Александр Одинцов - Огненная вьюга
Комиссар понимал, что командир во многом прав, что в штабе фронта не все было учтено и отработано. Однако он своими глазами видел, какая запарка, неимоверно трудная напряженка царила в штабе, когда враг на всех парах, обладая явным превосходством в живой силе и технике, оголтело рвался к Москве.
— Но все это не значит, что мы должны затаиться и пассивно ждать подхода наших, — настаивал комиссар.
— Я не сказал «затаиться», — резко обернулся Шевченко. — Будем бить немцев, но не очертя голову, а с умом и во взаимодействии…
— С партизанами, что ли? — насторожился комиссар. — Где они сейчас, ты знаешь? А пока искать их будем, время упустим.
— Что-то я вас не узнаю сегодня, комиссар, — иронически протянул Шевченко. — Спешить изволите, командира перебиваете. — И, встав, твердо сказал: — Я решил запросить штаб фронта о направлении на наш участок авиации. Мы завал хороший на шоссе устроим, как ты ратовал, надежно закупорим шоссе, а наши проутюжат их с воздуха. А мы немцам огоньку добавим.
— Отличная мысль, просто замечательная, — заинтересованно сказал комиссар. — Только дадут ли нам авиацию? Она наверняка вся задействована на главных направлениях — под Клином, Можайском, Наро-Фоминском, Тулой… Да нас могут и не понять штабники…
— Поймут, должны понять, там люди не глупее нас.
— Но погода-то явно не летная. Метель…
— Уймется.
— Кто сказал?
— Сердцем чую, — командир ударил кулаком по столу. — Должна же быть высшая справедливость!
— На бога надейся, а сам не плошай. Но все это шутки, побаски, а что реальное? Неужто в самом деле рассчитываете на авиацию?
— Да, рассчитываю. Не может командование фронта упустить такую возможность — устроить «веселые» проводы арийцам из Клинского мешка.
Трудно сказать, сколько бы еще длился этот спор, если бы его не прервал стук в дверь. Вошел радист:
— Товарищ капитан, на ваше имя начальник радиостанции принимает срочную телеграмму из штаба фронта и через пятнадцать — двадцать минут он ее доложит вам.
— Наверное, что-то важное для нас, а то в такое напряженное для фронта время нами не стали бы заниматься, — сказал Огнивцев.
— Поглядим, — лаконично промолвил Шевченко.
Об отдыхе командир и комиссар уже и не думали. Ожидая шифротелеграмму, Огнивцев, разбирая с переводчиком захваченные в штабе полка различные документы, обратил внимание на извлечения из секретного приказа германского главного командования, подписанного 16 сентября фельдмаршалом Кейтелем. Этот приказ был вызван ростом партизанского движения, растущей силой народного сопротивления на захваченной советской территории. В нем указывалось:
«Фюрер распорядился повсюду пустить в ход самые крутые меры для подавления движения… при этом следует учитывать, что на указанных территориях человеческая жизнь ничего не стоит и устрашающее воздействие может быть достигнуто только необычайной жестокостью. Искуплением за жизнь одного немецкого солдата в этих случаях, как правило, должна считаться смертная казнь для пятидесяти — ста коммунистов. Способ приведения приговора в исполнение должен еще больше усилить устрашающее воздействие».
Среди бумаг комиссар увидел красиво оформленную брошюру, на обложке которой был помещен цветной портрет Гитлера.
— Что это за книжонка? — спросил он у переводчика.
— Это «Памятка немецкого солдата», товарищ комиссар. Перевести?
— Не все, это долгая история, а вот выборочно, что посущественнее, давайте…
Переводчик бегло перелистал страницы брошюры и, подражая истеричному голосу Гитлера, с надрывом прочел:
«Помни и выполняй:
1. …Нет нервов, сердца, жалости — ты сделан из немецкого железа…
2. Уничтожь в себе жалость и сострадание, убивай всякого русского, не останавливайся, если перед тобой старик или женщина, девочка или мальчик…
3. …Мы поставим на колени весь мир. Ты будешь решать судьбы Англии, России, Америки… Уничтожай все живое, сопротивляющееся на твоем пути…»
— Вот так, командир, — сказал Огнивцев. — Весь мир — на колени! Не меньше… Надо будет зачитать эту памятку всему личному составу.
— Непременно, — согласился Шевченко.
На пороге появился начальник радиостанции, вскинул руку к ушанке, четко отрапортовал:
— Шифротелеграмма из штаба фронта.
— Давайте, давайте, — нетерпеливо сказал командир.
