Карел Рихтер - Совсем другое небо (сборник)
Таким образом Йироутек пробежал добрых пять-шесть километров, и это — в самую жару!
Наконец я выключил мотор и повернулся к догонявшему меня Йироутеку. Он добежал из последних сил и в изнеможении упал на сиденье машины.
— Как прогулялся? — спросил я, улыбаясь. Он не ответил, лишь тяжело дышал, стирая пот со лба. — Давай садись за баранку и поворачивай назад!
Мы возвратились туда, откуда я выехал, а он выбежал. Остановились на том же месте. Не говоря ни слона, Йироутек замаскировал бронетранспортер, проверил мотор, что-то исправил, а потом молча сел в тени машины.
— Подожди здесь, я схожу за водой — надо умыться, — бросил я как бы само собой разумеющееся.
— Я сбегаю за водой, товарищ капитан! Я мигом! Действительно, он тут же вернулся с посудой, наполненной до краев прохладной водой.
— Раздевайся, я полью тебе!
Я обдавал водой его покрасневшее от прилива крови тело, и мы оба вдруг рассмеялись. Смеялись до упаду.
— Ну а теперь кури и отдыхай!
— Товарищ капитан, — тихо проговорил водитель, — я теперь от бронетранспортера ни на шаг…
— Прекрасно, не будем об этом говорить. Видишь ли, главное — в том, чтобы на человека можно было положиться…
— Я знаю, что валял дурака…
— Да, ты был хорош!
* * *Вернувшись с учений, Йироутек стал самым исполнительным солдатом. До самого его ухода в запас у меня не возникало с ним больше никаких проблем. Он действительно стал первым водителем в роте.
Когда на каком-то совещании младшие командиры поинтересовались, как мне удалось этого добиться, я ответил:
— Видите ли, особый метод воспитания…
Дирижер
— Кавалеры, приглашайте дам на танец! Мы переходим к следующему танцу в нашем ускоренном танцевальном курсе. Это хорошо известный вам латиноамериканский танец «румба». — Танцмейстер необыкновенно элегантно и привычно показывал шаги, вариации, фигуры.
Шли занятия школы танцев, организованные начальником клуба для солдат нашей части.
Воинский клуб превратился в демонстрационный зал мод — разнообразнейшие туалеты дам, парадная одежда мужчин. Насыщенный духами и одеколоном воздух напоминал пьянящий аромат цветочного магазина.
Оба крыла клуба были полны народа. Официанты в белоснежных куртках разносили прохладительные напитки, чтобы освежить уставшие пары и поднять их настроение. Все были довольны, веселы, полны радости от движения и танцев и, конечно же, от выученных танцевальных па.
Итак, был приятный осенний вечер в клубе.
* * *В другой половине зала сидели за столиком командир части и его гость — полковник из вышестоящего штаба. Командир был в черном костюме, а полковник, который вот уже два дня проверял часть, — в военной форме. Они были друзьями: вместе учились, а теперь бывали друг у друга в гостях. Сейчас они улыбались знакомым, отпускали шуточки в адрес танцующих. Оба были в отличном расположении духа и оба держали бокалы с вином.
Оркестр, состоявший из солдат действительной службы, играл негромко, и мало кто замечал, что не все аккорды звучали в унисон: то «выскакивал» кларнет, то труба.
Вечер проходил спокойно. Настроение гостей было праздничным.
— Товарищ подполковник, — обратился вдруг полковник к командиру части, — объявите боевую тревогу. Время — двадцать два ноль-ноль. — И он кратко изложил план предстоящего учения.
— Есть, — ответил командир части, застывший в черном костюме по стойке «смирно».
— Тревога входит в проверку части… Мне очень жаль, что я должен прервать этот прекрасный вечер, — добавил полковник.
Командир сделал знак оркестру, чтобы тот перестал играть, и подошел к микрофону:
— Извините, товарищи женщины, но я прошу вас покинуть зал.
Удивленные женщины неохотно направились в гардероб, в зале остались только мужчины.
— В соответствии с приказом… объявляю боевую тревогу с выездом техники в поле… Время — двадцать два ноль-ноль…
Командир кратко изложил приказ. Он видел по выражению лиц, что его слова вызвали почти шок у присутствующих.
Зал быстро опустел. Вдогонку уходившим звучал приказ командира:
— По ротам! Выполнять задания!
