Давид Алексеев - Комкор М. В. Калмыков
Частями передовой линии стали 265-й и 269-й стрелковые полки. Наконец, вступил в действие и гужевой мост, построенный саперами. Первыми по нему прошли патронные двуколки, затем артиллерия и конница.
89-я бригада вновь продвигалась с боями вперед, и только отрезанный бронепоезд обстреливал ее с тыла.
В 23 часа 20 минут одна из батарей присоединилась к 265-му стрелковому полку и была установлена под станцией Таганаш (на случай появления бронепоездов).
Комбриг сообщил начдиву:
«Доношу, что 264 стрелковым полком в 2 часа 12 ноября заняты две линии окопов противника (у железнодорожного моста), взяты орудия, пулеметы и бронепоезд. Частями 89 бригады занята д. Копани. Комполка 264 просит прислугу для бронепоезда»[54].
Положение 30-й дивизии на Тюп-Джанкойском полуострове стало прочным. Враг больше не оказывал сопротивления. Уставшие полки свободно входили в оставленные несколько часов тому назад населенные пункты.
Успешное наступление 30-й дивизии сразу же сказалось на действиях советских войск на Перекопе. 51-я дивизия вместе с подошедшей латышской дивизией стремительно атаковали врага у Юшуня. Не выдержав удара, белогвардейцы обратились в бегство. Таким образом, 8—11 ноября белогвардейская армия была окончательно разгромлена. Враг начал откатываться на юг, к портам. Все ворота в Крым были распахнуты, и через них хлынул неудержимый поток красной конницы[55].
От Джанкоя уральские полки повели стремительное наступление на юго-восток, и командарм 4-й в приказе от 15 ноября отметил:
«Доблестная 30-я стрелковая дивизия, не позволяя коннице Каширина себя обойти, наступает на Феодосию… 89-й бригаде приказано обеспечить правый фланг дивизии».
Конный корпус Н. Д. Каширина повел наступление дальше на Керчь, и уже 16 ноября 1920 года М. В. Фрунзе послал Владимиру Ильичу Ленину еще одну, очень краткую, но значительную телеграмму:
«Сегодня нашей конницей занята Керчь. Южный фронт ликвидирован»[56].
ГОДЫ МИРНЫЕ — ДНИ ВОЕННЫЕ
Освободители Крыма праздновали победу. В Феодосии, на Сенной площади, что на Старо-Аутской дороге, состоялся парад представителей частей 30-й стрелковой дивизии. Командовал им комбриг 89-й Михаил Калмыков. Принимал парад командарм 4-й Владимир Саламанович Лазаревич.
— Отныне Красное знамя — знамя борьбы и победы — реет в долинах и на высотах Крыма и грозным призраком преследует остатки врагов, ищущих спасения на кораблях, — сказал командующий армией в приветственной речи. — Михаил Васильевич Фрунзе особо отмечает героическую атаку вашей дивизией Чонгарских переправ. Честь и слава погибшим в борьбе за свободу! Слава и вам, творцы революции и освободители трудового народа!
Затем командарм объявил, что начальник дивизии Грязнов, военный комиссар Романов и другие герои незабываемого штурма представлены РВС армии к награждению орденами Красного Знамени. Но, к удивлению многих, среди представленных к награде не оказалось комбрига Калмыкова. Бойцы-богоявленцы не согласились с этим. Командир их парадного расчета комбат Бузин громко выкрикнул:
— Товарищи! Герою Чонгарской переправы Михаилу Васильевичу Калмыкову — ура!
— Ура-а! — как один отозвалась дивизия.
— В чем дело, начдив? — строго спросил Лазаревич. — Почему умолчали о Калмыкове?
— А он давно у нас краснознаменец, — ответил Грязнов. — Еще с Восточного фронта. Вторично же орденом в дивизии никто пока не награждался.
— Никто?! Что ж, не побоимся нарушить вашу скромность, — произнес командарм и, обращаясь уже ко всем участникам парада, объявил:
— Командир 89-й стрелковой бригады Калмыков Михаил Васильевич представляется РВС армии ко вторичному награждению орденом Красного Знамени. Да здравствует первый дважды краснознаменец геройской 30-й дивизии! Ура, товарищи!..
Позднее празднично был отмечен и еще ряд радостных событий. К Почетному революционному Красному Знамени, которого дивизия удостоилась за доблесть и боевые отличия на Восточном фронте, добавился знак первого советского ордена Красного Знамени. И это не все. 30-я стрелковая дивизия первой из соединений РККА получила почетнейший титул «имени ВЦИК», а ее 89-я бригада, показавшая наивысшую степень мужества при штурме Тюп-Джанкойских укреплений врангелевцев, стала именоваться «Чонгарской».
