Пак Голь - Отечество
— Так и думала, что Док Ки окажется предателем…
На этом разговор оборвался. Рана на голове Тхэ Ха все еще болела. Спина была в страшных ожогах от пыток каленым железом. Чон Ок, осторожно промыла и забинтовала раны на спине.
Вошел Чун О.
— Ну, как себя чувствуешь?
— Хорошо. Мне надо только как следует выспаться.
— А ты не шути: раны могут нагноиться. Хорошо, что у нас нет недостатка в медикаментах. Чон Ок тебя подлечит, — проговорил Чун О, следя за проворными руками Чон Ок. — А ты, как настоящий доктор, — похвалил ее Чун О. — Хоть сейчас назначай тебя начальником санчасти.
— Куда мне? Я лучше пойду бойцом в отряд.
Эти слова Чон Ок не были случайными. Как только зашла речь о создании партизанского отряда, она поделилась своими мыслями с Хи Соном. А теперь, когда вернулся Тхэ Ха, твердо решила, что ее место только в отряде, рядом с ним.
— Об этом поговорим после. А ты, Тхэ Ха, отдыхай. Хи Сон придет еще не скоро. Тогда и решим, куда тебя определить. Где тебе лучше отдыхать? Может, у Чон Ок?—Чун О широко улыбнулся, заставив покраснеть невесту Тхэ Ха.
— Я останусь здесь, — поспешил ей на выручку Тхэ Ха.
Чон Ок простилась с женихом и пошла домой. Порывами набегал пронизывающий ветер. Рваные клочья туч низко нависли над землей.
Она шла и думала о Тхэ Ха. «Да, я непременно буду рядом с ним, всегда и везде!»—сказала себе она и ускорила шаг.
Глава 19
Когда Хи Сон и старик Хен Ман с трудом добрались до провинциального комитета партии, была уже глубокая ночь. Комитет временно разместился в конторе электростанции в глухом ущелье реки Чандинган. В мирное время каждую ночь здесь зажигались гирлянды электрических огней и окрестность оглашалась гулом машин, но сейчас кругом стояла мертвая тишина, словно ущелье притаилось в напряженном ожидании завтрашнего дня.
Раздвинув маскировочный тент, Хи Сон и Хен Ман проскользнули в помещение партийного комитета. В приемной, освещенной керосиновой лампой, было много людей. Кто в рабочей одежде с винтовкой через плечо, кто в турумаги[13], с котомкой за плечами, кто в новенькой с погонами военной форме — и все эти люди пришли сюда посоветоваться в этот трудный час с партийными руководителями.
Пробираясь вперед, Хи Сон со стариком Хен Маном случайно увидели знакомого им заведующего орготделом провинциального комитета и спросили, где найти секретаря. Он кивком головы указал на соседнюю комнату.
Хи Сон открыл дверь. Секретарь сидел за столом и беседовал с тремя крестьянами.
Рядом с ним сидел пожилой человек и, склонив лысую голову, что-то старательно записывал. Крестьяне волновались и порой путались. Тогда секретарь наводящими вопросами уточнял нужные ему факты. На его плечи было накинуто старое зимнее пальто с меховым воротником. Неторопливые движения, тихий уверенный голос секретаря — все это, казалось, говорило о большом внутреннем спокойствии и глубокой вере в правоту своего дела.
Хи Сон хорошо знал этого энергичного и умного руководителя. В мирное время Хи Сон долго и мучительно раздумывал над каким-нибудь сложным вопросом и, не найдя решения, наконец отправлялся в провинциальный комитет. Секретарь встречал его как старый товарищ, помогал дельными советами. С ним всегда было легко и просто работать.
— Здравствуйте, — подойдя к столу, проговорил Хи Сон.
Секретарь, прикрыв ладонью глаза от света лампы, взглянул на Хи Сона и сказал:
— Вижу, не один, здесь и Хен Ман… Здравствуйте, дорогие товарищи! — Он крепко пожал им руки.
Все выглядело до удивления буднично, будто старые знакомые в мирное время собрались для обсуждения очередного вопроса. Секретарь повернулся к человеку с лысиной и представил:
— Чо Хи Сон, секретарь Ковонского уездного партийного комитета. Хен Ман, председатель Народного комитета.
Теперь Хи Сон мог разглядеть представителя Центра. Он и раньше несколько раз видел его в провинциальном комитете, да и встречал его фотографии в газетах и хорошо знал, кто сейчас перед ними сидит.
— Познакомьтесь. Уполномоченный ЦК по нашей провинции.
— Здравствуйте! Не устали с дороги?—Представитель ЦК поднялся из-за стола и, чуть прищурясь, поздоровался с новыми посетителями. — Ну, как у вас дела? Не жалуетесь на трудности? — спросил он, больше обращаясь к Хен Ману, словно к старому знакомому.
