Виталий Африка - Записки террориста (в хорошем смысле слова)
Питание, к счастью, было вполне на уровне. В здании имелась кухня, готовил гражданский повар из местных, причём готовил реально так, что народ от кухни за уши было не оттащить. С помывкой похуже — во дворе из шланга, вода только холодная. Впрочем, лето на дворе, можно и так. Мелкой стиркой занимались сами, с тем же шлангом и тазиком, вещи побольше отдавали местным жителям постирать дома в машинке, благо готовых помочь хватало — регулярно кто-то подходил к базе и интересовался, не нужно ли чего.
Несколько дней прошли в безделье. Единственным любопытным событием стал выбор позывного Лёхе. Дело оказалось неожиданно трудным и не на шутку всех захватило. Трудным не потому, что он человек без каких-либо выделяющихся черт или со скучной биографией, а скорее наоборот, из-за его колоритности. В итоге остановились на Бетховене.
Надо сказать, что за всеми этими событиями я как-то слегка подзабил на состояние своей спины. Последний раз мне перевязку делала медсестра казаков в Лисичанске, сказала, что вроде бы всё подсохло и начинает затягиваться, на чём я и успокоился. Напрасно, как выяснилось. Утром двадцать девятого я почувствовал, что со спиной что-то не так. Самому в зеркало видно было плохо, так что попросил Москита поглядеть. Получив от него мычание в духе «Как-то хреново выглядит», задумался, что делать. В итоге пошёл к Угрюмому, чтоб меня отвезли в госпиталь. Тот, кстати, всю неделю жаловался на сильные головные боли, так что я заодно и его уговорил съездить, провериться на контузию.
В госпитале дежурный врач, едва глянув на мою спину, сказал, что рана загноилась и надо будет её почистить, а потом ещё несколько дней пройти курс антибиотиков. Заодно пообещал, что меня посмотрит их главный специалист по вытаскиванию осколков, уже порядком набивший руку в этом деле. Угрюмого осматривали дольше, в итоге сообщили, что взрывной волной его тряхануло хорошо и не раз. Был бы мозг, может, и помер бы уже, а так полежит недельку под капельницами и будет как новенький.
Утро. Подъём. Плетусь в умывальник. Чай. Поваляться на кровати. Завтрак. Поваляться на кровати. Чай. Перевязка. Чай. Блин, скоро из ушей уже этот чай польётся. Без Интернета наверное повесился бы уже. По ночам пару раз ставили в караул, как выздоравливающего, госпиталь охранять. Хоть какое-то развлечение. Скорее бы выписаться. Нескольких ребят с Ямполя тут встретил, тоже лечатся, включая двоих беркутовцев. Обменялись впечатлениями и воспоминаниями.
К специалисту по доставанию осколков меня и в самом деле свозили. Какая-то платная клиника, с хорошим оборудованием, осколки и пули ополченцам доставали бесплатно. Добровольно, что характерно. Хирург просветил мне ногу и спину на каком-то хитром оборудовании, сказал, что осколки маленькие, несколько миллиметров в диаметре, и вытаскивать их не стоит. Тот, что в спине, зашёл за какой-то там отросток позвоночника, не задев его. Тот, что в ноге, просто засел глубоко в мышце, почти у кости. Каналы успели зарасти, и теперь придётся всё расковыривать, если доставать эти приветы от укроармии. Ну, не стоит, так не стоит. Медицине виднее.
Спина и в самом деле за несколько дней ощутимо зажила, и рана на ней наконец-то покрылась плотной корочкой. Стала жутко чесаться, правда, но это хорошо — значит, выздоравливает. Выписываюсь с чувством облегчения. Всё-таки человек я довольно активный, и неделями валяться на койке, с периодичностью в час устраивая набеги на электрочайник, мне не по душе.
Пока я доблестно пролёживал больничную койку насквозь, на базе произошли некоторые изменения. Группа с Саур-Могилы наконец-то прибыла. Повоевать на Саурке они успели весьма неплохо, настолько неплохо, что тамошнее командование очень не хотело их отпускать, из-за чего, собственно, они и задержались. Молодые ребята, добровольцы из России, от Калининграда до Камчатки. Несколько выделялся на общем фоне их снайпер с позывным Тайфун. Доброволец-якут, невысокий, жилистый, с топориком и сюрикэнами на разгрузке. Произносил примерно три слова в два дня. Крайне колоритная личность. Старшим (группы и по возрасту, ему под сороковник) был Печенег — здоровенный, обстоятельный спецназовец с чеченским опытом. Вполне разумный и адекватный человек, мы с ним неплохо ладили в дальнейшем. Правда, была у него привычка иногда забывать, что тут добровольцы, а не срочники, ну да это дело его и его подразделения. «Печенеговцы» пока расположились во дворе под навесом, в ожидании убытия «востоковцев», кои уже который день должны были завтра съехать.
