Владимир Жарко - Воздушные разведчики
В середине августа полк майора Г. А. Мартьянова, не прекращая боевой работы, перелетел на аэродром Паневежис. Экипажи видели с воздуха литовскую землю – перелески, зеленые поляны, удивительные зеркальные озера, тихие полноводные реки с небольшими хуторами на берегах. Над всей землей стлался горький дым войны. Видели авиаторы с высоты и хмурые воды Балтийского моря.
В разгар сражения на Курляндском полуострове возвратился из госпиталя старший лейтенант Сергей Мосиенко. Он тут же попросился на задание. Майор Г. А. Мартьянов разрешил, поставив экипажу задачу разведать дороги в тылу противника.
19 августа экипаж старшего лейтенанта Мосиенко обнаружил выдвижение до 100 фашистских танков и 40 орудий от Салдуса к Ауце, а в районе населенного пункта Круоняй – сосредоточение до 60 танков и 30 автомашин с пехотой, по дороге, что тянулась от Тельшяя до Тришкяя – 40 танков и 240 автомашин. Эти данные командир экипажа передал по радио в штаб полка. Встал резонный вопрос: что задумал враг?
Радиоразведчики доложили командованию о перемещении на север радиостанций фашистских танковых дивизий, которые действовали на шяуляйском направлении.
В штабе фронта пришли к выводу: в связи с неудавшимся наступлением в районе Шяуляя гитлеровцы перегруппировали танковые дивизии, которые двинулись к северу, очевидно для нанесения удара в районе Жагаре, Ауце, Добеле.
На следующий день экипаж старшего лейтенанта С. Мосиенко (штурман лейтенант Крутофал, стрелок-радист старший сержант Козлов) вылетел на разведку в район Ауце с задачей сфотографировать этот населенный пункт. До намеченной цели «петляков» дошел благополучно, встал на боевой курс. Когда же лейтенант Крутофал включил фотоаппараты, 10 истребителей «Фокке-Вульф-190» попытались атаковать разведчика. Однако наши «яки» связали фашистов боем. В воздухе завертелась карусель. Полет Пе-2 шел строго по заданному курсу.
Паре «фоккеров» удалось все-таки прорваться к нему и пробить бензобак. «Петляков» загорелся в самом конце боевого курса, когда фотографирование было уже закончено. Сергей Мосиенко бросил машину в скольжение. Пламя исчезло. Но едва командир экипажа перевел «пешку» в горизонтальный полет, прижатый было воздушной струей огонь забушевал снова. Мосиенко еще раз ввел пикировщик в скольжение и увидел, что пламя сбито, не стало и дыма. Летчик взял курс на свою «точку». Тут-то Мосиенко и заметил, что левый мотор вышел из строя. Весь маршрут пришлось тянуть на одном правом. Трудно было летчику. Тем не менее он благополучно довел израненную машину до своего аэродрома и доставил командованию ценную фотопленку.
Основываясь на данных разведки, командующий фронтом И. X. Баграмян своевременно перебросил на угрожаемое направление противотанковые средства.
21 августа танковые и моторизованные войска врага перешли в наступление. Фашисты стремились прорваться к Елгаве. Разведка установила, что на этом направлении действовали части 4, 7, 12-й танковых дивизий и одной танковой бригады СЕ «Гросс». Все они входили в состав гитлеровского 39-го танкового корпуса. Благодаря своевременно принятым командованием 1-го Прибалтийского фронта мерам наступление 39-го танкового корпуса было отражено. Противнику так и не удалось прорваться к Елгаве, восстановить взаимодействие своих групп армий. К концу августа активные боевые действия на Курляндском полуострове прекратились.
Однако на рижском направлении бои по-прежнему не угасали. Фашистское командование перебросило сюда новые силы из состава войск группы армий «Север», чтобы прикрыть юго-восточные подступы к Риге. Одновременно противник нанес удар вдоль южного побережья Рижского залива, начал теснить части 3-го механизированного корпуса к югу. Понимая недолговременность этого успеха и опасаясь окружения, вражеское командование начало отводить войска группы «Север» на Курляндский полуостров. Воздушные разведчики ежедневно отмечали передвижение гитлеровских войск из района Риги через Тукумс к Кулдиге.
Командующий фронтом генерал И. X. Баграмян отдал приказ провести тщательную воздушную разведку районов Сигулда, Цесис, Вамиера, Айнажи, непременно сфотографировать реку Западная Двина на участке Яунелгава – Огре. На выполнение последней задачи вылетели 5 экипажей. Два из них не вернулись, а три не смогли произвести разведку из-за сильного огня зенитной артиллерии.
Командир полка майор Г. А. Мартьянов поставил эту же задачу перед экипажем старшего лейтенанта А. И. Янкова.
