Николай Наумов - На рубежах Среднерусья
— Он, сын, рвется к тебе ножками.
— Я согласен и на дочку.
— Сына тебе рожу. Только смотри, ни, ни, ни!..
— Я в отца. Женился и до…
— «До» пусть случится в старости.
Боевой актив и рационализаторы были собраны в ложбине, закрытой сверху кронами дубов и кленов. Орловцы берегли их — деревья защищали склоны оврагов и лощины от эрозии земли. Теперь они укрывал бойцов и командиров. У самого русла давно пересохшего ручья стоял стол. От машины к нему энергичным шагом прошел генерал Родин. Без команды все встали. Гвардейцы его корпуса с гордостью: и за лихие победы под Сталинградом и от того, что гвардейцами в армии они пока были одни.
Не садясь за стол, Родин с довольной улыбкой на крупном лице, высокий лоб которого рассечен глубокой складкой, зычно обратился к танкистам:
— Собрал я вас, боевые товарищи, для того, чтобы накануне решающего сражения поговорить-посоветоваться и поискать способы, как нам раскалывать лбы «тиграм», как разить их, вонзая снаряды им в подреберья. Я назвал предстоящее сражение решающим потому, что здесь, на Курском выступе, должен произойти решающий и окончательный перелом в войне с фашистами. Сдавать ему позиции, отступать, как в предыдущие летние месяцы, мы больше не можем! Не имеем ни малейшего права! Родина-мать запретила нам показывать спины и задницы противнику. К этому лету она нам дала многое. Танки — прямо с заводов, еще больше в Действующую армию поступило артиллерии, особенно тяжелой. Сами видите ее на артиллерийских позициях. Пехота оборудовала три добротные полосы обороны, и на всех она уже готова к боям. Хотя пехотинцы тринадцатой армии сидят здесь без серьезных боев полтора года, они готовы встретить врага по-сталинградски и искупить свое невольное сидение упорной обороной. А мы обязаны — и должны! — помочь пехоте и артиллерии минимум наполовину перебить немецкие танки и не пропустить их к Курску — древнему русскому городу, жители которого почти два года находились в фашистском рабстве.
Переведя дух, генерал окинул взглядом собравшихся.
— Конечно, враг еще силен. Сила в тяжелых танках. И названия им даны устрашающие — «тигры», «слоны», «пантеры». Не буду скрывать от вас — машины крепкие, а пушки на них дальнобойные. Именно с их помощью генерал-фельдмаршал Клюге, а с ним и командующий девятой армией Модель, — изменил ударение Родин, — собираются протаранить нашу оборону и зажать нас в Курском выступе. Надо не допустить со стороны немцев такого свинства и показать им, что мы уже не те, что были в предыдущие два лета. Мы сумеем подбить обычные и сверхтяжелые танки и самоходки фашистов. А как это сделать лучше для нас и губительно для ненавистного врага — вот сейчас об этом и поговорим.
Генерал Родин отошел к плакатам, на которых были изображены тяжелые машины немцев с красными пометками в уязвимых местах.
— Вот такие плакаты были заранее разосланы всем бригадам армии. Как видите, уязвимые места в «тиграх», «пантерах» и особенно в «фердинандах» немецкие конструкторы свели к минимуму. Но крепость брони утяжелила их настолько, что они стали неповоротливыми, как слоны. Самым опасным для наших танков является пушка-хобот. Серьезная пушка. Прямой выстрел у нее — за километр. И прицел добротный. Наша промышленность немного запоздала с выпуском тяжелого танка «ИС-два». Он покрепче и поманевреннее «тигра». Легче он на десять тонн, а калибр пушки на тридцать четыре миллиметра больше. Такой снаряд, если даже не пробьет броню, насмерть оглушит экипаж.
Из тяжелых танков у нас пока в боевом строю «КВ». Броня у него такая же, как у «тигров» и «пантер», но пушка слабее. Сейчас ее меняют на калибр восемьдесят пять миллиметров. Это всего на три миллиметра меньше, чем у «тигров». И пушка длиннее. Но и таких «КВ» и «САУ» пока у нас маловато. В тиражном порядке станут поступать осенью. И мощь наших танковых войск превзойдет немецких почти в два раза. Пока же будем вести борьбу с тяжелым фашистским зверьем теми танками и самоходками, которые имеем и которых у нас больше, чем у вермахта.
Первыми вступят в бой наши противотанковые и прочие орудия. Пробиваемость их снарядов возросла в три — пять раз. Если мы наладим с пехотой и артиллерией крепкое взаимодействие, в пух и прах расколотим немецкие танковые и моторизованные дивизии.
