Михаил Рывкин - Хроника страшных дней. Трагедия Витебского гетто
Об этом же 26 июня писал Г. С. Усатенко: «…С оружием просто беда. Много старых учебных винтовок. Смешно и горько было — из этого оружия мы постреливали по немецким самолетам, пролетавшим над нами. Не всем командирам достались наганы. Надоедаем коменданту гарнизона и военкому: давайте боевое оружие»[5]. Неделю спустя Г. С. Усатенко делает в дневнике следующую запись: «…Наконец мы получили оружие — новенькие винтовки и станковые пулеметы, патроны. Каждому бойцу вручили по две бутылки с зажигательной смесью для борьбы с вражескими танками. Частично выдали обмундирование».
В эти дни появился приказ начальника Витебского гарнизона полковника Редченкова и коменданта гарнизона капитана Мироненко войскам гарнизона, предприятиям и учреждениям и всему населению, в котором говорилось: «…всякое движение жителей и автогужевого транспорта по городу Витебску разрешено с 5.00 до 23.00. После установленного времени разрешаю движение только трамваев специального обслуживания…, рабочих и служащих, которые едут на сменную работу…, автотранспорта по специальным пропускам». Всем зрелищным предприятиям, кино и театрам, садам и площадкам предписывалось прекращать работу в 22.00, торгующей сети — столовым, ресторанам и кафе — в 22.30. Машины «Скорой помощи» и дежурные аптеки продолжали работать круглосуточно. Приказом запрещался «въезд в город и выезд из города, за исключением лиц, которые следуют по служебным командировкам, а также колхозников и единоличников из прилегающих районов, которые прибывают для продажи своих продуктов на колхозных рынках». Приказ завершался словами: «За неисполнение и нарушение данного приказа виновные будут привлечены к строгой ответственности по законам военного времени согласно Указа Президиума Верховного Совета СССР о военном положении».
Местная служба противовоздушной обороны опубликовала «Правила поведения населения и обязанности администрации по ПВО». Правила требовали во всех домах, учебных заведениях и на предприятиях внутреннее освещение сократить до минимума, световые проемы зашторить светонепроницаемым материалом, на оконные стекла наклеить бумажные ленты, чтобы при бомбежке они не лопались от взрывной волны; гражданам, имевшим индивидуальные противогазы, всегда держать их при себе; для лиц, которые не могут пользоваться индивидуальными противогазами, и для других граждан в подвалах домов и в удобных для этого местах оборудовать специальные комнаты безопасности.
В этот же день Облснабосоавиахим опубликовал объявление, в котором сообщалось: «Мастерская витебского отдела снабжения Осоавиахима приступила к проверке и ремонту противогазов. Прием противогазов для проверки и ремонта от организаций, учреждений и граждан производится ежедневно с 9 часов до 17 часов. Винчевская улица, дом 7».
* * *25 июня для борьбы с диверсантами и вражескими парашютистами был создан отдельный истребительный батальон.
Вспоминая об этом, комиссар батальона Г. С. Усатенко писал:
«28–30 июня.
Беспокоят ракетчики. С сумерками из разных мест взлетают ракеты вражеских лазутчиков, которые наводят воздушных пиратов на важные объекты города. Прочесываем город. Подозрительных лиц задерживаем и доставляем в штаб воинской части и в отдел УНКВД (Управление Народного Комиссариата внутренних дел — Авт.)».
* * *Многие витебляне были в растерянности, они не знали, что делать — уезжать или оставаться. Те, кто помнили первую мировую войну, как бы утешая самих себя, говорили: «Я видел немцев в 1914 году. Чего вы боитесь?». А евреи еще добавляли: «Они говорят на таком же языке, как мы. Только немножко по-другому». Причем, убеждение, что немцы — нация культурная и европейское воспитание не позволит им убивать ни в чем не повинных людей, действовало парализующе. И многие даже не хотели слушать рассказы евреев о зверствах нацистов в оккупированной Польше. Их называли фантазерами, паникерами, говорили, что у страха глаза велики. А польских беженцев в Витебске было немало.
В статье Ив. Иванова «Витебское гетто», опубликованной в парижском журнале «Социалистический вестник», есть такие строки:
— На, почитай, что пишут о лодзинских евреях, — говорит мой знакомый, протягивая местную газету «Витебский рабочий» первых дней после начала войны. В «подвале» газеты был большой фельетон, в котором описывались немецкие зверства в занятой Польше: как собрали 200 еврейских женщин и детей в Лодзи и как их расстреляли.
