Яков Порохин - Крепость не сдается
— Не выйдет! — крикнул Леонид Горшков. Бойцов согласно кивнул головой:
— И я в этом уверен. Забастовка должна накрепко предупредить наших врагов, что горняки не дремлют, что именно мы, большевики, идем во главе широких масс, что наши лозунги — кровное дело всего рабочего класса Урала.
Решение о забастовке было принято. Секретарь партийной ячейки Степан Голубцов спросил у коммуниста Юнуса Габдрашитова:
— Как смотрят мусульмане на забастовку?
— Будь спокоен, товарищ Голубцов. Мы не подведем. На совещании городского Совета рабочих и солдатских депутатов я так и сказал: «Среди горняков штрейкбрехеров не будет».
Леонид возвращался домой вместе со Степаном Викторовичем Голубцовым — они жили рядом. Голубцов был задумчив, курил одну самокрутку за другой.
— Степан Викторович! А что это за слово «локаут»?
— Это золотопромышленники, заводчики, фабриканты, хозяева вот таких шахт, как наши, уменьшают заработную плату рабочим, увеличивают цены на продовольствие, закрывают свои предприятия, отказываются выполнять требования рабочих. Производят массовые увольнения их. Это и есть «локаут».
— А вы не боитесь, что с такими, как Китаев, Самодуров, нам не справиться? Да я ребятам подскажу, они им такую головомойку устроят…
— Головомойкой врагов не победишь, а вреда наделаешь. Бить словами в цель надо, Леня, — улыбнулся Голубцов, — а не кулаками. Задача не только в том, чтобы справиться с меньшевиками, эсерами, надо удержать победу на своей стороне. Шахтеры должны понять, куда их ведут большевики, понять, что правда только за большевиками!
— Чего их в этом убеждать? Они все за Советскую власть.
— Не все, Леня, — вздохнул Степан Викторович. — Много еще у меньшевиков и эсеров подпевал. Много еще и тех, кто искренне заблуждается. К нам на митинг приедут представители всех шахт и разрезов Челябинских копей: Ашанинских, Злоказовских, Пентеговских, Емельяновских и Кыштымских. И если мы победим, многим станет ясно: крепко стоят на ногах большевики, коль даже в таких тяжелых условиях за ними идет трудовой народ. Эх, Леня! Сколько еще дел впереди. Покончим с контрой, построим такую жизнь, что весь мир будет завидовать.
С уважением и восхищением поглядывает Леонид на секретаря партийной ячейки. Он знал его еще на Кочкарских приисках. Нет, совсем не случайно стал этот человек руководителем коммунистов. И не один Леонид замечал в Голубцове ясную собранность и умение в любых запутанных ситуациях находить верное решение.
— Ну, до завтра, — кивнул Степан Викторович, когда подошли к бараку. — Готовься сам к бою и ребят своих веди по правильному пути.
И вот утро. Леонид Горшков догнал Володю Вдовина.
— Тронулись копи, — весело оглядывался Володя на шахтеров, фигуры которых мелькали тут и там по березовому перелеску. — С этой силищей любого Керенского свалить можно.
Леонид вспомнил вчерашний разговор с Голубцовым и, помолчав, ответил:
— Если бы все думали в одну голову, Володя, то и сам бог не страшен был бы. Видишь, вон Ванька вышагивает? — кивнул он на Ивана Долгодворова. — Тоже, как и я, георгиевский кавалер, в окопах вшей кормил, а рабочих сторонится, жмется к меньшевикам.
Володя махнул рукой:
— Ну, этому-то мы по загривку надаем.
— Ясно, надаем, — повеселел Леонид, — но только не кулаком, а умным правдивым словом. Вот так, — повторяя слова Степана Голубцова, уже серьезно произнес он: — Как митинг начнется, ребят к трибуне продвигай. Докажем блюдолизам, что мы грудью готовы защищать интересы народа.
Митинг еще не начался — ждали прибытия Дмитрия Бойцова с шахтерами Кыштымских копей, — а страсти уже разгорались. Иван Долгодворов сновал по толпе, сыпал направо и налево:
— Нам с большевиками не по пути. Их шуганули в Питере и Москве. Чего ж таких слушать?
Леонид и Володя очутились возле Долгодворова.
— Я правду говорю, — крикнул Долгодворов, увидев их. — Нас на мякине не проведешь.
Леонид, еле сдерживая себя, проговорил:
— Если еще сбрехнешь что про большевиков, душу вытряхну.
К ним быстро подошел коммунист Ахматша Файзуллин. Еще до Февральской революции он проводил большую агитационную работу среди татарского населения. Не раз арестовывался за участие в забастовках. Увидев Файзуллина, Долгодворов съежился, втянул шею в плечи.