Для затравки моих слов, думаю, достаточно. Высказывайте вы свои!
Командарм закончил выступление в концертном тоне — на высоких нотах. Он намечал произнести его несколько сдержаннее, но поддался охватившему его чувству, и речь получилась как у заправского политработника. Лица танкистов выглядели залихватски злыми — значит, слова его зажгли их сердца. Готовя конференцию, он хотел увидеть именно такой отзыв в них и добиться, чтобы участники конференции дух ее донесли до своих боевых товарищей и настроили их на непоколебимость. Ждал — пяток вскинет руки, но поляна молчала. Молодежь еще не обрела навыков выкладывать свои мысли, танкисты постарше — не хотели лезть в передовые. И все же именно сорокалетний танкист первым поднял руку. Высоко, чтобы начальство увидело: он не из трусливого десятка.
Зайдя за трибуну, с которой только что сошел командарм, старшина-механик окинул танкистов суровым взглядом и жестко произнес:
— Два лета мы драпали, как потерявшие от страха разум. Опомнились, когда товарищ Сталин крепко произнес: отступать дальше — губить страну. Сейчас я понимаю так: отступать даже под Курск никто из нас не имеет права! Но чтобы удержать позиции, нам надо их дооборудовать и добавить танковых. И так разместить их между пехотными позициями, чтобы с них можно было разить фашистских зверюг в борта и по ходовой части. На поле боя гусеницы и катки не заменить, и подбитый танк окажется броневым гробом. Вот всё, что я надумал.
— Спасибо, старшина. Предложение дельное, и у нас еще есть время на практике воплотить твои советы.
Поднял руку сержант-противотанкист. На груди два ордена и три лычки за ранения.
— Мне довелось воевать к востоку от Смоленска, на речонке Вопь. Воды в ней — воробью по колено, и она не могла служить для нас противотанковым рвом. Потому немецкие танки без больших помех перебрались через нее. И поскольку поначалу наши противотанковые средства были вытянуты в линию, по два-три орудия на километр, фашистские танки, а они тогда наступали нахально, подбив наши орудия, продвигались в глубину.
Нашей тогда шестнадцатой армией командовал теперешний командующий фронтом — Константин Константинович Рокоссовский. Со своими помощниками или по подсказке смекалистых солдат и офицеров противотанковые орудия стали группировать в опорные пункты и узлы сопротивления, ставя на местности так, чтобы пространство между ними надежно простреливалось фланговыми орудиями и танками. Пошел совсем другой коленкор. Шесть — восемь орудий на два километра. После огневого налета немец попер в атаку. И сразу потерял восемь танков. После второй обработки наших позиций повел атаку в нашем слабом, по сути, в пустом месте. Открыли огонь наши противотанкисты с флангов и быстро подбили одиннадцать танков. Горели они и от противотанковых ружей. Вот так.
Конечно, противотанковых орудий у нас сейчас в десять раз больше. Вроде бы везде можно наставить сколько нужно, и все же лучше располагать их группами, рядом с артиллеристами и танкистами, а в промежутках между опорными пунктами — по три-четыре орудия. Они приманят к себе танки врага, а наши орудия из опорных пунктов им по бортам. Всё.
Генерал предоставил слово командиру противотанковой бригады. Полковник взошел на трибуну с сознанием, что его подчиненные уже не раз вышибали зубы у немецких танкистов, и потому начал с горделивых ноток:
— В своем выступлении я намерен развить советы предыдущего товарища. В них много ценного для небольших подразделений, а танковые армады будут пытаться пробить брешь в нашей обороне на достаточно широком фронте. Поэтому противотанковая оборона должна строиться так, чтобы она выдержала массовую атаку танков, и на всем участке прорыва. Особо прочной она должна быть там, где немцы будут вести атаку тяжелыми танками и самоходками. Их у немцев, думаю, пока будет не столь уж много. Они объединяют их в группы вперемежку с четверками. Такими группами они попытаются разорвать первые наши позиции на куски, а затем уже образовать сплошную брешь. Как при таком использовании врагом тяжелых танков и самоходок не допустить дробления нашей обороны на куски? Задача эта выходит за рамки ума тех, кому придется вести борьбу с танками при прорыве ими первой полосы обороны. Но мне представляется…
И дальше полковник изложил свои соображения о последовательной борьбе с танками в пределах первой полосы обороны.
Майор Соболев посчитал, что очередь до него не дойдет. К тому же те предложения, которые он хотел высказать, уже частично озвучили другие, а повторяться посчитал неудобным. Но после выступления полковника облегченно вздохнул — и ему есть что добавить нужного.
