Николай Сташек - Через все испытания
На землю начали опускаться сумерки, и можно было подумать, что противник, понеся большие потери в живой силе и танках, до конца дня атак не предпримет. Но предположения не оправдались: враг сосредоточил по первой позиции Горнового огромную массу огня, а спустя пятнадцать минут двинул из-за высоты танки. Их было не более десятка, но они шли по скатам в атаку на бешеной скорости. При подходе танков к передовой к ним присоединилась окопавшаяся на нейтральной полосе пехота. На угрожающем направлении поставили заградительный огонь полковая и дивизионная артиллерийская группы. И все же противнику в течение часа удалось прорваться через оборону второго батальона на глубину всей первой позиции. К концу дня в полосе дивизии на переднем крае уцелел только узел обороны Березина.
Пришлось переместиться на запасный наблюдательный пункт и командиру полка. Позвонил комдив:
— Значит, вот так мы с тобой воюем?
— Да, товарищ двенадцатый, дело дрянь.
— Это еще не совсем дрянь. Смотри, какую силищу бросил противник, а мы все-таки не позволили ему совершить прорыв. Вон сколько его танков чадит. Ясно, что он с утра двинет с новой силой.
— Несомненно, — согласился Горновой.
— Начальство пообещало кое-что подбросить на подмогу, так что и тебе перепадет. Требуется сейчас же все поставить на места.
— Вас понял, — ответил Горновой, а когда Костылев положил трубку, обратился к начальнику штаба: — Комдив пообещал помощь. Уточни у штабистов.
Оказалось, что полк усиливался двумя артиллерийскими полками: тяжелым гаубичным и истребительным противотанковым.
— Организуйте встречу, — приказал Горновой.
Не прошло и получаса, как из тыла донесся гул моторов, а через некоторое время помощник начальника штаба, получивший задачу — встречать артиллеристов, — возвратился на НП вместе с командиром гаубичного полка.
— Быстро вы к нам добрались, — сказал Горновой, пожимая руку плотному подполковнику.
— У нас надежные тягачи-вездеходы. Поставил точку, на карте и жми по компасу. Петлять по полевым дорогам нет нужды. Нам бы побыстрее поставить полк на позиции, окопать да замаскировать. — Подполковник взглянул на часы. — О-о-о! Уже двадцать два тридцать.
— Вот и я об этом. Надо спешить. Давайте в блиндаж, там и разберемся.
Когда Горновой пригласил подполковника Иванова взглянуть на свою испещренную разноцветными карандашами карту, тот удивился:
— Так вам все-таки удалось частично удержать передний край?
— Держались весь день, отразили шесть атак, много положили фрицев перед первой позицией, но им в конце дня удалось прорваться на левом фланге, потеснить батальон на вторую позицию. — Горновой черкнул по карте карандашом. — Прижал он нас «тиграми», ввел несколько штук, а у нас всего один дивизион семидесятишестимиллиметровых пушек.
Артиллерист почесал затылок, чмокнул губами.
— Да, против «тигра» слабовато. Лобовая броня до ста миллиметров, пушка калибра восемьдесят восемь миллиметров да два пулемета.
— Совершенно ясно, что с утра они пойдут в атаку впереди. А потому считаю: на направлении его вероятного удара, вот здесь, — Горновой указал на карте, — требуется поставить на прямую наводку ваши гаубицы-пушки. Хотя бы один дивизион. Ну а два других подготовить для стрельбы в обычном порядке. Им тоже готовить огни на этом направлении да еще на фланге первого батальона.
— Гаубицы-пушки — напрямую?! — удивился Иванов, но продолжал торопливо наносить на свою чистую карту задачи.
И все же, когда в блиндаж вошел начальник штаба артполка, обратился к нему с вопросом:
— Вот командир полка предлагает поставить один наш дивизион на прямую наводку, как думаешь? Пока что у нас такого не было.
— Не было, так будет. Считаю, что важен результат, а наш сорокачетырехкилограммовый снаряд если и не пробьет броню, то уничтожит экипаж внутренними осколками. Так что игра стоит свеч.
— Добро, — сказал Иванов, поднимаясь.
Горновой пообещал для ускорения подготовки позиций сейчас же прислать саперов.
* * *Прибыл командир истребительного противотанкового артиллерийского полка, энергичный, щеголеватый, с черными аккуратно подстриженными усиками. Щелкнув каблуками, представился:
— Командир иптапа подполковник Идадзе. Полк рассредоточился в лощине и кустарниках, вот здесь, за деревушкой.
— А мы с вами, товарищ Идадзе, уже знакомы. Помните, зимой помогали нам отражать контратаку противника в районе Сосницы?
Получив задачу, подполковник поспешил в полк, а Горновой вышел из блиндажа.
