Николай Тимофеев - Трагедия казачества. Война и судьбы-1
Пришло письмо от Прозрителева с приветом от Вас и Хоменко и обещанием навестить меня в Пятигорске. Очень буду рад встрече. Хотелось бы договориться о совместных историко-краеведческих «ударах». Мне бы хотелось ниспровергнуть ложь о гражданской войне и других событиях нашей местной истории. Евгения Борисовна маленькой девочкой была на суде над Ашихиным в школе на Форштадте. А я гимназистом помню, как перед мужской гимназией выкатили пушку, чтобы разогнать Ставропольский совнарком и свергнуть Пономарёва (с его сыном я сидел на одной парте в гимназии).
Вашу просьбу о воспоминаниях, посвященных периоду август 1942 — январь 1943 гг. постараюсь выполнить, но прежде хочу определить свои исследования о Булгакове и Солженицыне.
В Пятигорске замышляют выпустить «42-ю параллель», но редактором прочат партийного ставленника, бывшего редактора «Кавказской здравницы» Чечнева. Некогда хорошую и популярную на КМВ газету он довел до ручки…
Всего Вам доброго! Будьте здоровы! Искренне Ваш Л.П.
P.S. Кланяйтесь Ю.А. Хоменко! Что-то он молчит и не показывается…
Об Агафодоре и его погребении есть мой очерк среди множества других очерков, посвященных истории Ставропольской епархии[30].
* * *01.12.90 г.
Дорогой Герман!
Очень рад был Вашему письму, но отвечаю на него с опозданием и очень сам этому огорчаюсь. Но Вы не представляете какой поток людей обращается ко мне, бывают дни, что с утра до вечера я не успеваю сходить в уборную — так густо идут посетители или «прихожане», по выражению Б.М. Розенфельда. Обычно свою переписку я ограничиваю рамками мемориальных почтовых карточек, исписывая их с двух сторон. И получается в конце концов большое эрзац-письмо. Но Вам мне хочется ответить подробно и обстоятельно.
Вы, как я уже знаю, получили конверт с Вашей фотографией, на которой изображён с группой духовенства обновленческий молодой семитского типа епископ Лев. Снимок сделан возле колокольни, построенной в дни празднования 900-летия крещения Руси. Сам храм находился в нижнем этаже и там в мае 1919 года был погребён архиепископ Агафодор, автор знаменитого учебника по «Закону Божьему».
В Андреевском соборе в начале мая 1919 года проходил Южно-Русский православный церковный собор, на который меня водила моя бабушка Глафира Ивановна Стасенко. Учась в Ставропольской 2-й мужской гимназии, я жил на квартире в ее доме на тогдашней Вельяминовской улице (рядом с нынешним зданием УКГБ), в глубине двора. На этот собор, где было много иерархов и видных деятелей старой России, приезжал из Ставки в Екатеринодаре генерал А.А. Деникин. Я видел его на паперти храма, говорящим речь к собравшейся публике. Он был в серой черкеске и большой папахе.
Бабушка показала мне большую братскую могилу офицеров, зверски растерзанных во время офицерского ночного восстания 8–9 июля 1918 года (по новому стилю Г.Б.). Видел я также могилу Риммы Ивановой, роскошный памятник на могиле губернатора Никифораки. А вот железная беседка на могиле Попко не запомнилась, но уже тогда в доме бабушки слышал рассказы ее дочерей, как в Ставрополь ещё до революции часто приезжали вылощенные офицеры Генерального Штаба с аксельбантами на груди ради того, чтобы поработать в уникальной генеральской библиотеке, знаменитой на всю Россию подбором литературы по истории Кавказской войны.
Во время собора сам Владыка Агафодор был настолько слаб и немощен, что мог наблюдать за его работой лишь в окошко прорубленной двери из храма в Архиерейский дом. Я сам видел стоявшего у окошка старичка в скуфейке и слушавшего речи на соборе протопресвитера военного духовенства Шавельского с золотым наперсным крестом на Георгиевской ленте, бывшего донского атамана графа Граббе в нарядной черкеске и богатой серебряными украшениями шашке и кинжале, строгие черные смокинги двух известных публицистов и общественных деятелей князей Трубецких и других.
От того времени хорошо запомнился и неповторимый «бархатный» звон колокола Кафедрального собора, разносившийся по всему городу и его окрестностям. По звону этого колокола я, ученик 3-го класса гимназии, спешил на службу в церкви Александровской женской гимназии читать детским дискантом часослов. К этому меня приобщил наш законоучитель о. Иоанникий Петров, с сыном которого Вы переписываетесь. Мне интересно знать, где, в каком городе склонил свою главу милый и душевный пастырь о. Иоанникий? Кланяйтесь, пожалуйста, его сыну от одного из признательных учеников его отца! Память сохранила его уроки по Закону Божьему с показом цветных картин на библейские и евангельские сюжеты.
