Алексей Соловьев - Не мир, но меч! Русский лазутчик в Золотой Орде
Ропота среди воинов по поводу запрета грабежа не было. Андрей своим честным словом пообещал всем награду по возвращении в ставку. Он не скрыл, зачем отряд был послан Тайдулою. Рискнуть же попасть под гнев великой ханши из-за горсти монет или дорогого халата никто не захотел.
За час все было закончено. В плен гнать никого не пришлось, более трех тысяч звонких монет перекочевали из кошелей венецианцев в сумы победителей. Ворота распахнулись, и радостная толпа устремилась к обгорелым причалам, на которых растерянно стояли моряки, не посмевшие прийти городу на помощь. Один из сотников, с явными аланскими чертами лица, подошел к Андрею:
– Может, хоть теперь ты позволишь моим воинам пройтись по домам этих неверных? Махмуд просит для своих людей того же.
– Рустам, ты видишь этих людей? Они – хорошие воины, поверь! В их трюме достаточно железных панцирей, чтобы одеть сотню. На второй галере тоже. Если мы все займемся перетряхиванием тряпья, а они ударят, то мы потеряем не только собранное, но и самих себя. Согласен?
Рустам молчал и сопел. Жажда легкой наживы никак не хотела сдаваться перед смыслом слов старшего. Андрей усмехнулся:
– Хорошо! Только поклянись, что твои воины все найденное честно выложат в траву там, в степи. Мы поделим поровну. И будь готов, когда я дам команду уходить, запалить этот город! Великий хан приказал выжечь пристанище клятвопреступников!
Рустам радостно кивнул и поспешил прочь. Андрей велел своей сотне и Махмуду готовиться к отходу.
Между тем опасения Андрея начинали сбываться. С уцелевшей галеры стали выгружаться на причал облаченные в железо люди. Судно отчалило, объехало стоявших на якорях, приняло с них новых воинов и вновь ткнулось в бревна пирса. Новая разгрузка. На берегу постепенно начал выстраиваться щетинистый железный прямоугольник. Андрей наблюдал за этим со стены, злая усмешка играла на губах.
– Махмуда сюда!
Дождавшись появления сотника, Андрей приказал:
– Готовь свою сотню у нижних ворот. Как только дам знак, вылетай и бей им в брешь. Я беру своих и пешими выхожу в ров.
– Может, лучше уйдем? Конных они не достанут. Рустам уже готов зажигать.
– Ты хочешь, чтобы до ушей великого дошло, что его лучшие нукеры позорно бежали, едва увидев строй венецианцев? Да?!
– Тогда хотя бы останься на стенах. Железным трудно будет лезть на них.
– Видишь, как встали их галеры и галиот? Они начнут стрелять, едва начнется атака. Берег отлогий, своих не заденут, а от стен полетят щепы! Я войду в ров, чтобы их спины укрыли меня от ядер. По тебе тоже бить не станут, когда ты ворвешься в их смешанные ряды. Но едва побегут – не преследовать! Снова в город и тогда уходим.
Андрей широко улыбнулся и дружески хлопнул Махмуда по окольчуженному плечу. Тот согласно кивнул в ответ.
Прошло еще довольно много времени, прежде чем железный строй зашевелился и двинулся на пригорок. Деловито-серьезно пророкотали орудия и пищали, чугунные шары прочертили воздух, чтобы впиться в дерево, круша все на своем пути. Второй залп, третий…
– Помните: всем бить в центр! Только в центр. Заряжающим не суетиться и не копаться. Стрелять всем вместе по моей команде. Рва никому не покидать! Не спешим, пусть подойдут ближе. И помните: Махмуд нас прикроет! Не трусить!
Ритмично громыхали латы приближающихся. Как-то даже радостно пели ядра. Пятьдесят нукеров стояли с арбалетами наготове, еще пятьдесят – за их спинами, держа в руках еще по самострелу. Тот вид боя против панцирной пехоты, который родился в голове Андрея после Танской резни, сейчас суждено было проверить на практике. Пятьдесят саженей, тридцать, двадцать…
– Пли!
Полста железных стрел с жужжанием сошли с лож, чтобы вывалить в центре строя заметную брешь. Спотыкаясь о павших, задние спешили ее заделать.
– Пли! Пли! Пли!..
Строй смешался, разорванный на две части. Бока убегали вперед, центр же зиял пустотой. Венецианцы в растерянности затоптались на месте.
– Махмуд! – изо всех сил прокричал Андрей.
Сотня тяжело вооруженных вершников галопом вылетела из ворот, довершая начатое. Смелые оставались на месте и пробовали отбиться, их били копьями сверху. Малодушные пытались бежать, и их били в спину. Словно мстя своим же за позор, пушкари занизили прицел, и следующий залп с галер порвал тела как своих, так и татар. Конные поспешно развернулись и устремились в ворота…
…Андрей остановил коня на изломе береговой крутизны и оглянулся. Порто-Пизано пылал, зажженный во многих местах. Его никто не пытался тушить, лодки сновали от берега к судам, свозя на них бывших горожан. У причала ничего не было, оставшаяся целой галера неторопливой многоножкой выходила на донскую струю.
