Николай Чебаевский - Страшная Мария
Мария застала Путилина в штабе. Он успел надеть свой видавший виды пиджак с полысевшим меховым воротником, курчавую поярковую папаху и теперь опоясывался широким ремнем с прилаженной к нему кобурой.
— Никого нет? — едва вбежав в избу, спросила Мария.
— Один.
— Надо сейчас же арестовать Космачева.
— Космачева?! — Черные брови Путилина полезли на лоб. Он схватил Марию за плечи, усадил на скамью. Уставился на нее пытливо: — Говори!
Мария рассказывала торопливо и сбивчиво, Путилин то и дело перебивал ее вопросами — человек точный, он хотел знать все, до мелочей. Выслушал и задумался… Космачев. Пришел весной, сказал, что он из села Краюшкина, что у него колчаковцы расстреляли брата за то, что скрывался от мобилизации, самого Космачева, пытавшегося увильнуть от поездки в обозе, выпороли плетями. При первом же удобном случае он сбежал к партизанам. В стычках с милицией и карателями не прятался за чужую спину. Назначили командиром резервного взвода. Оказался человеком хозяйственным, умел раздобыть продукты, не притесняя крестьян, кроме богатых мужиков и купцов, да и с теми договаривался по-мирному; наладил починку одежды и сбруи, заботился о раненых… Словом, Путилин был доволен тем, что приметил этого сметливого человека и поручил ему самое кропотливое дело. И вот те на! Пригрел колчаковского разведчика…
— Вот змея подколодная! — возмущалась Мария. — Да его надо растоптать! При всем отряде и…
— Погоди, не горячись! — унял ее Путилин. — Наоборот, даже арестовывать его пока не будем. Сейчас главное — и виду не показать, что мы чего-то знаем.
Мария посмотрела на коммунара с удивлением.
— Для чего теперь-то играть в молчанку? Все же установлено…
— А ты уверена, что он один действует в отряде?
— Нет… не уверена, — осеклась Мария.
— То-то и оно! С Космачевым покончим, а кто-то другой может донести белякам об этом. Тогда сорвется задумка.
— Какая?
— Раз известно, кто и какие данные передаст белякам, то нетрудно сообразить, когда и где есаул приготовит нам удар. Зная же это, устроить засаду, напасть неожиданно самим…
— Значит, и коновала отпустить?
— Видишь ли какое дело. Коновалу мы пригрозим. Он же сказал тебе, что служит белякам без охоты. Значит, поступит так, как мы потребуем. А мы потребуем передать карателям те сведения, которые дал ему Космачев. Есаул рванется к приискам. А мы и устроим засаду. Там есть удобное местечко. Хватит нам бегать от Петуха, пора и самим становиться петухами. А если отпевец скажет белякам, что он побывал у нас, теперь это не опасно. Мы начеку. Да, Мария, эту разведку ты провела здорово. Не просто на «ура», а с умом, с выдержкой. Настоящей разведчицей становишься, молодец! И теперь, если не горячиться, делать все обдуманно, то есаулу мы можем крепко накостылять! Не отдышится потом. Согласна?
— Удрать ведь может этот паразит, Космачев.
— Зачем удирать, если ничто ему не угрожает? На случай же поручаю тебе, не проворонь. И ребятам своим накажи, пусть из виду не выпускают. Но и сами на глаза не лезьте… А теперь пойдем, посмотрим, где Космачев. Мы с Совриковым пока последим за ним, а ты поезжай к отпевцу. Пусть едет на своей лошади, впрягает ее в двуколку. Вы проводите его до развилки, где оставили разведчика, чтобы он не испортил дело. А то ухлопает старика… Строго предупреди коновала: не выполнит наше требование, где угодно найдем! Тогда пусть пеняет на себя…
Путилин и Мария подошли к отряду. Люди перебрасывались шутками, рассказывали друг другу всякие озорные были-небылицы. Тут и там вспыхивали песни.
Резервный взвод стоял особняком. Космачев о чем-то разговаривал с партизанами. Путилин тихо сказал Марии:
— Поезжай.
Затем коммунар подошел к Космачеву, спросил, хватит ли продуктов, если отряду придется на приисках отдыхать неделю.
— Отдыхать?! — весело подмигнул Космачев. — Это мы завсегда готовы. О продуктах не беспокойся. Ежели не разбрасываться да не набивать брюхо до отказу, то и за две недели не потребить.
— Погляжу я на тебя — силушку девать некуда, — добродушно заметил ему Путилин, — а все равно отдохнуть не прочь.
— Так всяк человек любит праздники больше буден. Бои да переходы — наши будни, а отдых — праздник. Вот я и жду праздника! — подмигнул Космачев.
«Однако ты нахал из нахалов! — усмехнулся про себя Путилин. — Только еще посмотрим, на чьей улице будет праздник!»
