Олег Блоцкий - Самострел
Сереженька толстым мотыльком запорхал по небольшому кабинету, тут же сообщив, что времени для раздумий им не надо, что они именно настаивают и ничего нисколечко не боятся.
— Пойдете с боевым опытнейшим офицером, — подвел итог подполковник и посмотрел на москвича так, словно прощался с ним навсегда.
Мстительный политработник не собирался прощать свои предыдущие страхи гастролерам и решил по возможности свести с ними счеты, справедливо полагая, что за орден и медаль можно и побояться смерти несколько часов.
После того как окрыленный телевизионщик вылетел из кабинета, подполковник снисходительно хмыкнул, закурил и вызвал замполита первого батальона майора Малькова — чрезвычайно шустрого и пронырливого офицера, который исключительно в силу этих качеств постоянно занимался организацией «технической» — спирт, водка, девочки, шашлыки, баня, пиво — стороны приемов начальством бригады различных комиссий из Кабула.
Внимательно выслушав усталого, задерганного начальника политического отдела, искушенный майор понимающе улыбнулся: «Сделаем, товарищ подполковник! Все будет, как в Лондонах и Парижах!» Хотя западнее Шепетовки Мальков нигде и не бывал…
— А что, если в Ганихейль махнуть? — с ходу предложил сообразительный майор. — Дорога спокойная, тихая, ехать недалеко. А еще там боевые машины сожженные лежат, ну те, которые афганцы тащили к себе в корпус, да в итоге и бросили.
— Мысль, — оживился подполковник. — Давай. Там уж точно ничего не случится. Да и картинка, — офицер тут же выдал недавно усвоенный профессиональный журналистский термин, — выйдет знатная. Давай! И чтоб покраше все там было. Покраше!! Боевито так!!
На следующее утро восемь чистеньких бронетранспортеров, усыпанные сверху отутюженными и начищенными пехотинцами, цепочкой подползли к контрольно-пропускному пункту и замерли в ожидании Сережи и Толика.
Мальков озабоченно расхаживал вдоль машин, хмурился и вскидывал левую руку к подбородку, глядя на минутную стрелку.
Сидевший на первой машине «наблюдатель» — курносый солдатик — громко прошептал: «Идут, товарищ майор!»
— Становись, — протяжно взвыл Мальков, не оборачиваясь.
Проинструктированные накануне всеми возможными командирами солдаты посыпались на землю, гремя оружием. А Мальков продолжал, убыстряясь:
— Р-р-равняйсь! Смир-р-рна! Слушай боевой приказ! Приказываю…
Майор медленно тонул в военной терминологии. Журналисты подобрались, посерьезнели и пожирали Малькова глазами.
Затем майор споткнулся, замолк на мгновение и уже тоном старшего товарища продолжил:
— Теперь, как говорится, два слова без протокола. Опасное дело нам предстоит, мужики! Дорогу блокировали банды Муслима, Исмаила и Мехмеда. Цель их ясна — не дать прорваться нашему подкреплению. А там, в окружении, бьются с врагами мужественные защитники народной афганской власти. Вчера вновь гремели выстрелы, пылали машины и потоками лилась кровь. Афганские, так сказать, товарищи так и не смогли пробиться к Ганихейлю. Имеются многочисленные жертвы…
Майор выдержал скорбную паузу. Лица бойцов стали напряженнее. Гости начали переминаться с ноги на ногу. Мальков, следивший краем глаза за москвичами, уловил их замешательство и немедленно прибавил драматизма:
— Только убитыми двадцать шесть человек, ранеными — девяносто четыре, про оторванные руки и ноги не говорю…
Журналисты позеленели.
— Прощальные письма оставили родным?
Строй мгновенно согласно закачал головами.
Москвичи побелели.
— А вы? — обратился к ним Мальков.
— Да мы… как-то… в голову не приходило…
— Немедленно пишите, — вспыхнул замполит, — пишите, только покороче. Есть бумага? Отлично. Даю вам минуту.
После того как совершенно обалдевшие журналюги что-то скоренько намалевали на листочках трясущимися руками и Мальков отправил писульки с посыльным в штаб, прибавив, что непременно отправить их в случае гибели, замполит продолжил инструктаж:
— Товарищи представители телевидения пойдут со мной. Не исключаю возможности нападения на мою головную машину. Возможен будет подрыв. Приказываю всем — на выручку не спешить. Немедленно отходить на базу. Мне лишние жертвы не нужны. Будем биться в одиночку. Вернее, драться будут те, кто к этому моменту будет в состоянии держать оружие. Правильно я говорю? — Мальков крутанулся к гостям.
Помертвевшие журналисты окончательно опешили, судорожно стирая пот со лбов.
