлено слово. Это происходило 17 августа 1958 года, через 13 лет после окончания войны, в одном из помещений предприятия по обработке гранитного камня, расположенного в Токио, в районе кладбища Тама. Высокий старик был Сиро Исии — тот самый Исии, который руководил дьявольской работой «отряда 731».
В этот день на первую встречу «Общества пинфаньских друзей» собрались 22 бывших стажера первого набора.