Спокойная до сих пор казарма сразу преобразилась. Каждый знал свою задачу. В помещении было темно: дежурный выключил центральным рубильником освещение. По двору бегали посыльные, выезжали первые машины связи, чтобы развезти солдат-связистов для выполнения боевого задания. С грохотом поднимались двери гаражей, слышался шум отъезжавших машин и бронетранспортеров, грузились ящики с боеприпасами и провиантом, горючее и оружие…
Слышались голоса командиров. И вот уже раскрылись казарменные ворота, выехали первые машины и в походном порядке исчезали на городских улицах.
Под покровом ночи солдаты и их командиры оставили казармы, а их жены — бал.
* * *В назначенное место я прибыл первым благодаря своему водителю. Постепенно подъезжали другие машины роты. Командиры взводов докладывали о личном составе, о вывезенной технике и об автомашинах. Весь личный состав был на месте.
— Товарищ надпоручик, это надолго? — с любопытством спросил старшина Йозеф Мойзес.
— Не знаю… Но, скорее всего, речь идет о проверке действий части по тревоге.
— Значит, мы скоро вернемся?
— По-видимому… но иногда это затягивается. Да ты и сам знаешь, — махнул я рукой и пошел проверять взводы. «Хорошо, что все это в моей роте отработано. Тревога будет настоящим учением, если для каждого действительно явится проверкой, контролем несения караульной службы и выполнения устава», — думал я.
— Товарищ надпоручик, к командиру! — крикнул мне мотоциклист — связной из штаба полка. — Садитесь, я вас подвезу.
Я быстро передал командование командиру первого взвода, отдал распоряжения, как устранить замеченные недостатки, и сел на мотоцикл. Я успел снять гражданский костюм, который отдыхал теперь в вещевом мешке.
Мы ехали под ночным небом, и тысячи звезд светили нам, как кошачьи глаза. Рокот мотора как бы выговаривал: «А что дальше? А что дальше?..»
Штабная машина была укрыта под деревьями. Сквозь щели двери пробивался свет, Я вошел в штаб. Люминесцентные лампы, похожие на рефлекторы театральной рампы, ослепили меня.
— Товарищ подпол… — И хотя мне хорошо была известна форма обращения и я считался солдатом, умеющим неукоснительно соблюдать субординацию, я не мог удержаться от улыбки: подполковник стоял у карты, в черном костюме, с прекрасной бабочкой на шее, и давал указания относительно дальнейшей боевой деятельности.
— Вы что, надпоручик, — хлестанул он меня взглядом, — никогда не видели офицера в гражданской одежде?
— Не сердитесь, товарищ подполковник, но вы сейчас очень похожи на дирижера, — сказал я, словно оправдываясь.
— Дирижер, говоришь? Так я тебе вот что скажу по этому поводу. Это будет действительно концерт, и твоя рота будет в нем солировать. А ты будешь первой скрипкой, — добавил он, и все присутствующие улыбнулись удачной шутке.
— Как бы нас не освистали…
— Это зависит от вас. Задача роты: передвижение из района дислокации в район… Вам предстоит выполнить следующую задачу… Готовность к выполнению задачи — тридцать минут.
Я внимательно выслушал приказ.
— Есть вопросы?
— Нет.
— Соблюдайте порядок движения! Штаб едет впереди вас.
— Разрешите идти?
— Идите.
Я поспешил к своему подразделению. Задача была ясна, но временная раскладка казалась мне неблагоприятной. «Все нужно делать быстрее, чем мы делаем обычно», — подумал я. По дороге я уже планировал действия: созвать командиров взводов, дать предварительные указания, подготовить боевой приказ…
Старшина Мойзес лишь вздохнул:
— Значит, будем таскаться целую неделю?.. А у меня назначено свидание…
* * *Черный асфальт, блестевший от утренней росы, отражал лучи фар, образуя сказочную сетку-паутину. Контуры деревьев и столбы с проводами окаймляли дорогу где-то высоко вверху.
— Да, получили наши дамы удовольствие, — нарушил молчание водитель, оторвав меня от восторженного созерцания красоты занимающегося дня.
— Они к этому привыкли, — с неохотой ответил я.
— Вам, командирам, нелегко. Сегодня тревога и учения, завтра — служебная командировка. Вы чаще в пути, чем дома.
— Дело привычки…
— Я бы не привык.
— Привык бы. Раз-другой чертыхнулся бы в душе, когда лопнули все твои планы, а потом прошло бы…
— А как сын? — не унимался водитель.
— Мал еще, не понимает этого.
— А когда будет понимать?
— Отстань, — проворчал я. — Мало мне дома достается, так ты еще тут гудишь… — А потом сказал: — Видишь ли, в каждой профессии есть свои «за» и «против»…
