Антон Кротков - Воздушный штрафбат
Поговорив на отвлеченные темы, опер плавно перешел к главному:
— Нам известно, что вы наш советский человек и образцовый комсомолец. Вы это отлично доказали, разоблачив врагов, свивших осиное гнездо в вашем учебном заведении. Поэтому мы просим вас продолжить удачно начатую работу. Нам важно выявить и другие очаги контрреволюционной заразы в студенческой среде.
Артур медлил с ответом. Не то чтобы ему противело сотрудничать с органами, но и соглашаться на роль штатного «стукача» он как-то робел. Одно дело разово спасти свою жизнь и совсем другое — влезать в это дерьмо по самые ноздри.
— Вы меня удивляете, — посуровел следователь. — Я-то был уверен, что вы наш.
«Конечно, я ваш, ваш, ваш!» — готов был воскликнуть Артур, но не мог преодолеть интеллигентского смущения и неловкости. В его сознании с такой любовью долго лелеянный образ солидного партийного работника совсем не вязался с презренной участью профессионального шпиона и провокатора. По молодости и незнанию Артур просто не понимал, что ему предлагался самый верный и быстрый путь к власти и процветанию.
Тогда следователь принялся рассуждать, что в компетенции органов госбезопасности решать, кто по-настоящему виноват перед народом и заслуживает самого сурового наказания, а для кого можно сделать исключение, как для полезного для советской власти человека.
— Как же это вы так — приятеля камнем по голове и в трясину, — вдруг сочувственно пожурил молодого человека хозяин кабинета. И в качестве разящего аргумента выдвинул ящик стола, достал оттуда пачку фотографий и небрежно раскинул их пасьянсом перед потрясенным клиентом.
— Ваша курточка-то.
Артур отшатнулся от страшных снимков вздувшегося от долгого пребывания в воде посиневшего трупа, выловленного милиционерами из лесного болота. Тогда следователь взял со стола фотографию найденной рядом с покойником куртки и поднес ее к глазам побледневшего студента.
— Удивляюсь я вам, Артур Янович: образованный человек, а так глупо поступили… Куртку уже опознали сын дворника вашего дома и соседи по подъезду… Хотя бы театральный билетик предварительно из нагрудного кармана вынули… Впрочем, есть и другие изобличающие вас улики…
Самое поразительное, что голос вербовщика звучал совсем не враждебно, а по-прежнему сочувственно (впоследствии Артур мастерски освоит этот тон и благодаря этому сильно преуспеет по службе). Глядя на трясущиеся руки и умоляющие глаза перепуганного студента, оперуполномоченный словно говорил ему: ну что же ты, парень, упрямишься? Тебе же хотят помочь. Пойми ты, дурачок, я на твоей стороне, и в моих силах разом прихлопнуть всю эту мерзкую историю. И ты снова станешь чистеньким.
В итоге этой совсем не сложной для вербовщика шахматной партии Артуру был поставлен мат: Тюхис подписал обязательство о сотрудничестве с органами НКВД и получил от руководителя псевдоним Викинг.
Конечно, новый сексот[91] не мог знать, что глава НКВД Ежов требовал от своих сотрудников «подбирать таких агентов, которые были бы или полностью связаны с нами или за которыми числились бы какие-либо грехи и они знали, что эти грехи за ними есть, а на основе этих грехов мы могли бы полностью держать их в своих руках».
По заданию куратора Тюхис стал часто посещать студенческие вечеринки. Если раньше он делал это эпизодически, по настроению, то теперь целенаправленно искал возможности попасть на квартиру, где намечаются танцы в узком кругу, старался оказаться поблизости от товарищей, затеявших интересный с позиций его тайной службы разговор.
Иногда Артур сам, используя подходящую ситуацию, заводил со знакомыми студентами и даже преподавателями крамольные беседы. Куратор разрешил ему в оперативных целях критиковать власть и существующие порядки, чтобы зондировать настроение вызывающих подозрение личностей.
Артура поражало, как легко люди, — даже в такое жестокое время, — открывают ему душу. Более того, провокатор не раз слышал от своих доверчивых собеседников участливые советы не быть таким прямолинейным. «Я восхищаюсь вашей кристальной порядочностью, — как-то с восхищением признался Тюхису один молодой преподаватель, которому многие корифеи прочили блестящее будущее в науке. — Но вы должны сохранить себя для полезных дел. Времена-то нынче далеко не вегетарианские…» Пройдет совсем немного времени, и этого несчастного, так трогательно заботящегося о бескомпромиссном комсомольце Тюхисе, как и многих других студентов и преподавателей МММИ, перемелет кровавый молох репрессивной машины. И произойдет это благодаря деятельности талантливого сексота.