— Немного подождите в приемной. Вот закончим с ними, — секретарь комитета указал на крестьян, — тогда и поговорим.
Хи Сон и Хен Ман вышли из комнаты и сели на свободную скамью. Все посетители, занятые своими мыслями, молчали. В приемной стоял полумрак. То там, то здесь изредка вспыхивали цигарки. Несколько человек начали разговор о войне.
— Кажется, они дошли до Хванчорена. Беженцы рассказывают, что уже обстреливается перевал.
— Недаром они рвутся туда. Это очень важный стратегический пункт.
— Как ни говорите, дальше их пускать нельзя. Здесь и нужно задержать.
— Видимо, развернутся жаркие бои. Оттуда уже эвакуируют жителей.
— Спросим у товарища: он должен это хорошо знать, — один из собеседников жестом показал на сидящего рядом офицера. — Скажите, мы удержим Хванчорен? Правда?
Взоры всех присутствующих обратились к молодому полковнику в серой шинели. Разглядывая красные погоны с золотыми полосками и фуражку с округлым верхом, Хи Сон решил, что это офицер связи командования франта.
— Перевал они не пройдут. Там сильный заслон, — успокоил полковник.
— Говорят, что линия Западного фронта теперь Откатилась до Синыйчжу. Правда? — спросил кто-то с тревогой.
— Этого я не знаю, — офицер вынул из кармана портсигар и закурил.
— Да и Центральный фронт почти у Канге. По крайней мере так толкуют люди, — проговорил тот самый старик, который первым сообщил, что перевал Хванчорен находится под артиллерийским обстрелом.
— Об этих фронтах ничего не могу сказать. Лучше помолчать, если сами точно не знаете, — заметил офицер.
Разговор еще продолжался, но Хи Сон уже не вслушивался, а стал обдумывать свой доклад.
Вскоре из кабинета вышли трое крестьян. Сразу поднялись несколько человек, чтобы пройти туда, но один из крестьян сказал, что просят секретаря Ковонского уездного комитета.
— Годы не молодые, а какую даль прошли… Как самочувствие? — обратился уполномоченный ЦК к старику Хен Ману, когда тот и Хи Сон заняли места у стола секретаря.
— Нам не привыкать, — и Хен Ман улыбнулся. — Вам ведь тоже не легче.
— Мне-то что. Я на машине… — тяжело вздохнул уполномоченный, точно в этом коротком вздохе воплощалась вся тяжесть невзгод, свалившихся на плечи людей. Он зажег спичку и закурил.
— Сколько вам лет?
— Не такой уж я старик. Пятьдесят семь.
— Только на год старше меня. Время, конечно, трудное, но не забывайте и о себе. Берегите здоровье.
После минутной паузы секретарь обратился к Хи Сону:
— Ну что ж, давайте начнем. Раньше всего объясните, почему вы перевели уездный центр в такую глушь и почему первыми эвакуировались сотрудники милиции? Это вызвало панику среди населения.
Хи Сон удивился, что секретарь так осведомлен о делах его уезда. Это озадачило и сбило его с толку; он растерял заранее приготовленные слова. Правда, Хи Сон предвидел такой разговор и знал, что получит нагоняй, но никак не ожидал, что дело сразу же примет такой оборот.
— Первое время мы хотели перебазироваться в Унгок, но враг так стремительно наступал… — растерянно пробормотал старик Хен Ман.
Неожиданно их выручил уполномоченный ЦК.
— Давайте перейдем к вопросу об организации партизанского отряда, — и, повернувшись к секретарю, добавил: — Времени очень мало, лучше сначала поговорить о том, что надо сделать.
— Хорошо. А с этим как обстоит дело? Рассказывайте, — предложил секретарь.
Но Хи Сону и здесь нечем было похвалиться. Видимо, товарищи хотели узнать о том, что уже сделано.
— Пока еще отряд не организован, но все уже подготовлено. И вот мы пришли за указаниями.
— Что именно подготовлено?
Хи Сон вынул блокнот и, перелистывая страницы, в немногих словах сообщил о положении дел. Уполномоченный ЦК, не перебивая, внимательно слушал. Секретарь изредка задавал вопросы.
В это время до их слуха донесся скрадывающийся расстоянием рокот ночного бомбардировщика. И тут же один за другим раздались раскаты взрывов. В комнате замигала лампа. Кто-то открыл дверь, крикнул:
— Воздушная тревога!
— Отведите людей в укрытие, — распорядился секретарь. Затем, повернувшись к посетителям, добавил: — И нам, товарищи, надо идти в бомбоубежище.
— Лучше вы идите одни. А я останусь здесь. Раз в Пхеньяне, где бомбы падают с неба, словно ливень, не убили, то здесь тем более, — и уполномоченный улыбнулся своим мыслям.
