Антон Кротков - Воздушный штрафбат
Дом, в котором им предстояло провести воскресный день, располагался в живописных окрестностях большого озера. Это была прочная купеческая дача начала века с резным портиком и витиеватыми оконными рамами. Углы кирпичной кладки романтично заросли мхом. Ласточки непрерывно беззвучно кружились на высоте чердачных оконцев. Такие декорации сразу настроили Артура на романтичный лад. Весь день он обхаживал сразу двух однокурсниц, пока не зная, какой из них отдать предпочтение. На закате Артур с приятелем пригласили девушек искупаться.
Душистые травы и цветы за околицей стояли по плечо высотой. Потом появилась извилистая тропка, ведущая к песчаным холмам. На пригорке стоял одинокий стожок, невдалеке паслась, привязанная к колышку, грустная коза. Артур первым взбежал на холм, пространство перед ним словно распахнулось, и он увидел раскинувшееся почти во всю ширь горизонта водное пространство. Сосны на песчаном берегу в розовых лучах заходящего солнца казались кроваво красными. Большая чайка, широко распластав крылья, низко, над самой водой, очерчивала широкие дозорные круги. Красотища!
Они расположились в лесу на границе дюн. Развели костерок. Легкий ветер с озера обдувал их лица, красиво трепал легкие женские волосы, шумел в высоких кронах корабельных сосен. Воздух был пропитан запахом сосновой смолы и водорослей. Окружающий закатный пейзаж был безлюден и дик.
Купаться решили нагишом, чтобы полностью слиться с окружающей благодатью. В нагретую дневным солнцем воду зашли всей компанией; некоторое время весело резвились и дурачились у берега. Девицы оказались не особенными любительницами дальних заплывов и вскоре побежали к костру — греться прихваченным с собой вином и есть печеную картошку.
— Смотри, какие русалки! — восхитился приятель Артура, провожая горящим взглядом грациозно бегущих по берегу обнаженных девиц. — Кажется, нам повезло…
— Сплаваем, — предложил товарищу Артур.
— Ты же знаешь — я по этой части не особый мастак, — вяло улыбнулся тот в ответ. — И потом, кто-то же должен их развлекать, пока ты будешь покорять стихию.
— Да ладно тебе прибедняться, дружище, — Тюхис шутливо толкнул напарника плечом. — Делов-то! Сто метров туда и столько же обратно. Зато, поверь мне, после такого заплыва твоя девочка останется тобой довольна. Легкая нагрузка, знаешь ли, способствует успеху у дам.
Говоря так, Артур мысленно констатировал, какой между ними контраст: он — поджарый, гибкий, мускулистый, и этот мясной пузырь с безвольным подбородком и дряблыми бицепсами. Как все-таки приятно чувствовать себя настоящим сильным мужчиной, всегда умеющим получить от жизни желаемое.
Когда приятель все-таки ушел, Артур бросился в воду и поплыл. Спокойная речная гладь, искрящаяся в лучах заходящего солнца, теплая ласковая вода, предвкушение любви — все это создавало особенное настроение счастья. Он двигался мощно и легко, словно дельфин…
На берег Тюхис вышел в стороне от костра — на песчаной косе. Здесь его ожидала одна из девушек. Некоторое время Артур любовался ее совершенным телом, длинными точеными ногами, маленькой, но безупречной по форме грудью. Потом по-хозяйски уверенно обнял за талию, решительно привлек к себе. Его смелые уста отыскали во мраке ее податливые губы и властно охватили их.
Потом в стогу он нежно гладил теплый бархат ее кожи, ощущал под своими ладонями упругие холмы девичьих грудей, жадно ловил ее тихие вскрики и с восторгом чувствовал, как она дрожит под ним. Любовники наслаждались друг другом. Его поражала обезьянья гибкость партнерши: ее стройные точеные ножки под его напором взлетали высоко в воздух, упругие бедра бесстыдно обнимали мужскую шею.
— Ты — мое счастье! Без тебя жизнь пуста, — жарко шептал Артур в маленькое розовое ушко, убыстряя темп в предчувствии сладкого взрыва. Она трогательно «ойкала», каждый раз, когда он двигался слишком резко, тихо постанывала, старалась еще больше распахнуться ему навстречу, чтобы впустить его в самое сокровенное…
В какой-то момент Артур потерял ощущение реальности и времени. Осталось только горячее маленькое тело, изгибающееся и бьющееся под ним, несдержанные вскрики, протяжные благодарные стоны, обрывки ничего не значащих фраз, оброненные громким шепотом с жарких губ — в горячке, в полузабытьи…
Все мгновенно закончилось, когда Артур случайно назвал свою партнершу Ольгой…
В дом недавние любовники вернулись порознь — с чувством отчуждения по отношению друг к другу после произошедшего неприятного объяснения.