После взлета командир экипажа немедля набрал высоту более 7000 метров, и линию фронта ему удалось пересечь незамеченным для противника. При подходе к реке Алексей Янков резко уменьшил высоту полета и увеличил скорость до максимально допустимой. Когда самолет подошел к контрольному ориентиру – началу боевого пути, штурман лейтенант В. Просвиров включил фотоаппараты. Чтобы не было разрывов между кадрами, он установил минимальный интервал перемотки. Начались томительные 6 минут боевого курса. В памяти Янкова всплыли лица товарищей, погибших над этой рекой. «Мы сделаем то, что не удалось вам, ребята!» – подумал Алексей, продолжая четко выдерживать заданный режим полета. А вражеские зенитки, как ни странно, молчали. Видимо, не оповещенные о приближении советского разведчика, гитлеровцы посчитали, что летел свой Ме-110.
Янков даже вздрогнул от неожиданности, когда услышал голос штурмана Просвирова.
– Фотографирование закончено.
Летчик развернул машину в сторону своего аэродрома, снова дал моторам максимальные обороты и со снижением, на большой скорости пересек линию фронта. Стрелок-радист доложил о появлении на горизонте фашистских истребителей, но те уже не смогли догнать воздушного разведчика. Специалисты тотчас же проявили фотопленку и в срочном порядке доставили ее в штаб фронта.
Конец войны был не за горами, но враг ожесточенно сопротивлялся как на земле, так и в воздухе. Радость побед экипажей разведчиков часто еще омрачалась потерями боевых друзей. Особенно тяжелым оказался в полку день 3 сентября 1944 года.
С утра и почти до полудня над аэродромом стоял густой туман. Он начал рассеиваться лишь после 13.00. Вскоре появилось солнце. Экипажи начали готовиться к вылету. В те дни перед полком стояла важная задача – вести наблюдение за работой военно-морской базы Либава и морскими коммуникациями.
В 14.00 на разведку базы ушел экипаж старшего лейтенанта Александра Ракова. Прошло около двух часов, но экипаж не возвращался и не подавал о себе никаких вестей.
Вторым поднялся в небо экипаж старшего лейтенанта Анатолия Шкуто. Задача прежняя: визуальная разведка и фотографирование военно-морской базы Либава с высоты 5000 метров. Однако и этот экипаж не вернулся, как не вернулся и третий – лейтенанта Степановича из 1-й эскадрильи.
А командованию фронта крайне нужны были сведения о Либаве. Это понимали летчики, Штурманы и Стрелки-радисты, но им хотелось хоть что-то узнать о причинах гибели товарищей, чтобы не столько избежать опасности быть сбитым – эта опасность существовала в каждом боевом вылете, сколько добиться выполнения задания. Но о причинах, почему не возвратились экипажи, в полку узнали лишь после войны.
… Экипаж старшего лейтенанта Александра Ракова вышел к Либаве со стороны солнца и с ходу сфотографировал объекты. При выходе с боевого курса «петлякова» атаковали «мессеры». Раков вошел в облака, пробил их в районе города Скрунда Литовской ССР. Пе-2 подходил уже к линии фронта, когда штурман лейтенант Николай Блищавенко обнаружил на опушке леса скопление вражеских танков. Самое верное здесь – передать радиограмму на КП армии и фронта, а самим везти драгоценную фотопленку на аэродром. Но летчик и штурман, вероятно, рассудили иначе: вдруг, мол, фашисты накапливают силы для неожиданного контрудара? И решили фотографировать. Вышли на боевой курс на высоте 1700 метров, под самой кромкой облаков включили фотоаппараты. И тут попали под ураганный огонь зенитной артиллерии. Двумя снарядами самолет был подбит и загорелся. Сбить пламя Ракову не удалось – мало было высоты. Потом машина и вовсе вышла из повиновения, упала в расположении обороны врага. Раков пришел в сознание уже в грузовике и увидел двух гитлеровцев с автоматами. Пистолета, летного планшета и часов у него уже не было – их забрали фашисты. Не было и штурмана со стрелком-радистом, они, видимо, погибли во время падения самолета. В либавском лагере военнопленных, куда доставили летчика, начались допросы. Но ни избиения, ни пытки не дали фашистам ничего – Александр молчал. Через четверо суток его вместе с другими военнопленными отправили в Данциг, потом – в Лекшенштадт, в трудовой лагерь, дали номер 18521. Гоняли на тяжелые работы, кормили баландой, гнилыми овощами.
8 апреля 1945 года Ракова перевели в город Кореосбат, где сформировали колонну из 1800 человек и погнали на юг через города Мариенбат и План. Из последнего города вышли уже в сумерках. Александр Раков и еще один военнопленный – Степан Осташенко совершили побег. Конвоиры открыли огонь из автоматов, но судьба смилостивилась над смельчаками – пули не задели их. С рассветом Раков и Осташенко перешли на территорию Чехословакии и встретились с партизанами. Те отнеслись к ним с большой теплотой. С одним из них Александр Раков по-настоящему сдружился, и долгое время они переписывались. 30 апреля 1945 года чешские партизаны перевели Ракова и Осташенко на территорию, занятую советскими войсками.
