Богдан Сушинский - Альпийская крепость
— Вот и я так думаю.
— Мне не хочется отменять уже глубоко продуманную операцию «Женевская богема». Она выглядит очень перспективной. Но в то же время мне не хочется, чтобы после первой же ее стадии ваш труп извлекали из Женевского озера. Добросовестно работать на НКВД мы вам не позволим. Скажу больше, мне бы хотелось вообще вывести вас из-под его влияния. Но это непросто. Вы знаете, с какой жестокостью НКВД расправлялось во время очередных «идеологических чисток» даже с тысячами ни в чем не повинных офицеров и генералов Красной армии, с тысячами ученых, литераторов и всех прочих.
— Знаю.
— И в коммунистах, насколько нам известно, никогда не числились.
— К счастью, никогда.
— Поэтому мы будем стараться выводить вас из-под влияния НКВД постепенно, «мягко», наладив вашу негласную охрану. В то же время вы еще можете понадобиться нам и как агент НКВД, кто знает, как обернутся события. Напоминаю, что война завершается, а мирный договор европейских стран будет диктовать свои собственные условия. Поэтому я не стремлюсь залить все вокруг себя кровью, достаточно того, что уже было пролито.
— Поэтому выход видится один… — попыталась Софи помочь ему подойти к главному условию их дальнейшего сотрудничества. — Мне уже все ясно, так что решительнее, Скорцени, решительнее.
Отто вновь поиграл своими кровянистыми шрамами. Он понимал, что Софи все еще пытается оставаться «на коне», все еще убеждает себя, что владеет ситуацией. Но самое странное заключалось в том, что она действительно все еще владела ею, поскольку отказываться от масштабной операции с ее участим в Швейцарии было трудно, а главное, бессмысленно.
— Послушайте меня, Софи. То, что вы сейчас услышите, очень серьезно. Если вы хотите завтрашнее утро встретить в Берне, а не в лагере «Заксенхаузен», в очереди у крематория, то должны правдиво ответить на несколько элементарных вопросов. Правдивость их мы, естественно, проверим по показаниям вашей радистки и вашего русского резидента, бывшего германского офицера Германа Шерна. Но сначала о самом Шерне. Мы не намерены казнить его. Наша цель взять его действия как русского резидента под жесткий контроль в обмен на безопасность членов семьи. — Он положил перед Жерницки еще две фотографии, на одной из которых были запечатлены родители Германа и две его сестры, а на другой — супруга и трое детей.
— Да уж… — вздохнула Софи.
— Как видите, ему есть кем рисковать и кого спасать.
— Мне проще. Если, конечно, не считать, мастера Ореста, которого очень хотелось бы спасти, уже даже не для себя, а для мира искусства.
Скорцени взял из-под ее рук фотографии рода Шернов, аккуратно уложил в конверт и тотчас же резко спросил:
— Гауптман Шерн вышел на вас недавно, так?
— Буквально перед моей поездкой в «Регенвурмлагерь», который русских очень заинтересовал.
— До этого советская разведка использовала только вашу радистку, то есть лично вас он использовала в темную?
— Именно так все и происходило.
— До него кто-то из советских разведчиков пытался установить с вами контакт? Я имею в виду уже здесь, в рейхе?
— Никто.
— Действительно никто? Или же вы пытаетесь что-то скрыть от нас.
— Какой смысл? Не я провалила эту советской разведкой затеянную игру, поэтому скрывать мне нечего.
— Герман потребовал от вас подписать какое-то письменное обязательство о сотрудничестве с Москвой?
— Даже речи об этом не было.
— Это немного облегчает ситуацию. Кстати, Инга уже дала согласие на сотрудничество с нами. Шерн тоже даст, если только у него хватит благоразумия.
— Но ведь из показаний вы знаете и о моем сотрудничестве с СИС.
Скорцени улыбнулся и благодушно развел руками:
— Да, Софи, да, знаем.
— Почему же тогда не слышу ни одного вопроса, связанного с англичанами?
— С вашими английскими связями, Софи, мы разберемся как-нибудь в другой раз. Скажу больше: именно эти связи с англичанами нас сейчас и привлекают. Когда вы окончательно легализуетесь в мире искусства, мы сумеем договориться с руководством СИС о том, чтобы они оставили вас как известного европейского деятеля искусства в покое.
— Это выглядело бы весьма благородно.
— А вот с коммунистами, с «Советами», как вы понимаете, договариваться будет сложнее, если только вообще возможно, тем более что в свое время вы были советской подданной. Как и ваш мастер Орест.