24 декабря 1920 года к красным воинам, сломившим твердыни Перекопа и Чонгара, обратился Совет Труда и Обороны Республики. В его постановлении, подписанном В. И. Ульяновым-Лениным, говорилось:
«Беззаветной храбростью войск Южного фронта РСФСР освобождена от последнего оплота российской контрреволюции — их героическими усилиями освобождены Крым, сброшен в море Врангель и силы его окончательно рассеяны. Страна, наконец, может отдохнуть от навязанной ей белогвардейцами трехлетней гражданской войны, приступить к залечиванию нанесенных ей бесчисленных ран и заняться восстановлением столь пострадавшего за эти годы народного хозяйства».
Отмечая подвиг частей Южного фронта, Совет Труда и Обороны передал всем его бойцам, командирам, политработникам товарищеский привет и благодарность
«за проявленную ими беззаветную храбрость, исключительную энергию и политическую сознательность в борьбе за осуществление идеалов рабоче-крестьянской революции»[57].
А за два дня до этого М. В. Фрунзе, вступивший после ликвидации Южного фронта в обязанности командующего войсками Украины и Крыма, подписал приказ о назначении командира 89-й Чонгарской бригады начальником 42-й стрелковой дивизии, которая также входила в состав 4-й советской армии, но в период ее наступления на Чонгарском направлении находилась во втором эшелоне.
Соединение это вело свою биографию с января 1919 года. Сформировалось оно в районе станции Луганская из отрядов донецких шахтеров под названием 4-й краснопартизанской дивизии и лишь спустя три месяца получило наименование 42-й стрелковой. Первыми ее начальниками были легендарный председатель Центробалта и один из руководителей штурма Зимнего Дворца П. Е. Дыбенко, а затем Г. Д. Гай, освобождавший в сентябре 1918 года родной город Ильича — Симбирск.
Республика Советов вступала во второй месяц мирной жизни, но в Северной Таврии военные грозы еще не стихли. На борьбу против Советской власти вновь поднялись анархистствующие банды батьки Махно. Все силы 4-й армии были брошены на их разгром, и знакомиться с новыми товарищами по оружию Калмыкову пришлось в прежней, фронтовой обстановке. Реввоенсовет объединения поставил перед личным составом 30-й и 42-й дивизий очередную боевую задачу:
«Решительно и беспощадно ликвидировать бандитизм, пресечь в корне кулацкие выступления против Советов, укрепить органы Советской власти лучшим революционным активом бедноты и среднего крестьянства… Сосредоточить ураганный огонь агитации, разъяснения сущности строительства Советской власти среди населения. Вбить острый клин между кулаками, с одной стороны, и беднотой и середнячеством — с другой»[58].
Махновцы были серьезным и коварным противником. Действуя мелкими подвижными группами, придерживаясь тактики воровских набегов, они зачастую оставались неуязвимыми для регулярных воинских красных частей. Очень трудно было предугадать, откуда и где могут объявиться их банды в тот или иной момент. Не легче приходилось вести преследование. Враги ловко заметали свои следы и, получая чуть ли не в каждом селении от кулачества свежих коней, с поразительной быстротой перекидывались с места на место.
Знание законов полевой войны выручало тут слабо. Борьба с махновцами требовала особых методов, чрезвычайного напряжения сил, высочайшей бдительности и, конечно, немалого политического искусства. Все эти качества со временем пришли к закаленным в былых боях краскомам и красноармейцам, но платить за новый опыт и мастерство пришлось очень дорогой ценой.
Зиму и начало весны 1921 года 42-я дивизия М. В. Калмыкова обеспечивала охрану левого берега Днепра и защиту железных дорог, идущих от Синельниково в Крым и на Донбасс. В марте махновцам было нанесено решительное поражение в районах их главных опорных баз — Каховки, Гуляй-поля, Пологов.
Наступило затишье. Мирные перемены коснулись и частей 4-й армии. Красноармейцы старших возрастов стали увольняться в запас, дивизии сворачивались в бригады, бригады — в полки. Пробыв начальником дивизии два месяца двадцать четыре дня, Михаил Васильевич вновь вернулся в комбриги и передислоцировался со своими полками с Украины на Северный Кавказ, где бригада занялась обычной боевой учебой да несением гарнизонной и караульной служб.