Еврей, молодой парень, который в 1940 году переплыл Вислу, чтобы попасть в СССР, рассказывал, что по приходе в Варшаву немецких частей в черной форме евреи стали подвергаться оскорблениям, унижениям, их ловили и заставляли работать бесплатно целыми днями, не выдавая при этом ни пищи, ни питья… По совету своих родителей он решил бежать в СССР[6].
* * *Если бы люди умели прислушиваться к горькому опыту своих современников, соседей, друзей, сколько трагедий они смогли бы избежать. Но человек всегда надеется на лучшее…
Многие не понимали, точнее сказать, не представляли себе, какой стала Германия после прихода к власти Гитлера. Они не знали, что фюрер с первых месяцев своего правления всю внутреннюю и внешнюю политику подчинил достижению давно задуманной им цели — полному физическому уничтожению евреев.
После заключения 23 августа 1939 года пакта Молотова-Риббентропа советская печать прекратила сообщать о нацистских преследованиях евреев. Наши газеты писали о Германии или хорошо, или ничего. И люди, далекие от политики, еще больше утверждались в мысли, что немцы — нация культурная и воевать с мирным населением они не станут.
Между тем политикам, государственным деятелям были хорошо известны слова Гитлера, сказанные в разговоре с министром иностранных дел Чехословакии 21 января 1939 года: «Мы уничтожим евреев. Им не удастся укрыться… День расчета настал».
Неделей позже — об этом же: «…результатом ее (войны — авт.) явится… уничтожение еврейской расы в Европе»[7]. И сказано это было уже не в дни «пивного путча» 8–9 ноября 1923 года в Мюнхене, и не в беседе один на один с дипломатом, а во время выступления в рейхстаге (германский парламент) в 1939 году. Речь была приурочена к шестой годовщине со дня прихода нацистов к власти.
Знало советское правительство и о зверском обращении оккупантов с населением захваченных Германией стран Европы. Но только после вторжения вермахта в пределы СССР на страницах советской периодической печати стали появляться сообщения о зверствах и расправах, которые учиняли гитлеровцы над мирным еврейским населением.
В эти дни газета «Вiцебскi рабочы» опубликовала статью С. Борисова «О новом порядке», установленном нацистами в оккупированной Польше. Значительную ее часть автор посвятил рассказу о положении евреев, оказавшихся в руках нацистов:
«…Еврейское население, — писал автор, — поставлено буквально вне закона. В городах все евреи согнаны в специальные кварталы — гетто[8], огражденные колючей проволокой. В гетто Варшавы заключено 500 тысяч человек, в Лодзи в еврейское гетто загнано 250 тысяч человек. Люди тут не имеют права появляться на улицах после 5 часов дня. Евреи с 10 лет обязаны носить на своей одежде особый знак — большую желтую или зеленую звезду. Для жителей гетто сделаны специальные деньги — мелкие монеты из дерева. Еврей не имеет права входить в трамвай общественного пользования. Каждый еврей обязан отрабатывать без всякой оплаты 2 года в трудовом лагере. Своеволие, чинимое германскими фашистами, не поддается описанию. В Домброве была подожжена синагога, переполненная молящимися. Тех, кто пытался спастись, расстреливали. В Калише фашисты убили 22 поляка и украинца, потом трупы сложили на телегу, запрягли в нее несколько евреев и заставили их возить телегу по городу. В деревне Грабек Петраковского района немецкий солдат застрелил десятилетнего мальчика, который показал ему язык. Когда родители, братья и сестры высказали свое возмущение, они также были расстреляны.
Широкие массы польского и украинского населения глубоко ненавидят фашистских угнетателей и палачей. В некоторых районах партизанские отряды ведут героическую войну против оккупантов».
Трудно сегодня сказать, какое впечатление произвела эта статья на читателей. Помогла ли она хотя бы кому-нибудь представить себе, какую угрозу людям несет фашистская оккупация. Кстати, сами немцы — от солдат до офицеров вермахта — говорили потом, что были удивлены почти полному незнанию советских евреев о жестоком преследовании нацистами еврейского населения. Откуда же они могли знать, если советская печать упорно молчала об этом?
Советское правительство знало об этом и тоже молчало. Не месяц, не два, а более полутора лет после начала Второй мировой войны. Знало оно и о том, что со дня на день Гитлер нападет на Советский Союз.
