П. Курочкин - Курс — пылающий лес. Партизанскими тропами
офицер сник за окном кабины. Граната разметала брезент над кузовом, и мы увидели пьяных
немцев, бро сившихся к заднему борту кузова. Три винтовки ударили из окопов. Машина
о становилась. Один фашист выпал за борт убитым. Остальные, как огромные серо-зеленые
крысы, бро сились в кювет. Баранов привстал и выстрелил. Первый беглец опрокинулся на
дорогу. Рядом с ним улеглись еще двое. А четвертого пуля Сычева догнала уже в кустарнике.
Машина загорелась.
- Сбивайте огонь! Может, в кузове боеприпасы! - кричу товарищам и первым нагребаю в
фуражку земли с бруствера.
Увлекшись тушением огня, мы не заметили, что один из гитлеровцев, видимо, только
притворившись убитым, быстро вскочил и побежал в кусты.
- Эй, куда ж ты! - как-то попро сту крикнул ему вслед Астафьев и метким выстрелом тут
же уложил его.
Из кузова мы до стали два ящика патронов, несколько гранат, собрали оружие убитых и
бро сились в лес.
Пробежав по лесу с полкилометра, о становились под развесистой кроной дуба перевести
дух. И как-то, не сговариваясь, ребята окружили Леньку Баранова, как герою дня пожимали
руки, тискали, хлопали по плечу.
Только я воздержался от бурного проявления чувств, потому что не знал, как
расценивать его перебежку почти на виду у врага - как геройство или как ухарство, которое в
нашем положении ни к чему.
- Скажи Сычеву спасибо, что вовремя офицера стукнул, а то бы ты так и о стался с
гранатой в руках.
- Могло быть и такое! - согласился Баранов. Но у меня на этих бандюг столько зло сти,
что и убитый сумел бы кинуть гранату!
- Что-то теперь с нашей зозюлечкой? - печально спро сил Евсеев.
И в этот момент совсем рядом по слышался треск сушняка под ногами.
- Стой! Кто идет! - вскинул винтовку Астафьев.
- То мы, хлопцы из села, - раздался почти детский голо с. - Мы свои. Не стреляйте,
дяденьки!
- Если свои, то чего же стрелять, - задорно ответил Астафьев. - Сколько вас, своих-то?
- Да туточки четверо. А там еще идуть, - из кустарников вышел подро сток в отцовском
пиджаке, подпоясанном сыромятным ремешком, и в новенькой пилотке с пуговицей от
красноармейской гимнастерки вместо звездочки. За ним, как за разведкой, вышли два парня и
мужчина лет сорока. Старший, сняв серенькую рваную кепку, вытер взмокший лоб и сказал
виновато:
- Бежали, думали, не успеем.
- Куда ж вы так торопились? - спрашиваю, внимательно о сматривая каждого.
- Так то ж, когда мы услышали стрельбу около мо ста, поняли, что кто-то приютил тех
супо статов окаянных. Подумали, допомога будет нужна, вот и побежали.
- Кому вы хотели помочь, им или нам? - спро сил Баранов.
Мужик зло сверкнул черными глазами из-под нахмуренных бровей:
- Кому ж мы теперь можем помогать по сле того, как те супо статы перестреляли три
семьи и хаты спалили.
- Пере-стреля-ли?
- А эти, что в крайнем доме, Юхим да Марфа? - подступил к нему Баранов. - С ними что?
- С них все и начало сь, - угрюмо ответил мужик. - Ночью у них были наши хлопцы,
окруженцы, а утром об том уже стало в городе известно. Тут у нас двое таких, что стараются
на фашистов. Вор Федот Закута, выпущенный немцами из тюрьмы, да Захар Тяжкий, такой,
что не успели вовремя в тюрьму упаковать. Кто-то из них и донес. Машина так и
о становилась возле дома Юхима. Там обоих сразу застрелили, а хату подпалили... - Он умолк,
будто все рассказал, и вдруг поднял на меня покрасневшие глаза и устало добавил: - Сегодня
и меня разыскивали. Сидор Савчук я, бывший колхозный завхоз. Я знал, что Закута будет
сводить со мной счеты за то, что воровство его вывел когда-то на чистую воду, так я жену и
детей отправил к родне, на Смоленщину, а сам о стался присмотреть за колхозным добром. Да
лучше бы не о ставался...
- Может, вам и самому податься на Смоленщину? - заметил я. - Идемте с нами.
- Нет, тут вся моя бригада, вместе работали, вместе бедовать будем. - И вдруг робко
попро сил: - Вы бы вот дали нам немного оружия.
- Но зачем вам оружие? - спро сил Лев. - Вы люди невоенные. Не станете же вы вступать в
бой с фашистами.
- А то уже как придется. - И, снова утерев пот со лба, мужик с упреком добавил: - Вы же
вот все уходите, а нам тут беззащитными о ставаться с такими душегубами!
Больно мне стало от этих горьких, но справедливых слов.
- Садитесь, товарищи, - предложил я своим и селянам. - Дело это надо серьезно
обмозговать.
- А чего тут судить да рядить! - отмахнулся Сидор. - За нас уже подумали и порешили. -