— Как и мастер, понимаю…
— Поэтому в московском направлении действовать придется жестко. Вплоть до разоблачения советской агентуры, которая пытается оказывать давление на своих бывших граждан. Обычно это срабатывает.
29
Считая, что тема исчерпана, Штубер поднялся, однако Борман движением руки заставил его вновь опуститься в кресло.
— То, что я скажу дальше, барон фон Штубер, должно остаться сугубо между нами. Предупреждаю об этом со всей серьезностью.
— Так или иначе, к концу войны я превращусь во вместилище неразглашенных тайн, — заверил его штурмбаннфюрер. — Появление еще одной уже ничего не изменит.
— Вам приходилось что-либо слышать о нашей «Базе-211», которая в очень узком кругу известна еще и как «Рейх-Антарктида»?
— Слышал, конечно.
— То есть вы понимаете, — вновь налег грудью на стол рейх-сляйтер, — о каких масштабах работ и какой массе перемещенных наемных и пленных рабочих, охранных подразделений, предприятий и технологий может идет речь в данном случае?
— Только в самых общих чертах, — ответил Штубер, внутренне напрягаясь. Он прекрасно понимал, что не зря разговор о судьбе «Базы-211» Борман затеял именно с ним, комендантом «Альпийской крепости». В этом просматривался какой-то тайный смысл.
Вопрос о будущем антарктической «Рейх-Атлантиды», или, по другим источникам, «Рейх-Антарктиды», волновал барона уже давно. Считая фюрерские проекты «Регенвурмлагеря» и «Альпийской крепости» обреченными, он теперь с любопытством взирал на «Базу-211». Неужели и ее фюрер сдаст так же бескровно, как и бесславно?
— И каковой же она должна быть, согласно вашим представлениям?
Штубер передернул плечами, давая понять, что негоже им в этой ситуации сверять фантазии друг друга, тем не менее ответил:
— Тот же «Регенвурмлагерь», только в глубинах Антарктиды. Естественно, со своими особенностями, с какими-то подземными термальными источниками, с природными пустотами, с бытом, продиктованным полной оторванностью от германского народа и всей наземной цивилизации. А главное, с набором рудников и предприятий, которые в течение десятилетий должны гарантировать автономное развитие «Рейх-Антарктиды».
— Впечатляет. В моих представлениях «База-211» выглядит точно так же.
— Очень снисходительная оценка, если учесть, что после первого, сугубо разведывательного рейда наших судов к берегам Антарктиды, именно вы руководили подготовкой ко второму рейду, а затем и самим рейдом, во время которого и закладывались основы «Базы-211», соединявшие в себе наземный термальный оазис «Райский сад», с мощной системой подземных, хорошо обогреваемых пустот.
Борман покачал головой и вальяжно помахал указательным пальцем.
— Не впечатляет, барон, не впечатляет. Вы не так простодушны, штурмбаннфюрер, как пытаетесь казаться.
— Приблизительно то же самое мне было сказано при зачислении в курсанты разведывательно-диверсионной школы. Там меня почему-то очень быстро раскусили.
— И человеком, вас раскусившим, конечно же стал Скорцени?
— В то время Скорцени еще не был ни «Человеком со шрамами», ни обер-диверсантом рейха.
— Это я — к слову…
— На вашем месте я тоже вспомнил бы о Скорцени. Его профиль наверняка снится сейчас и генералу Доновану, и сэру Стюарту Мензису. Впрочем, это я тоже к слову.
Понимая, что обмен «вежливостями» следует завершать, Борман еще натужнее подался к Штуберу через стол. Теперь они напоминали двух пиратов, которые за столом портовой таверны сговариваются об очередном походе за сокровищами капитана Флинта.
— Что вы можете сказать об этой грандиозной затее руководства Третьего рейха? Вообще об идее сотворения на ледовом континенте некоего Четвертого рейха, или какой-то совершенной новой всепланетной цивилизации? Что бы вы мне по этому поводу посоветовали? Можете говорить совершенно откровенно.
— Ценность подобных оценок и советов не в откровенности — потребность в которой сама собой разумеется, а в аргументированности мнения.
— До сих пор с аргументами у вас все выглядело неплохо, вынужден признать…
— На месте президента США, я посылал бы сейчас свой флот не к берегам Японии, а к берегам Антарктиды. Да и Черчилль должен был бы высаживать все новые и новые десанты не на берега Франции и Нидерландов, а, скажем, на антарктический Берег Королевы Мод, создавая там мощный плацдарм для вторжения на «Базу-211». Избегая этого, делая вид, что нашего, теперь уже антарктического, Четвертого рейха, пусть даже в зачаточном состоянии, в природе не существует, они занимаются самообманом и теряют время.
