Виктор Кондратенко - Курская дуга
Когда началась танковая атака, Тихон так громко крикнул: «Тигры!» — что на него оглянулись в окопе все гвардейцы.
«Вы думаете, я испугался? Просто так, вырвалось, больно много их…» — хотел сказать он.
Но тут загремели батареи.
Тихон приготовил противотанковые гранаты, достал из ниши бутылки с горючей жидкостью. Вначале ему показалось, что никакая сила не остановит танки, они вклинятся в оборону и начнут утюжить окопы. Но танки приблизились к переднему краю и уползли назад.
У Тихона даже мелькнула мысль: «Потеряли штук сорок, может быть, на том и точка?»
Неожиданно из-за бугра выползла танкетка и скрылась в черных клубах дыма. Тихон удивился: «Фашист с «тигра» на мышь пересел…»
Танкетку заметил и Телушкин. Когда она показалась снова, он дал пулеметную очередь. Танкетка остановилась, и сейчас же раздался сильный взрыв.
Селиверстов и Телушкин едва успели укрыться в окопе. Взрывная волна сорвала и унесла пилотки.
Тихон выглянул из окопа. То, что он увидел, заставило насторожиться. Сильней забилось сердце. Тихон почувствовал, что опасность приблизилась, подошла вплотную к его окопу. Минное поле было подорвано танкеткой-торпедой. В проволочных заграждениях виднелись широкие проходы.
В густой высокой траве Селиверстов увидел вторую танкетку. Она медленно приближалась к дзоту. Гарнизон дзота, очевидно, не замечал ее. Телушкин навел пулемет, но очереди не дал. Тихон понял: слишком близко подошла к ним танкетка-торпеда, и от взрыва несдобровать. Танкетка повернула направо, потом налево, и Селиверстов увидел, что за ней тянется провод.
«Двум смертям не бывать, одной не миновать», — сказал сам себе Тихон и, обнажив кинжал, выскочил из окопа. Он скрылся в траве и стремительно пополз к маленькой танкетке. Сейчас она шла прямо на него. Тихон невольно попятился. Секунда колебания, и вот он снова ползет вперед.
С шорохом пролетали мины. То справа, то слева вырастали черные кусты дыма. Тихон не обращал внимания на взрывы. Он видел перед собой только танкетку. Вращались ведущие колеса и штампованные гусеницы…
Тихон подполз к проводу. «Успею ли?» — эта мысль не выходила из головы. Чтоб быстрей справиться, он стал на колени. Гибкая красноватая жилка провода врезалась в пальцы. Селиверстов не чувствовал боли. Он работал кинжалом, как пилой. Кинжал по самую рукоятку вошел в землю. «Перерезал!» И Тихон осмотрелся.
Танкетка-торпеда спустилась с бугорка. Селиверстов прильнул к земле. Он ждал взрыва. Но маленькая гусеничная машина остановилась. «В длину, пожалуй, метра полтора будет», — подумал Тихон и оглянулся. Из дымовой завесы выходили танки. Он хотел вскочить и бежать к окопам, но усилием воли подавил это желание и, закусив губу, пополз.
Тихону казалось, что гитлеровские танкисты видят его и вот-вот прошьют пулеметной очередью. Но дым застилал смотровые щели, и никто из танкистов не мог заметить ползущего в траве солдата.
Тихон не спустился, а нырнул в окоп. Его подхватил Иван, он смотрел на брата восторженными глазами.
— Цел?!
Тихон кивнул. Ему некогда было даже отдышаться. Приготовленные им гранаты расхватали гвардейцы. И он полез в нишу, достал запасные.
Телушкин строчил из пулемета по смотровым щелям. Гитлеровская пехота поднялась, пошла за танками. Гвардейцы встретили ее кинжальным огнем, и она сейчас же отхлынула, залегла.
Подавая брату коробки с пулеметными лентами, Тихон наблюдал за танками. Он уже отчетливо видел на «тиграх» черные с белой окантовкой кресты. Ревели моторы, лязгали гусеницы. Ветер доносил сладковато удушливый запах бензина. Танки продвигались.
«Подергивают стволами орудий, как тараканы усиками», — сжимая гранату, думал Тихон. Он заметил, как резко опустились стволы, и пригнулся.
Недалеко от бруствера в землю ударил гром. Словно тяжелый колокол, глухо загудел глубокий окоп. Когда же задрожала земля, Тихон вскочил. Танк шел на окоп. Селиверстов бросил дымовую гранату. Черный ручей забурлил у самых гусениц.
«Тигр» свернул вправо, подставил борт, потом корму.
Эх, не добросить!
И вдруг на правом фланге с двумя зажигательными бутылками выскочил из окопа проворный солдат. Он размахнулся. Бутылка попала в заднюю стенку башни. Он бросил вторую. Она разбилась о жалюзи. «Тигр» вспыхнул.
Не успел смельчак укрыться в окопе, как Тихону показалось, что откуда-то из-за горящего танка ударила струя белесого пара. На земле засверкали длинные полосы огня.
— Огнеметы! Надевай шинель, бери плащ-палатку, — крикнул Телушкин.