Беспокойство охватило Космачева под вечер, верстах в четырех от приисков, когда Путилин неожиданно объявил всем командирам взводов новый приказ. Ночевка на приисках отменялась. Партизанам следовало занять боевые позиции.
— На приисках обороняться несподручно. Там враг может обойти, охватить нас полукольцом, прижать к реке и порубить. Здесь место для нас выгодное. При удаче можем заманить есаула в ловушку.
Место действительно было выгодное. Слева над дорогой поднимались не очень высокие, но обрывистые известковые скалы. На крутиках ничего не росло, но выше, в пологих перепадах, плотно стоял осинник, кое-где прошитый островерхими пихтами. Справа был берег большого полузаболоченного озера. Чистое зеркало воды блестело лишь посередине. По краям озеро чуть не сплошь затянуто покрывалом всякой болотной растительности. Во многих местах на покрывале этом, там, где оно перепрело и превратилось в торф, поселились кусты ивняка и смородины. Среди кустов с осторожностью мог пройти человек. Но чуть зазевайся — подстилка под ногами расползется, и ухнешь в такую глубину, где до дна и самой длинной жердью не достанешь. Покрывало это настолько незаметно сливалось с низинным берегом, что трудно было понять, где твердая, а где плавающая почва, которую местные жители так и называли — плавунец. Дальше дорога шла на прииск ельником.
По приказу Путилина две роты спешились. Одна из них заняла огневые позиции на скалах, укрывшись в осиннике и за каменными выступами. Другая с большими предосторожностями рассредоточилась и замаскировалась среди ивняка и смородинника на плавунце. Таким образом, партизаны могли обстреливать дорогу с двух сторон, почти ничем не рискуя: конница есаула на скалы не кинется, да и на плавунец не сунется.
Обоз и свободных коней отвели в глубь ельника, а близ опушки сосредоточились две другие роты и резервный взвод под командой Космачева. Задача у них была такая: встретить огнем карателей, если им все же удастся прорваться по дороге меж скал и плавунцов, и начать преследование в случае, если есаул дрогнет, повернет обратно.
Заняли позиции еще в сумерках. Но ждать пришлось долго. Или есаул опасался темноты, или нарочно подгадывал так, чтоб подойти к приискам ближе к рассвету, когда даже постовых смаривает сон, только он не показывался всю ночь. Измучившись без сна, продрогнув на камнях и сырых плавунцах, партизаны мысленно проклинали не только карателей, но и коммунара. Многим казалось, что всполошился он зря, устроил засаду на зверя там, куда тот сроду не придет. Но едва забрезжил рассвет, по цепям тихо, как шелест травы, покатилось:
— Явились, явились…
На дороге, где она поворачивала на узкую луговинку между скалами и озером, появилось несколько конников. Затем показались основные силы.
На партизанских позициях установилась напряженная тишина. Сейчас все решали минуты. Тронется за разведкой весь отряд есаула или, наоборот, передовые всадники, обнаружив ловушку, ускачут обратно?
Партизаны взяли врага на прицел. Но приказ коммунара был строгий: открыть огонь только тогда, когда основные силы карателей втянутся в проход между скалами и озером. Сигналом будет взрыв гранаты, которую швырнет он сам. До этого не стрелять даже в том случае, если кто-то не выдержит и выпалит из винтовки. Главное, чтобы не сорвались пулеметчики. В отряде теперь уже три пулемета, и они могли решить исход боя, если пулеметчики до поры не выдадут себя.
Отдавая такой приказ, Путилин исходил из того, что один-два винтовочных выстрела вряд ли провалят засаду, переполошат карателей. Выстрелы эти могут означать, что беляков заметили партизанские дозорные и предупреждают своих.
«Как-то поведет себя Космачев», — думал Путилин. Можно было еще днем осудить и расстрелять его, как белого шпиона, но у коммунара где-то в глубине души еще жило сомнение: вдруг отпевец схитрил, назвал Космачева для того, чтобы отвести удар от кого-то другого, от действительного предателя. Если каратели пойдут на прииск, значит отпевцу надо верить, и тогда вина Космачева будет доказана. А пока командир хозвзвода был фактически изолирован.
Предусмотрительность коммунара была не напрасной. Как ни зорко следили за Космачевым разведчики, а когда конники белых въехали под скалы, Космачев успел вскочить на коня, огреть его плеткой. Нет, он не горел желанием ценой жизни выручить отряд есаула. Но с тех пор, как Путилин отменил приказ об отходе на прииски, он сообразил, что погорел и надо как-то спасать шкуру. Но как? Он был хитер и понял, что не зря Мария и ее разведчики присоединились к его роте, не зря держатся вблизи. Не обмануло его даже то, что Путилин этим самым вроде оказывал ему честь: обычно разведчики придавались подразделению, которое выдвигалось вперед, задачи которого были сложнее.