Всю собранную для куратора информацию Артур обычно передавал не лично руководителю, а оставлял в виде записок сапожнику, чья будка стояла через дорогу от сквера возле кинотеатра «Форум». При этом Артур уже чувствовал себя не презренным шпионом, а разведчиком в тылу врага.
Первые видимые плоды его работа стала приносить примерно через три месяца после начала активного сотрудничества с «органами». В одну ночь были арестованы все без исключения участники той самой дачной вечеринки, а чуть позже — еще почти два десятка выявленных Артуром «врагов народа».
Вначале за добытую информацию Артур получал разовые денежные вознаграждения. Происходило это во время нечастых встреч непосредственно с руководителем агентурной сети. Но когда благодаря Тюхису была раскрыта «серьезная шпионская организация» в одном из ведущих технических вузов страны, ценного сотрудника перевели на ежемесячное жалованье, которое вдвое превышало доход начальника цеха самого крупного машиностроительного завода Москвы. Для получения «зарплаты» Артур специально открыл счет в ближайшем к дому отделении Госбанка.
Когда по месту учебы выявлять новых врагов стало сложнее, высокий покровитель устроил старшекурсника Тюхиса лаборантом в ЦАГИ.[92] Куратор Артура был чрезвычайно заинтересован в талантливом подопечном, ведь тот обеспечивал ему отличные «производственные» показатели. А цифры эти позволяли любителю красивых женщин, первоклассных ресторанов и комфортной во всех отношениях жизни получать свой тройной оклад и премиальные, награды, повышения по службе. За достигнутые успехи покровитель Артура одним из первых в своем отделе получил ордер на квартиру в новом ведомственном доме. Дважды в неделю он приносил домой изобильный продуктовый паек, специально заготавливаемый для своих сотрудников Кооперативным управлением НКВД СССР; лечился и отдыхал не вместе с простонародьем — в обычных поликлиниках и больницах, а в элитных ведомственных медицинских учреждениях и домах отдыха. Но все эти блага можно было иметь лишь при хорошей оперативной статистике, за которой чекистское начальство всех уровней строго следило.
Поэтому куратор Тюхиса ухаживал за одним из лучших своих сотрудников, словно за красивой любовницей: при страшной перенаселенности столицы помог получить хорошую комнату в коммуналке (Артур давно мечтал жить отдельно от родителей), похлопотал, чтобы отец Артура был наконец назначен на должность в своей конторе, которой безрезультатно добивался много лет.
А за это Викинг в долгу у шефа не оставался. В ЦАГИ ему тоже, благодаря вешней привлекательности, интеллигентности и обходительности, быстро удалось стать своим сразу в нескольких компаниях.
Особенно большой успех светловолосый статный красавец имел у коллег слабого пола. Артур быстро смекнул, что самые «вкусные» сведения можно получить именно от женщин, и мастерски использовал свою мужскую неотразимость для добычи нужной информации.
Его деятельность в ЦАГИ оказалась даже еще более успешной, чем в родном институте. При личных встречах с куратором, которые тот в виде поощрения теперь часто устраивал в лучших коммерческих ресторанах Москвы, чекист не скупился на похвалы и даже однажды назвал Артура «бриллиантом своей агентурной сети». И это были не пустые слова. Тюхис видел, как с неловкой поспешностью очень сытого человека спешит к нему навстречу из-за служебного стола гордый сотрудник могущественной организации, как заискивающе интересуется у него, что заказать в ресторанном меню. А вскоре за выдающиеся успехи в работе чекист даже поощрил Тюхиса путевкой в сочинский санаторий.
* * *За полтора часа до отхода поезда в пассажирском зале возле буфетной стойки Артура окликнул какой-то парень: «Привет, старина! Рад тебя снова видеть!» Глядя в открытое лицо не известного ему молодого человека, курортник силился вспомнить, где и при каких обстоятельствах они могли встречаться, и не мог. Но на лице незнакомца сияла такая счастливая улыбка и он обволакивал Артура таким дружелюбием, что Тюхис позволил взять себя под руку и отвести в сторонку для товарищеской беседы.
