Пак Голь - Отечество
— Лучше вы идите одни. А я останусь здесь. Раз в Пхеньяне, где бомбы падают с неба, словно ливень, не убили, то здесь тем более, — и уполномоченный улыбнулся своим мыслям.
Было слышно, как из соседней комнаты люди шумно устремились к выходу.
— Все же лучше, если вы уйдете, — Хи Сон с беспокойством посмотрел на уполномоченного ЦК.
Но тот категорически отказался. Воздушный пират кружил где-то над самой электростанцией. Гул мотора то удалялся, то приближался. И каждый раз, когда особенно бывал нестерпим рокот и все строение дрожало, как в приступе лихорадки, секретарь с беспокойством поглядывал на уполномоченного.
Наконец самолет стал удаляться. И уполномоченный ЦК как ни в чем не бывало сказал:
— Ну, товарищи, продолжим наш разговор.
Подождав, пока Хи Сон и его спутник приготовили себе бумагу и карандаши, он неторопливо начал говорить, отчеканивая каждое слово:
— Операции вашего отряда должны развертываться в вашем уезде, значит, следует немедленно перебазироваться туда. Это стратегически важный опорный пункт. — Он медленно поднялся из-за стола и подошел к висевшей на стене карте. С минуту молча постояв перед ней, остро отточенным карандашом указал на железную дорогу и шоссе, которыми соединены Пхеньян и Ковон. — Вот смотрите. Если нам удастся перерезать эти коммуникации, то в известной степени будет парализовано взаимодействие Восточного и Западного фронтов врага. А это принесет огромную пользу нашему контрнаступлению и укрепит у населения веру в победу. Да и людей мы сбережем…
Заложив руки за спину, уполномоченный ЦК прохаживался по комнате, от стола к карте и обратно, и коротко, но очень понятно растолковывал задачи создаваемого отряда.
Затем перешли к практическим вопросам. Секретарь подробно инструктировал, как лучше сформировать отряд и как наладить политико-воспитательную работу среди партизан.
— Отряд надо расширить и сделать это быстро, — говорил он. — Кроме того, следует создать партизанскую базу хорошей маневренности,—это дело первостепенной важности. На мой взгляд, было бы неплохо первым боевым заданием поставить перед собой освобождение Ковонской шахты. Как вы думаете? — Этими словами он как бы подчеркнул, что доверяет Хи Сону, как командиру нового партизанского отряда.
— А как с кадрами? Наши наметки не вызывают возражений? — спросил Хи Сон.
— Вам виднее. Отряд ваш, вы и хозяин.
— Где лучше всего создать базу?
— Это опять-таки вам лучше знать. В горах Ковона легко вести партизанскую войну. Мне кажется, что следует держаться поближе к шахте. В общем вам предоставляется полная свобода действий.
— Видимо, каждую нашу операцию нужно согласовывать с провинциальным комитетом?—спросил до сих пор молчавший Хен Ман.
— А как вы рассчитываете эти сделать?—улыбнулся секретарь комитета.
— Очевидно, по радио…
— К сожалению, пока у нас нет ни радиопередатчиков, ни другой техники связи. Со временем, возможно, будут. Но сейчас дорога каждая минута. Сами подумайте, пока ваш связист доберется до нас, а потом обратно, утечет много драгоценного времени.
— Помогите нам, подбросьте немного оружия, — не унимался Хен Ман. Он погасил сигарету, придавив ее о край стола, и провел рукой по лысине, словно приглаживая густую шевелюру.
Сон Хи и Хен Ман вышли из кабинета с запиской к заведующему военным складом: «Предъявителям сего выдать из оружейного фонда провинции 10 винтовок и автоматов и необходимые к ним комплекты боеприпасов».
Беседа в провинциальном комитете заставила Хи Сона задуматься. Раньше он полагался на указания свыше. «Им видней. Лучше подождать до новой директивы», — думал Хи Сон. Но теперь понял, что партизаны должны действовать смело и самостоятельно, не дожидаясь указаний и директив.
Небо обложили низко нависшие тучи. Дул холодный ветер. К утру разыгралась метель. Хи Сон и Хен Ман возвращались в глубоком раздумье. Вскоре в снежной пелене исчезли черные контуры электростанции и все потонуло в снежной буре.
Глава 20
Всю ночь падал снег. Пушистый, как хлопья ваты, он разукрасил деревья большими белыми цветами. Идти было трудно, ноги глубоко утопали в снегу. Только на Другой день к вечеру Хи Сон и Хен Ман вернулись на базу отряда. На окраине деревни их с сияющей улыбкой встретил Чун О. Чуть поодаль за кустами маячили фигуры партизан.
— Боевые учения, — пояснил он, перекидывая на плечо винтовку и не переставая улыбаться.
— Пополнение еще не пришло? — спросил Хи Сон.