— По машинам, — заорал Мальков, не давая опомниться залетным.
Два обмякших потных гражданских тела закинули в бессознательном состоянии в чрево боевой машины, и колонна уверенно рванула из бригады.
Бронетранспортеры миновали соседнюю бригаду спецназа, выползли на разбитую асфальтированную дорогу и принялись бойко наматывать ее себе на колеса. Колонна миновала горушку слева, оставила справа от себя огромные, сверкающие на солнце резервуары. Яркая зелень исчезла. Чередой пошла сухая выгоревшая земля.
Понимая, что дольше томить в духоте и полутьме журналистов невозможно, Мальков позволил им высунуться в люки, предварительно напялив на них каски.
— Такая благодать недолго, — заорал майор, охватывая руками пространство вокруг себя. — Почему благодать? Здесь воевать невозможно. Все как на ладони. Дальше рощи пойдут. Вот это да! Тогда держись! Видите, справа гряда гор. А за ней вершины. Да, да, которые снегом покрыты. Точно видите? Это Пакистан.
Камера скользила, повинуясь руке майора. Оператор морщился и все пытался усмирить каску, которая норовила сползти на лоб. От Толика не отставал и Сереженька, который умудрялся делать какие-то пометки в блокноте и сражаться с непокорной каской. В итоге они признали свое поражение и хором взмолились:
— Ну, можно их снять, хоть на минуточку?
— Ни в коем случае, — испуганно заорал Мальков. — Это вам кажется, что рядом никого нет. На самом деле есть. Духи в земле сидят, в кяризах. Их там как чеснока в хорошем шмате сала. Басмачи за дорогой смотрят, а в руках у них «Буры». Убойная сила — шесть километров. Бьют без промаха. А на вас у них специальный приказ.
Журналисты поникли и дружно бросились усмирять скачущие каски.
— Метров через четыреста вправо смотрите. На обочину. Увидите результат вчерашнего боя. Авиаторы с рассветом на съемку сегодня летали. Я снимки видел. Мрак! — прокричал майор.
Вскоре показались остовы двух боевых машин пехоты, лежащих с незапамятных времен. Толик даже вспотел, снимая до тех пор, пока груда металла не исчезла за поворотом.
Не успели москвичи порадоваться такой удаче, про себя пожалев, что не валяется рядом огромное количество трупов, как заорал не своим голосом замполит:
— В броню! Скорее вниз!
Последнее, что увидели, ныряя в машину, журналисты, — это были надвигающиеся на дорогу со всех сторон густые зеленые деревья.
В жаркой утробе бронетранспортера тесно и душно. Движения скованны, и пот по лицу.
Звенел металлом голос Малькова. Трещал переключатель приема и вызова. «Третий? Я первый! Как обстановка? Обстановка, спрашиваю, как?
Заметили группу передвигающихся духов? Да, замаскированы под мирных жителей! Да, за деревьями прячутся и в кяризах прячутся! Держите на прицеле! Да! Понял! Нет, стрельбу не начинать! Что? Безоткатное орудие? Два? И гранатометы? Если будут нас жечь — сразу уходите! Приказываю!!!»
— Ох, и жаркая может быть ситуация! — заорал замполит, глядя на сжавшихся журналистов, которые схватились руками за каски и сильнее пытались натянуть их себе на уши. — Сейчас гранаты приготовлю. Потом, когда заваруха начнется, вам отдам. Вы тогда не затягивайте. В случае чего — прижимаете к животу и за кольцо дергаете. Тогда уже точно — кишки наружу и тело в ошметки. Лучше самим в таком случае подорваться, чем без сознания в плен попасть. Нас-то они сразу убьют, а вас, журналистов, мучить будут, издеваться. Нет, тут уже лучше наверняка. Сразу. Представляете, как духи охренеют — за вами живыми охотились, а получили бесформенные куски мяса, железом нашпигованные. Фигу им, а не советских журналистов!
И Мальков радостно захохотал, постоянно щелкая тангентой.
Сереженьку внезапно вырвало. Смрад ударил в ноздри солдат. Толик икнул пару раз и последовал примеру коллеги. Солдаты, задыхаясь, отпрянули от журналистов, стараясь тянуть воздух ртом, а не ноздрями.
— Огонь!!! — заорал Мальков, надеясь, что запах пороховых газов хоть как-то нейтрализует чрезвычайную вонь и пусть чуть-чуть, но приведет в чувства москвичей.
Дружно ударили автоматы и пулеметы, но Сереженька с Толиком этого уже не слышали, так как были они почти без сознания. А бойцы все лупили и лупили по деревьям, задыхаясь от вони и мстительно представляя, что расстреливают в эту самую минуту они пассажиров, принесших им столько неприятностей.