Здесь никто не спал. На маленькой кухне при свете керосиновой лампы в самом разгаре был опасный диспут, затеянный кем-то в хмельной отваге. Артура словно поленом по голове огрели, когда он вдруг услышал, как его сокурсники, не таясь многочисленных свидетелей, с горечью обсуждают увольнение из института и последующие аресты профессоров с дореволюционным стажем работы:
— Я считаю, что политика Наркомпроса[90] по бездумной «пролетаризации» высшей школы глубоко ошибочна! — в запале «митинговал» один оратор. — Они что там, в Наркомате, не понимают, что, убирая из института профессоров Новикова, Стратонова, Штейнгарта, резко снижают уровень преподавания. Мы-то еще успели послушать лекции «динозавров», а с какой квалификацией выйдут сегодняшние первокурсники? А ведь индустриализацию страны без крепких знаний не проведешь. Разве это нормально, когда вместо арестованного профессора ректорат назначает читать лекции по механике преподавателя с кафедры марксизма-ленинизма. И потом, какой же старый «глухарь» Лев Оттович Штейнгарт — «враг народа»?! Он ведь при царе однажды был даже уволен со службы за то, что заступался за революционных студентов. А его при советской власти в шестьдесят восемь лет в тюрьму упекли!
— Да разве в Наркомате дело! — уныло махнул рукой оппонент предыдущего оратора. — У моего отца на работе за месяц два начальника сменились. Оба арестованы НКВД. Говорят, по всей Москве идут аресты, особенно тайно по ночам… А в деревне что делается! В городе про это почти никто ничего не знает: все зерно подчистую вывозится по госпоставкам, а крестьяне пухнут от голода…
С ужасом Артур слушал крамольный разговор, прекрасно понимая, что одного только его присутствия здесь достаточно, чтобы распрощаться не только с мечтой о партийной работе, но и с самой жизнью. Но и демонстративно уйти он тоже не мог, не вызвав подозрения у присутствующих. Сидя словно прибитый гвоздями к табурету, Тюхис проклинал про себя сокурсников, оказавшихся такими идиотами-чистоплюями: «Ну посадили пару-тройку профессоров — подумаешь, трагедия! Так мы же с ними на танцы не ходили, да и экзамены легче сдавать будет. Неужели эти дураки не понимают, что за такие слова нынче по закону — убивают! Стоит найтись среди присутствующих одному здравомыслящему человеку, который сообщит обо всем куда следует, и… Впрочем, стоп! А почему это должен сделать кто-то, а не я?»
Найдя единственный путь к спасению, Артур немного успокоился и принялся размышлять над тем, как ему надлежит действовать дальше.
С дачи Тюхис сбежал, когда все заснули. Больше всего Артур опасался, что кто-то из однокурсников опередит его и тем выторгует себе помилование вместо него. На опушке леса он бдительно обернулся и немного постоял, вслушиваясь в звуки окружающего мира. На противоположном берегу заливчика прошумел поезд, где-то в дачных садах ностальгически звучал голос Утесова.
Неожиданно со стороны поселка послышался звук чьих-то торопливых шагов и тяжелое одышливое дыхание. Не видя приближающегося человека, Артур спрятался за дерево. Вскоре он разглядел спешащего по тропе по направлению к станции своего приятеля, с которым недавно сидел у костра в компании девиц.
Толстяк оказался умным парнем, хотя никогда не преуспевал в учебе. Накануне вечером, после того как доставшаяся ему на озере девица отвергла ухаживания рыхлотелого кавалера, он тоже угодил на заседание «тайного студенческого общества». И, подобно Артуру, спешил предательством выторговать себе охранную грамоту.
Когда не заметивший его соперник прошел мимо, Артур отыскал на земле камень потяжелее — с острым зазубренным краем и осторожно, стараясь ступать как можно тише, поспешил вслед за конкурентом. В лесу между деревьями плавали обрывки приносимого ветром с озера тумана. От быстрой ходьбы толстяк так громко дышал, что не слышал за спиной чужих шагов. И только когда Артур вплотную приблизился к жертве, бедняга что-то почувствовал и начал поворачиваться. Но Артур опередил его. Что было силы он ударил противника острым краем камня в висок, и бил до тех пор, пока его лежащий на земле враг не перестал издавать какие-либо звуки…
* * *Поезд, неспешно разгоняясь, покинул тускло освещенную лесную платформу, и неестественно жизнерадостный женский голос объявил по громкой связи следующую остановку. Темный тамбур гудел от холодного ветра. Тяжелые двери перехода между вагонами мрачно лязгали на рельсовых стыках. Артур вновь прокручивал в голове события последнего часа, пытаясь понять, все ли так он сделал, и не находил изъяна в своих действиях. Нет, он определенно мог собой гор-литься. Впервые убив человека, сохранил после этого достаточно самообладания, чтобы надежно спрятать труп в лесном болотце, предварительно набив карманы верхней одежды убитого камнями. А также снял и утопил в том же болоте свою забрызганную кровью куртку.