— Вот те на! — воскликнул он. — Скоро рассвет. Что день грядущий нам готовит?
Его радовало хорошее пополнение. Если устояли сегодня, имея артиллерийскую группу всего из двух дивизионов, то разве допустимо оставить занимаемый рубеж при таком солидном усилении? Нахлынули воспоминания, мучили вопросы: где Люся? жива ли? А ведь могла быть рядом. Вот сколько в медсанбате женщин-врачей. Медсестра Соня Башмакова слезно упрашивала включить ее в состав разведывательной группы, а ей лишь восемнадцать минуло, девчонка! Да что медсанбат, в полковом медпункте успешно справляется с обязанностями хирурга Ольга Щеглова. Конечно, далеко не женское дело воевать, но спасению воинов русские женщины еще в далеком прошлом посвящали свою жизнь.
За спиной зашелестела плащ-палатка, закрывавшая вход в блиндаж.
— Товарищ командир! Вас требует генерал.
Горновой поспешил к телефону.
— Слушаю вас, товарищ восьмой!
— С артиллеристами разобрался?
— Так точно. Готовятся. Истребителя буду держать около себя.
— А рев танков в расположении противника слышишь?
— Да, видно, подтягивает на исходные позиции.
— Моя артгруппа стала вдвое мощнее, так что можешь рассчитывать на более существенную поддержку.
Закончив разговор, Горновой вышел из блиндажа. На улице посветлело. Слышались редкие пулеметные очереди, поблескивали огоньки — догорали подожженные танки, самоходки, сбитые самолеты.
Горновой навалился грудью на прохладный бруствер. Прислушался. В расположении противника оживление усиливалось. Встревожил приближавшийся гул самолетов. Они шли на большой высоте в наш тыл. Через несколько минут затарахтели зенитки, и тут же послышались раскаты грома: рвались сброшенные бомбы. Видно, удар авиации служил сигналом для начала огневой подготовки. На западной стороне небо вспыхнуло, в один миг осветилось ярким заревом на широком фронте. Огневой удар продолжался минут сорок. Наиболее сосредоточенно противник бил по опорному пункту Боброва и по стыку с соседом, перед фронтом танков, прорвавшихся в тыл при первых атаках.
Горновой, наблюдая в стереотрубу, понял, что на участке обороны полка наиболее опасен удар по узлу обороны Березина. И не ошибся. Как только вражеская артиллерия перенесла огонь в глубину, в атаку на опорный пункт Боброва пошли танки и пехота. Позицию роты закрыло дымом, но было нетрудно понять, что началась жесточайшая схватка. Били орудия и ПТР, захлебывались пулеметы. Подобное происходило и на правом фланге батальона.
Горновой приказал связаться с комбатом, но телефонная связь оборвалась, а что докладывал Березин по радио, разобрать было трудно.
— Давай две батареи на рубеж номер один. И побыстрее, — приказал Горновой подполковнику Идадзе.
Через двадцать минут в районе роты Боброва послышались звонкие пушечные выстрелы.
— Мои, — кивнул в ту сторону Идадзе.
Бой за удержание батальонного узла непрерывно продолжался весь день. И хотя батальон понес большие потери, противнику не удалось овладеть его позицией. Лишь к вечеру пехота противника ворвалась в траншею первого взвода, где к тому времени вели бой всего около двадцати стрелков и один пулеметчик.
Бобров, раненный осколком в плечо, потерял много крови, но когда санинструктор, оказав первую помощь, намеревался проводить его в медпункт, категорически запротестовал:
— Никаких медпунктов, бинтуй других.
— Так вы же…
— Ничего не «вы», — оборвал сержанта Бобров. — Дай мне попить, язык не ворочается.
Ротный осунулся, под глазами черные пятна, на всем лице острыми иголками взъерошилась белесая щетина. Таким своего командира санинструктор никогда не видел. «Неужели не выдюжит? Ведь кроме плеча задет и бок. Возможно, осколок прошел внутрь», — с волнением думал он. Но все обошлось. После выпитой воды, двух проглоченных таблеток на лице у командира проступил румянец.
А пехота противника усиливала напор. Она была уже совсем рядом, в окопах первого взвода.
— Какой тут доктор, не до того! — Бобров поднялся, сжимая кулаки, выругался: — Ну, гады! Костьми лягу, а не пропущу.
* * *После мощного, сосредоточенного на узких участках огневого удара противник ввел в бой и в полосе дивизии Костылева, и на соседних направлениях свои ближайшие резервы. Завязалось кровопролитное побоище. Особенно напряженной оказалась обстановка в полосе соседней армии, где враг, после нанесения удара авиацией, в котором одновременно участвовало около двухсот бомбардировщиков, ввел в сражение до двух танковых дивизий.