— Прибыли двадцать товарищей с Унсанокой шахты.
И вот тот парень объявился… — Последние слова Чун О произнес с нескрываемой радостью: ведь за Тхэ Ха он получил взбучку.
— Это ты о ком?
— …Помните, посылали на ремонтный завод… Ли Тхэ Ха.
— Вот молодец, все-таки прорвался!
— Его поймали лисынмановцы. Чудом спасся… А отец Чор Чуна расстрелян.
— Негодяи, они уже принялись за свое черное дело, — сдавленным голосом проговорил Хен Ман.
— Отец Чор Чуна? А другие?—спросил Хи Сон.
— Точных сведений нет… Многие арестованы, судьба их неизвестна. Да вы сами расспросите Тхэ Ха, — Чун О собрался уходить, но Хи Сон не отпустил его.
— Надо собрать товарищей, поговорить, посоветоваться… — сказал он. — Поручаю тебе оповестить всех командиров подразделений, парторгов и членов партизанского совета… — и Хи Сон зашагал к казарме. Он понимал, что от врага нельзя ждать пощады, но, когда сам услышал о зверствах захватчиков, сердце его закипело ненавистью. Он ускорил шаг, почти побежал, забыв, что старику Хен Ману за ним не поспеть.
Когда он вошел в казарму, за ним ввалились двое крестьян. Хи Сон сразу узнал их: это они сидели у костра в беспокойную, тревожную ночь перед последним переходом к партизанской базе.
— Целый день ждем вас, — возбужденно сказал один из них, старик Цой.
— Измучились, — добавил крестьянин с короткими усиками, Кым Сун.
— Вы по какому делу?
— Хотим спросить, товарищ начальник, кого вы принимаете в партизаны?—спросил Цой, не глядя на Хи Сона. Тот не ожидал такого вопроса и не знал, что ответить. Цой прятал глаза, сердито попыхивал трубкой. Хи Сон понял, что это не праздный вопрос для старика, и задумался.
— Каждого, кто готов биться с врагом и изгнать интервентов с нашей земли. Больше от партизана ничего не требуется, — наконец сказал он.
— Ясно… Раньше так же набирали в добровольческую армию против японских оккупантов, — поспешно согласился Кым Сун, внимательно следивший за командиром отряда.
— Вот-вот, как и в былые годы, — подтвердил Хен Ман, которому пришлось по душе напоминание о добровольческой армии, и продолжал:—А потом наш народ участвовал в вооруженной партизанской борьбе под водительством Ким Ир Сена. Помните бои возле Пэктусана?
— А как же… — кивнул Кым Сун.
— Но, товарищ, сейчас не время для воспоминаний. Итак, что же вы хотите? — прервал его Хи Сон.
— Мы потому и добирались сюда вместе со всеми. Правда, годы у нас немолодые, но и мы хотим драться. Почему же нас отстраняют? Я мог бы вернуться в родную деревню, там у меня земля… получил от народной власти. А нет… грудь жжет. После того как услышал, что творится на шахте, просто жить не хочется…
— И мне тоже. Давно бы пора домой, да нельзя, пока не изгоним врагов, — вмешался в разговор Кым Сун.
А старик Цой продолжал:
— …Я в своей деревне председатель крестьянского союза. Сын на фронте, служит командиром роты. Стыдно от него отставать. В каждом письме пишет, что бьют они врагов. А почему же мне не попробовать? Если я не стану партизаном, как же отомщу захватчикам? — с жаром проговорил Цой.
Но тут его перебил Кым Сун:
— Я тоже был активистом, заместителем председателя совета деревни. Меня проверяли.
— Так вы к кому, собственно говоря, пришли?—улучив минуту, спросил Хи Сон.
— В партийный комитет, к заведующему отделом труда товарищу Чор Чуну, — в один голос ответили оба.
— Он сейчас занят. Ну ладно, я скажу ему, только знайте, времени у нас в обрез.
Когда оба крестьянина вышли, старик Хен Ман не на шутку рассердился и принялся ругать Чор Чуна.
— Чего он играет в прятки? Сам куда-то скрылся, прячется от людей…
Он с самого начала был против жесткого подхода Чор Чуна к зачислению людей в отряд и злился, что тот действовал самолично, не советуясь с ним.
А в это время Чор Чун и Тхэ Ха шли полем к казарме. Неожиданно они заметили двух крестьян, выходивших от командира отряда, и сразу догадались, в чем дело. Чор Чун прошел к командиру первым. За ним — юноша с перевязанной головой. Хи Сон понял, что это Тхэ Ха, оглядел его с ног до головы и остался доволен. «Молодец, держится хорошо».
— Ну-ка, рассказывай, Тхэ Ха, — Хи Сон дружески потрепал его по плечу. — Крепкий парень, — обратился он к Чор Чуну, но тот промолчал, грея руки над железной печкой.
