Игорь Берег - Приказ есть приказ
И ведь что странно? Ну не могут руководители Советского Союза, те, что на самом верху, не понимать, что вся эта помощь — напрасна, все силы и средства, вбухиваемые в поддержку так называемых просоциалистических режимов уходят впустую, падают, как в бездонную пропасть, что никогда страны, получающие задаром и обещающие когда-нибудь вернуть все сторицей, не выполнят обещанного. Если и будут отдавать долги, то только не советским доброхотам, а тем же американцам, которые свое, законное, из глотки вырвут. Еще и чужое прихватят. А Страна Советов утрется по привычке, да и простит все «меньшим братьям». Пусть, мол, детишки играются, да дедушку Ленина вспоминают. Лишь бы видимость строительства социализма создавали. Ну, хоть чуть-чуть…
Невеселые эти мысли одолевали Евгения весь день. Исполняя приказ, кубино-советский отряд двигался вслед колонне с пленными. Регулярно менялись посты разведчиков, подходивших к колонне почти вплотную, чтобы высмотреть, все ли пленные живы, не собираются ли унитовцы пристреливать окончательно выбившихся из сил. На этот случай и Тибурон, и Миронов решили, что если раздастся хоть один выстрел по чехословакам, они наплюют на приказ штаба и скомандуют своим солдатам атаку.
Но пока все происходило без инцидентов, если не считать таковыми постоянные окрики и побои конвоиров. Пленные строители плелись из последних сил, поддерживая друг друга, делясь с товарищами скудными глотками воды, достающейся от бандитов. Пищи у них не было практически никакой. Да и унитовцы не могли похвалиться разносолами. Корешки, червячки. Солдаты ФАПЛА, прочесывающие местность на пути колонны, исполняли распоряжения своего начальства отменно, с усердием. В попадающихся иногда мелких деревушках-кимбах не оставалось ничего съестного. Хижины стояли пустые, иногда даже заваленные на бок и превращенные в груды бесполезных кольев. Смысла этой зачистки не могли понять ни кубинцы, ни советские. Они матерились, скрипели зубами от бессилия, но продолжали незаметно передвигаться вслед за колонной.
Оказалось, что недостаточно незаметно. В одной из деревушек, такой же пустой и полуразрушенной, как и все предыдущие, унитовцы вдруг забеспокоились, согнали пленных в ее центр, усадили на землю, а сами заняли круговую оборону, отрыв даже стрелковые ячейки.
— Ну и что они на этот раз задумали? — процедил Евгений, разглядывая в бинокль фортификационные усилия бандитов. — Неужели ждут кого-то? Вертолетов юаровских?
— Это вряд ли, — ответил ему Тибурон, лежавший рядом. — Мне думается, они нас заметили и решили, что мы собираемся их атаковать. Вот и готовятся к бою.
— И сколько это ожидание продлится? Чехословаки скоро умирать начнут от голода и жажды! Нужно действовать…
— Что ты предлагаешь? — покосился на него кубинец. — Напасть?
— Против приказа не попрешь, — вздохнул Миронов. — Надо как-то им дать понять, что мы атаковать не собираемся, и они могут двигаться дальше.
— И как можно быстрее! Слушай Эухенио, у меня идея! Давай им так прямо и скажем — валите, мол, никто вас не тронет.
Миронов уставился на него недоуменно.
— Ты предлагаешь сходить в кимбу и поговорить с этими козлами?
— Вот именно! Белого парламентерского флага еще никто не отменял. Может быть, и среди этих уродов найдется кто-нибудь, знающий, что в парламентеров не стреляют.
— Н-ну, давай попробуем, — с сомнением протянул Евгений. — А кто пойдет?
— Я, конечно. Тебе же светиться нельзя, советские в Анголе не воюют, да ты и португальского языка не знаешь. Возьму с собой одного солдатика, оружие оставим — и пойдем. Только из чего белый флаг сделать?
Как раз это проблемой не стало. Обшарили рюкзаки, и у запасливого Толика Монастырева обнаружился приличных размеров носовой платок, практически чистый, а главное — белый. Для чего Портос таскал его с собой, он и сам не смог бы объяснить. Так, на всякий случай.
Перед выходом все подробно обговорили. Бойцы залегли вокруг деревушки и приготовились к бою. Каждый взял на мушку своего противника. Но огонь можно было открывать, только если бандиты начнут стрелять в Тибурона и его сопровождающего. Командование отрядом временно взял на себя Евгений.