Пробежал ее глазами, радостно хлопнул ладонью по столу и прочел вслух:
«Начавшая наступление 30-я армия прорвала оборону врага севернее Клина и, развивая успех, вышла к Клину. Немецко-фашистские войска на этом участке фронта находятся в тяжелом положении и ведут бои в полуокружении. Для маневра резервами и отступления из района Клина у фашистов осталась единственная шоссейная дорога Клин — Новопетровское. Задача отряда путем минирования, устройства лесных завалов и засад воспрепятствовать подходу резервов в район боевых действий и отходу частей клинской группировки на юг, на Волоколамское шоссе. В течение двух дней с девяти часов утра фронтовая авиация будет наносить удары по подходящим резервам и отступающим по этой дороге колоннам врага. Используйте эти налеты для совместных ударов по врагу. Сообщите сигналы обозначения расположения отряда и целеуказания для авиации. Сегодня в двадцать три часа по вашей просьбе в указанном вами пункте будут выброшены на парашютах боеприпасы, мины, взрывчатка, медикаменты и продовольствие. Организуйте встречу и обозначение пункта выброски прямоугольником из шести костров. Благодарим командование и воинов отряда за разведывательные данные и дерзкие диверсионные действия, которыми вы оказываете неоценимую услугу Родине в разгроме заклятого врага. Желаем дальнейших боевых успехов. Штаб фронта».
— Вот и разрешение нашего спора, — обрадованно сказал Шевченко, обнимая Огнивцева. — Немедленно собираем командный состав.
24. ПОДГОТОВКА К НОВОМУ ЗАДАНИЮ
В тылу врага воин всегда собран. Он точно птица быстр — подхватился и уже на крыле. И это проявляется не только в боевых делах, но и в повседневности. Вот и сейчас, не прошло и пяти минут, как начальник штаба, командиры взводов и военфельдшер уже были в избе — подтянутые, вооруженные, встревоженные срочным сбором.
— Ну что ж, товарищи, — деловито начал командир, — настала пора бить гитлеровцев на шоссе Клин — Новопетровское, о чем мы уже с вами говорили, особенно подробно, — он лукаво улыбнулся Огнивцеву, — с комиссаром. Наши войска подошли к Клину с трех сторон. Клинская группировка противника ведет тяжелые бои в полукольце. На помощь ей подбрасываются наспех сформированные резервные части. Их цель — остановить наши войска и успеть отвести тыловые части и учреждения…
Увидев удивление, отразившееся на лицах командиров, Шевченко пояснил:
— Я не оговорился — именно учреждений. Москвой ведь собирались управлять: не шутка! Потому и навезли всякой чиновной сволочи. Но речь не об этом… Нашему отряду штабом фронта поставлена задача: минированием, устройством лесных завалов и взаимодействием со специально выделенной нам авиацией помешать как переброске резервов врага под Клин, так и отходу по этой дороге. Скажу прямо — дело предстоит трудное. Если по большому счету прикинуть, то оно под силу не менее чем батальону. Ну а нас… чуток поменьше. Правда, боеприпасов нам обещают подбросить. Хотелось бы послушать вас и обменяться мнениями об организации предстоящей операции.
Первым встал начальник штаба Ергин:
— Действительно, остановить огромную отступающую ораву — задача для отряда практически непосильная, но во взаимодействии с авиацией она может быть успешно выполнена. В нашу пользу и психологический фактор: враг, как говорится, катит не на ярмарку, а с ярмарки — проторговавшимся, с битой мордой. С таким драться легче. Однако и надеяться на то, что он при первом же выстреле поднимет руки, нечего. Поэтому к бою надо хорошо подготовиться и прежде всего провести разведку шоссейной дороги, уточнить интенсивность движения по ней, а самое главное — выбрать удобное место для нашей засады и невыгодное для врага, исключающее ему возможность какого-либо маневра…
Шевченко нахмурился. Ему показалось, что начальник штаба говорит прописные истины. Кому же не понятно, что перед боем нужна разведка и выбор места боя. Но, услышав дальнейшие слова Ергина, удовлетворенно кивнул головой.
— …Я тут кое-что прикинул, — продолжал начальник штаба, разворачивая широкое полотнище карты. — Предлагаю завтра всем отрядом с утра двинуться к дороге вот по этому маршруту (он показал нанесенную им пунктирную линию) и засветло поставить взводам боевые задачи на местности. С наступлением темноты сегодня же устроить на дороге завал — вот здесь, у высоты 238,0, — и с утра следующего дня совместно с авиацией начать…