Понемногу пошли выезды на задания. Охраняли какие-то встречи командования и руководства, сопроводили пару колонн на ленту и обратно (один раз попав при этом под миномётный обстрел, к счастью, без потерь). Затем Барс с Амидом убыли за ленту, и срок их возвращения откладывался до тех пор, пока само возвращение не стало выглядеть как весьма призрачная вероятность. После этого началась работа, более соответствующая чему-то прокурорскому в моём представлении. Несколько раз выезжали для арестов. То ополченец напьётся и начнёт палить в воздух по привидевшимся самолётам, то местная гопота по квартирам уехавших от войны шарится, то украинских диверсантов и миномётчиков ищем. Приходилось и залы игровые закрывать, с разбиванием автоматов. Нашли, мля, время с игровым бизнесом бороться, идиоты. Лучше бы наоборот, разрешили его в любых формах, не забывая про налогообложение. Не, не зря я не люблю борцов за чужой моральный облик наравне с педофилами. При закрытии залов, кстати, весьма забавно было наблюдать немедленно приезжающих пузатых товарищей откуда-то из Закавказья, настойчиво сующих телефоны с просьбой «поговорить, просто поговорить, уважаемый человек там, да». После случайного падения телефона на асфальт с последующими извинениями и предложениями проехать в прокуратуру, дабы оттуда позвонить «уважаемым людям», обычно испарялись. Два раза по такому же поводу приезжали бодрые ребята из «Оплота», все из себя в зеркальных очках и разнообразном тактическом обвесе. Выглядело примерно так:
— Что здесь происходит!?
— Здравствуйте. Я — сотрудник Генеральной Прокуратуры ДНР (фамилия). Здесь производятся следственные действия по факту осуществления незаконной игровой деятельности. А Вы, простите, по какому вопросу? И, собственно, откуда будете?
— А… мы…вот, «Оплот»… нам сигнал поступил, что…. Э-э… аптеку здесь грабят! Вон аптека рядом, видите?!
— Да, вижу. Похоже, ложный вызов. Какой-то излишне бдительный гражданин ошибся.
— Ага, наверное… Ну, ладно, раз всё в порядке, мы поедем!
— До свидания.
Клоуны, блин. В общем, не могу сказать, что было скучно, но и явно не для того я сюда ехал, променяв дом на берегу океана на матрас на полу. На передовую, честно скажу, особо не хотелось. Не, если приказ есть — не вопрос. Но вот так, чтоб попроситься самому: «Отправьте меня туда, где погорячее!» — как-то не тянет. Возможный выход из гнетущей ситуации представился в ходе очередной беседы с Вараном. Он, послушав о моём извилистом прошлом, сообщил, что его знакомый по имени Леонид заведует в настоящий момент всеми финансами ДНР и испытывает сильнейший кадровый голод. И я вроде бы весьма бы ему пригодился. Я сильно не ломался и с благодарностью принял предложение позвонить Леониду и договориться о встрече.
Глава XVIII
Выход «стрелковцев» из Славянска, к моему удивлению, не породил ни малейшей паники среди личного состава донецкого гарнизона. Наоборот, воодушевление в духе «Ну, теперь-то мы украм покажем!». Удивление же моё было вызвано тем, что я полагал, что с падением Славянска всё очень быстро закончится. Во всяком случае, увиденное в Донецке на оптимизм в плане готовности города к обороне не настраивало никак. Впрочем, логическую ошибку в рассуждениях я нашёл быстро — Славянск не был взят украми, а был оставлен нашими. Соответственно, оборонявший город гарнизон уцелел и теперь перемещался в Донецк. Надо сказать, что основные надежды «донецкие» связывали не столько с приходом подкреплений, сколько с личностью Стрелкова. Даже не в плане его каких-то там военных дарований, а в плане обуздания бардака и хаоса в Донецке. Народ обстоятельно, с аргументами спорил, кого из ДНРовской верхушки расстреляют, кроме Ходаковского. То, что расстреляют его, казалось само собой разумеющимся. Смешного мало в общем-то, если серьёзно. Когда на четвёртый месяц гражданской войны солдаты одной из сторон мечтают, чтобы кто-нибудь перестрелял на фиг их политическое руководство (при этом, обратите внимание, замиряться с врагами вовсе не собираются), — это приговор всей деятельности того самого «руководства».
Как-то раз к нам на базу заехал Бородай. Честно сказать, впечатления человека, достаточно масштабного для занимаемой должности, не произвёл. Пообщался с бойцами в стиле «Фюрер и мальчики из фольксштурма». На оригинал не тянул, правда. Всех обнимал и хлопал по спине. У меня тогда ещё ожог не зажил, поэтому попросил меня не хлопать.