Я в ту пору жил с родителями на Кубани и в Ставрополь меня возили за 60 вёрст на подводе через станицу Барсуковскую, хутор Извещательный и Татарку. Помню как однажды в метель нас где-то у горы Недреманной обогнал медленно пробиравшийся по сугробам Туапсинской ветки паровоз с железнодорожным составом из платформ и вагонов.
В боях под Недреманной осенью 1918 года «Добровольческая армия» несла большие потери и погибших офицеров отпевали под погребальный звон колоколов в Ставропольских храмах. В боях этих был смертельно ранен видный белогвардейский генерал Дроздовский. Он долго болел и умер в Ставрополе[31]. Может быть отец. Иоанникий его и отпевал в Варваринской церкви?
Не знает ли что на этот счёт его сын?
В ограде Варваринской церкви, которую строили Стасенковы, некогда находились три могилы декабристов, которые уничтожили при сносе церкви и кладбища. Может быть он слыхал и об этом? На Кавказе служило 65 декабристов и из них по меньшей мере до 15 человек погибло в боях или умерло на Кавказе.
Я не исключаю, что для служебных надобностей мог быть устроен из Архиерейского дома подземный ход в расположенную прямо против него Духовную консисторию (в ней теперь библиотека педагогического института). Для удобства сообщения между епархиальными архиереями и канцелярией с большим движением бумаг по управлению Кавказской епархией могли проложить хорошо оборудованный освещенный подземный переход.
Из Вашего письма я не понял, чем я могу быть полезен в отношении истории ставропольских церквей? Уточните, пожалуйста! Сам я располагаю лишь выписками из «Кавказского календаря» за 1855 год со статьёй о Ставрополе. Ю.А. Хоменко пытался её прочесть, но кто-то успел статью вырвать. Возможно, это дело рук новоявленных «краеведов» Христининых и Госданкеров? Ведь это нужно было только им!
Я с Вашей подсказки прочёл «труд» Христинина для «Гостей Ставрополя» и ужаснулся: кроме цветных снимков о самом городе ничего не сказано! Говорится о Римме Ивановой, о пароходе «Ставрополь», о ставропольце — герое-афганце и др., но видно, что собственно о Ставрополе и его истории он располагает крайне скудными сведениями. Как это он ещё прошёл мимо истории строительства эсминца «Туркменец Ставропольский», построенного туркменами Ставропольской губернии на пополнение флота России на средства собранные моим дядей, вице-губернатором и главным приставом кочующих народов Афанасием Алексеевичем Польским? Но тут бы он непременно пошёл по стопам Коротина, по невежеству презрительно обозвавшего его «полицейским приставом», хотя тот на деле был в губернии вторым лицом и имел «генеральский» чин действительного статского советника. Я был с отцом в его доме в 1919 году на углу нынешних улиц Артёма и Ленина и хорошо его помню с красными лампасами и красной подкладкой на шинели. Этот мерзкий «комитетчик-гебист» в книжке о Римме Ивановой наплёл дикую «бредовщину», будто его могилу в ограде Андреевской церкви разрушили по указанию какого-то архиерея. «Наивности» Христинина нет границ! Будто он и вправду не знает, кто же уничтожал в нашей стране церкви, сбрасывал с них колокола, выбрасывал мощи из серебряных рак, сносил с лица земли кладбища… А редакторы Крайиздата такой бред, не лезущий ни в какие ворота, печатают… Ваш Юра Куликов способен на это, а вот Женя Панаско — нет! Я его глубоко уважаю.
Юрий Алексеевич привёз мне «Вечерний Ставрополь» за 15 мая со статьёй о Тифлисских воротах. Раньше я полагал, что их возвёл Граббе в честь взятия им крепости Ахульго. По этому случаю была выбита одна из медалей для участников штурма. Но полагаю, что Вы вышли на более достоверные документы ГАСКа, что ворота возвёл не Граббе, а Гурко в честь 30-летия Бородинской битвы. Так что свои сомнения на сей счёт снимаю в Вашу пользу. Но попадись Вы на глаза Георгию Арсеньевичу Емануелю, он бы Вас непременно отправил бы на гауптвахту за 4 ошибки, допущенные в его фамилии. В этом отношении он был суров и непримирим[32].
Если Вы ещё сможете обратиться к «Утру Кавказа», то поищите за ноябрь-декабрь 1942 года статью Л. Градова «Быть Петербургу пусту» (на 1-й стр.). Эта статья — одна из первых поведала об ужасах ленинградской блокады. Обращаю на неё Ваше внимание и прошу сообщить о своём впечатлении. По некоторым соображениям мне оно будет интересно!