Прикрепили платок к длинной палке, кубинские капитан и солдат попрощались на всякий случай с товарищами и направились к противнику. Тибурон шагал спокойно и уверенно, а сопровождавший его солдат все старался повыше поднять импровизированный флаг. Еще издали капитан начал что-то кричать по-португальски. Этот язык отличается от испанского сильнее, чем, например, украинский от русского. А ведь и Португалия, и Испания расположены на одном Иберийском полуострове… Евгений почти не понимал, о чем кричит Тибурон. Но смысл улавливал: «Не стрелять!», «Говорить!».
«А ну, как не поймут эти заразы, — подумал Миронов. — И начнут садить изо всех стволов. Просто так, с перепугу. Кубинцы даже залечь не успеют».
Опасения его не сбылись. Когда парламентерам оставалось пройти метров двадцать до первых хижин деревеньки, навстречу им вышел человек. Автомат его висел за спиной. Кубинцы остановились, остановился и встречающий, не подходя к ним вплотную.
С расстояния, на котором находился от них Евгений, нельзя было различить ни слова. Но, по всей видимости, разговор шел в спокойном тоне. Противники не размахивали руками, не делали угрожающих жестов. Выглядело это, как случайная встреча малознакомых людей, остановившихся перекинуться парой фраз. Тем не менее, Миронов не думал успокаиваться. В Тибуроне он был уверен, но унитовец мог и сорваться, ведь он находился в роли преследуемой дичи, плюс усталость и голод. У каждого человека есть свой предел…
Переговоры тянулись долго, однако, кажется, увенчались успехом. Парламентеры развернулись и спокойно двинулись в сторону леса. Унитовец постоял, глядя им в спины и словно раздумывая: а не перехватить ли со спины автомат, да полоснуть по врагам длинной очередью? Наконец и он повернулся и пошел к своим.
— Рассказывай! — накинулся на кубинца Миронов, едва тот присел у куста, за которым скрывался советский коллега. Тибурон шарил по карманам в поисках сигарет, и Евгений с удивлением заметил, что у него подрагивают руки. Наконец пачка была найдена, зажигалка щелкнула, и капитан сделал первую затяжку.
— Они согласны, — выдохнул он с клубом дыма. Потом нервно провел ладонью по лбу, недоуменно взглянул на влажные пальцы. Коротко рассмеялся. — Надо же, а я, оказывается, умею бояться!
Евгений тоже засмеялся — от облегчения.
— Каждый человек умеет бояться. Только не все свой страх показывают!
— Надеюсь, что эта сволочь моего страха не увидела. Он и сам боялся так, что чуть в штаны не наложил, когда я ему сказал, что здесь целый полк наших солдат и если они хоть одного пленного тронут, то им не жить.
— Так и сказал?
Кубинец усмехнулся, теперь уже совсем весело.
— А что мне было терять? Такого ему наплел, что услышь меня командование, точно отправило бы на прием к психиатру. И много нас, и ведем их чуть ли не с самого начала…
— А как ты объяснил, что до сих пор не тронули?
— Ну… не желаем лишнего кровопролития, хотим, чтобы все живыми остались. Здесь я практически не врал. Эти чехи вообще не при делах. Так за что же им страдать? Еще велел, чтобы пленных кормили, а за то, что по пути все деревни разорены, пусть своих политических противников благодарят. В общем, обещал он, что немедленно соберутся и в путь отправятся. А нам и впрямь придется их конвоировать. Даже впереди бежать, может, где-то удастся не дать деревню-другую разорить. Жрать-то им надо?
С этим Евгений не мог не согласиться.
Ситуация складывалась совершенно анекдотическая, если бы не реальный трагизм создавшегося положения. Здоровые, вооруженные и обученные парни, вместо того, чтобы освобождать захваченных бандитами людей, оберегали не только пленных, и бандитов от трудностей и лишений, даже подгоняли их: идите скорее. Впрочем, и Тибурон, и Миронов дали своим ребятам установку: отбившихся от колонны унитовцев уничтожать безо всякой жалости. Надо же людям куда-то пар выпускать!
После переговоров унитовцы и впрямь зашевелились. Подняли на ноги сидевших в центре деревушки пленных, предварительно дав им напиться, окружили измученных людей и погнали их на юг. Не без удовлетворения Евгений заметил, что обращаться с чехословаками бандиты стали помягче: не лупили их прикладами и не совали под ребра стволы автоматов.
— Ну, что, двинемся и мы? — спросил Тибурон, когда колонна скрылась среди деревьев.
— Надо действительно осуществить твою идею, — решительно заявил Миронов.
— Ты о чем?
— Пошлем кого-нибудь вперед, чтобы не дать фапловцам совсем все уничтожить на пути.
— Я человека четыре отряжу. Своих кого-то пошлешь?
— Пожалуй… Кто-нибудь из твоих хоть немного по-русски объясняется?