Файзуллин, обняв Леонида, сказал:
— Зачем о него руки марать. Он так же, как и мы, смотрит дома в пустую чашку. Но душа его поганая. Многих по его указке в 1910 и 1915 годах в тюрьму сажали.
— Верно, Ахматша, — послышались сзади голоса.
Долгодворов исчез в толпе. А на трибуне уже стоял Дмитрий Бойцов.
Д. Е. Бойцов.
— Меньшевики и эсеры против нашей политической забастовки, — говорил он. — Мы, большевики, еще раз напоминаем рабочему классу и всем тем, кому дорога свобода: надо дать отпор контрреволюции. Пусть в день забастовки ни один рабочий на Урале не останется на заводе, фабрике, на железной дороге или в мастерской! Вот наш призыв и призыв всех честных людей!
Одобрительно зашумели шахтеры. Но на трибуну уже взбирался Пронский, техник Ашанинских копей.
— Он же большевик, чего ему верить! — крикнул Пронский, указывая на Бойцова, — Истинная власть сейчас — Временное правительство. Правительство вручило судьбу Родины Керенскому, и он…
Но в это время рядом выросла фигура Степана Голубцова:
— Именно Керенский расстреливает демонстрации, прикрываясь лживыми словами о земле и свободе. Наша дорога, товарищи, одна — вместе с большевиками, с Лениным!
К трибуне протискивается Китаев, но шахтеры сомкнулись перед ним, не пропуская вперед.
Над собравшимися уже гремели голоса Гольца, Колечкина, Ушакова и Бойко, призывающие шахтеров поддерживать однодневную всеобщую политическую забастовку на Урале.
— Мы требуем, — говорили ораторы, — осуществления рабочего контроля на предприятиях, национализации промышленности. Мы требуем прекратить увольнения рабочих, объявить бойкот штрейкбрехерам, прекратить изготовление браги и самогона тугайкульскими казаками.
В своей резолюции шахтеры выразили протест против Временного правительства, осудили предательскую политику меньшевиков и эсеров. В этот день, 1 сентября 1917 года, шахтеры Челябинских копей прекратили работу.
А через неделю, 8 сентября, под руководством большевиков на копях снова состоялся десятитысячный митинг. Участники митинга приняли резолюцию:
«Решительно прекратить всякие колебания в деле организации власти; не допускать к власти кадетов…; отменить исключительные полномочия Временного правительства и его безответственность, создать власть из революционного пролетариата и трудящегося крестьянства…»
Шахтеры требовали немедленной отмены собственности на помещичью землю без выкупа, введение рабочего контроля над производством и распределением, национализации важнейших отраслей промышленности, заключения между воюющими державами демократического мира.
Собравшиеся единогласно голосовали за большевистскую резолюцию. Это явилось ярким подтверждением возросшего влияния большевиков на массы.
6В сентябре 1917 года собрание войскового круга оренбургского казачества избрало атаманом и главой казачьего войскового правительства полковника Дутова. Опираясь на кулацкую часть казачества и офицерство, Дутов повел среди казаков контрреволюционную агитацию. Все наглее становились кулаки станицы Тугайкульской, на землях которой раскинулись копи. Атаман Федоров поддерживал постоянную связь с троицким казачьим атаманом Токаревым.
На копях распространились слухи, что большевики заберут у казаков землю. Трудовых казаков провоцировали на выступления против шахтеров. Вот что писал в газете «Союзная мысль» фельдшер Ашанинских копей:
«Пишу об угольных копях Урало-Кавказского акционерного общества, расположенного при поселке Тугайкуль… Мяса купить здесь негде. Каждый рабочий по силе возможности обзавелся коровкой, молоком которой и питается все семейство рабочего. Казаки пошли явно против рабочих. Они категорически отказывают в пастбище скота рабочих, требуя необыкновенную плату. С каждой головы скота по три рубля, а с солдатки со скидкой, то есть два рубля. Казаки в ночное время пасут своих лошадей вокруг жилья рабочих. Поступок этот явно доказывает, что казаки желают, чтобы скот рабочих голодал, впоследствии чего может быть валеж скота, а еще хуже может вспыхнуть эпидемия.
Казаки организовали поселковый комитет с наименованием «Общественная безопасность», который и сделал постановление… на свободную гонку опьяняющих напитков».
Утром 29 сентября на копях разнеслась неожиданная весть: казаки запретили шахтерам выпас скота на близлежащих пастбищах. Загудели, заволновались копи. Срочно собрался Совет рабочих депутатов, на заседание которого пришли все коммунисты поселка. Пригласили войскового штейгеря Оренбургского казачьего войска Губарева.