– Рустам! Делите, что удалось найти!
Русич смотрел, как татары разбирали добычу, и не заметил, что рядом с ним оказался Махмуд.
– Ты великий воин, Андрей, – негромко произнес тот. – Я скажу это всем и буду молить Аллаха, чтобы тебе дали тысячу, и моя сотня была в ней. Мы взяли город и богатство, мы выиграли бой у тяжелой пехоты, потеряв всего шесть человек своих! Акыны должны обязательно сложить об этом песню!
– Спасибо, Махмуд, ты тоже хороший воин. А что ждет нас впереди – лишь одному Богу ведомо И… великому Джанибеку…
Глава 5
Весть о славном набеге и бое трех сотен легкоконных против такого же количества прославленной, закованной в железо, генуэзской пехоты действительно быстро разнеслась по степи. Тайдула милостиво подарила Андрею массивную золотую цепь из привезенной добычи и указала на удачливого воина великому хану:
– Возвысь его, это будет верный тебе нойон.
– Я уже давно хотел поставить его во главе русской тысячи, дорогая! Ведь это ты попросила его для своей охраны! Теперь возвращаешь обратно?
– Да, пусть послужит своей саблей моему хану! Но зачем тебе русская тысяча? Что, степь обеднела простыми кочевниками? Зачем кормить еще тысячу ртов, когда нам никто и ничто не угрожает?
– Когда придет угроза и не хватит моего постоянного войска, я подниму этих самых кочевников. Пусть пока спокойно пасут свой скот и плодят новых нукеров. Русские и прочая накипь на стенках котла моего государства нужны для того, чтобы сделать черновую работу в Крыму.
Тайдула недоуменно посмотрела на сына.
– Ты… хочешь послать войско в Крым? Против генуэзцев?
– А ты нет? Наглецы, дерзнувшие перекрыть своими кораблями выход другим купцам в море! Они знали, что я гневен против венецианцев, и назло мне решили прийти к ним на помощь под Порто-Пизано, осмелились обнажить оружие против посланных мною нукеров. Дерзость должна быть наказана всегда и быстро, так учил нас великий Чингиз!
– Но ведь дон Симонэ Бокканичро сообщил, что послал к тебе двух своих посланников с намерением заключить новый договор, минуя интересы Венеции.
– Я послушаю и этих посланников, и тех, что уже едут из Венеции посуху через Польшу. Потом приму решение.
Женщина испытующе смотрела на великого хана, начиная догадываться о его намерениях. Словно бы проверяя свои выводы, поинтересовалась:
– Значит, может быть так, что русские сотни тебе и не потребуются?
– Может!.. Но вряд ли эти италийцы жадны, как евреи.
– Ты хочешь увеличить наш сбор?
– Да, до пяти частей с сотни стоимости товара. Я не собираюсь воевать ни с кем, а деньги нужны! Должен же я достойно содержать тех ученых, поэтов и гостей, что навещают мой дворец!
– Ты, как всегда, велик и мудр, мой дорогой! Ни венецианцы, ни генуэзцы не смогут отказаться от таких лакомых кусков, как порты на твоих землях. Им лучше потерять немного, чем все! Итак, ты хочешь набрать сотни, готовые первыми класть свои головы ради славы великого хана?! Конечно, рабов в Сарае и степи много, но захотят ли они сменить хоть и плохую, но жизнь на славную смерть?
Джанибек довольно улыбнулся:
– Я говорил об этом с Каданом. Он пожил среди русичей и хорошо знает эту породу людей. Для них день воли лучше, чем год неволи! Он подсказал мне хороший лакомый кусок, которым я потрясу перед лицами сомневающихся.
– Какой?
– Я пообещаю им полную свободу после пяти лет службы! Кадан уверен – прибегут тысячи. А уж сколько доживет до конца этих пяти лет – воля Аллаха!
Андрей был вызван ко двору великого хана и оповещен о великой милости Джанибека в отношении русских рабов. Выслушав повеление, он неожиданно спросил:
– Пять лет – это касается всех? Меня тоже?..
Джанибек побелел.
– Мне следовало отдать тебя палачу сразу после того, как на тебя наложили клеймо! Дерзкая голова должна лежать отдельно от тела. Ты хочешь сказать, что все это время был обижен нашей милостью?
– Нет, великий! Просто даже золотая и сытая клетка не всегда лучше голодной свободы.
– Хорошо! Через пять лет ты тоже сможешь сделать свой выбор. Но берегись! Если я узнаю, что ты эти годы отсиживался за чужими спинами, тебе не придется так долго ждать. Разрешаю удалиться!..