Тихон накинул плащ-палатку. Чтобы дальше бросить связку гранат, он уперся ногой в противоположную стенку окопа. Танк с огнеметной установкой приблизился к окопу смельчака. Тихон видел, как охваченный пламенем солдат бросился со связкой гранат под танк.
Это видели и гитлеровские танкисты. «Тигры» отползли назад.
— Что, страшно вам, черти черные? Отходите?! — крикнул Тихон.
Но «тигры» остановились, усилили огонь и пошли в атаку. Тихон бросил связку гранат, но промахнулся. Ни Ивану, ни Телушкину не удалось подорвать танк. Тяжелая машина навалилась на окоп. Танк своим горячим днищем заслонил свет. Тихон укрылся в нише. Он задыхался от жара.
Бешено завертелась гусеница. Посыпалась земля.
— За мной! — и Телушкин пополз вдоль окопа.
Укрывшись за изгибом, Телушкин с Тихоном привстали, бросили в башню бутылки с горючей жидкостью. Танк залязгал гусеницами и, отползая, потянул за собой хвост дыма.
И в этот момент поднялся Иван Селиверстов, бросил противотанковую гранату, перебил «тигру» широкую гусеницу.
Когда немного рассеялся дым, Телушкин увидел, как из-за бугра выползла зелено-коричневая громадина. Сержанту показалось, что это тяжелый танк, но, присмотревшись, он подумал: «Длинный черт, какой-то стальной гроб. Это же самоходка — «фердинанд»!»
Самоходное орудие придвинулось к горящим танкам, скрылось в дыму. «Эх, не заметили его наши артиллеристы», — встревожился Телушкин.
— «Фердинанд» в засаде! — крикнул сержант Ивану и дернул его за руку. — За мной!
Телушкин схватил бутылки с горючей жидкостью, Иван — противотанковые гранаты. Их взгляды встретились.
— Давай!
Телушкин полз быстро. Он часто оглядывался и торопил Ивана. Слева горел «тигр». Он служил в дыму маяком. «К «фердинанду» лучше всего подобраться с тыла, — подумал Телушкин. — А вдруг он ушел?» Эта мысль беспокоила сержанта. Он свернул влево, прополз с Иваном еще метров двадцать пять. Глаза слезились от дыма, трудно было отыскать самоходное орудие.
Иван подполз к Телушкину. Он был ранен осколком в руку. Сержант перевязал ему рану.
— Вернись!
Но Селиверстов пополз вперед. Телушкин осмотрелся.
«Где же «фердинанд»? Ушел!» — решил сержант.
Неожиданно вблизи раздался сильный отрывистый выстрел, взметнулось пламя — и Телушкин увидел самоходное орудие.
«Почему открыт люк?» — удивился сержант. И все понял. Из круглого, как луна, люка гитлеровцы выбрасывали стреляные гильзы. Телушкин по-пластунски подобрался к «фердинанду». «Только бы не промахнуться!» В траву упала стреляная гильза. Сержант поднялся, бросил бутылку внутрь машины…
Ивану Селиверстову не повезло. У самого окопа его догнала шальная пуля, ужалила в ногу. Не успел он оглянуться, как получил третье ранение, осколок оцарапал шею.
Иван стиснул зубы. Бледный и окровавленный, спустился в окоп.
— Иди в тыл! — крикнул ему Тихон.
— Что? — Иван нахмурился. — Что?
Примостившись в углу, он разрезал ножом голенище. Тихон сделал брату перевязку. Телушкин потребовал, чтобы Иван шел в санбат, но тот отказался.
Иван не чувствовал боли. Его только знобило. Он попросил брата свернуть цигарку и затянулся крепкой махоркой. Он был зол и думал о том, что по-глупому ранен и невелика была его отвага — бросить в уже горящую самоходку еще две бутылки с горючей жидкостью.
Но он удивился, когда в руки к нему попал боевой листок. Иван прочел: «Передай по цепи» и чуть ниже:
«Молния! Горит фашистская броня! Гвардейцы Телушкин и Селиверстов Иван подожгли самоходную установку «фердинанд». Равняйтесь на них. Слава героям!».
Нагнувшись, сержант ткнул пальцем в рисунок. Гитлер прибивал гвоздем к танку облезлую шкуру «тигра». Полосатая шкура треснула, и, словно кишки, вывалились на землю изогнутые длинноствольные пушки. Химическим карандашом кто-то четко написал: «Пусть помнят фашистские волки, что мы герои Дона и Волги». И красным карандашом — «Сталинградцы, не отступать!» И кто-то кровью: «Не отступим!»
Боевой листок пошел по рукам. Тихон Селиверстов передал его в соседний окоп.
«Что я сижу, пора за дело приниматься», — подумал Иван. Ему стало нехорошо; он закрыл глаза, словно сквозь сон услышал голоса, треск автоматов, взрывы гранат. Когда он очнулся, в окопе шла рукопашная схватка. Телушкин и Тихон отчаянно боролись с гитлеровцами. Иван схватил кого-то за волосы.
