Владимир Карагодин - Пылающий горизонт Юго-Восточного фронта
– Саша, ты бойца с позывным Странник не знаешь?
– Не припомню, а что?
– Сегодня парня «двухсотого» привезли, на ремне – позывной Странник, документов при нём не было, знают только, что из России. Весь день с нами в кузове катается.
– Ну, так, вези его в морг.
– В морг, если документы есть, его же потом похоронят. А как его потом родственники найдут? Ребята, вы Странника не знали? – обратился он к нам.
Но мы, ещё не привыкшие к потерям, стоя возле ворот, растерянно пожимали плечами.
А сопровождающий уже ходил по двору, опрашивал стоявших возле барака бойцов, заглядывал в ремонтные боксы, он, удаляясь от нас, заходил всё дальше и дальше на территорию склада. А где то там, в такой далёкой и стабильной России, его окрики, словно отголоски, чей то далёкой беды, обернутся воплем скорбящей матери, склонившейся над гробом своего сына…
* * *
Столовая представляла собой небольшой зал с длинным столом посередине. Зайдя внутрь, мы обнаружили, что почти все места за столом были заняты. Возле стен стояли автоматы и карабины тех, кто принимал пищу. В соседней комнате находилась кухня, в которой готовили две женщины.
Дождавшись, когда несколько мест освободятся, мы, молча сев за стол, приступили к приёму пищи. Все вели себя скованно, стараясь есть как можно меньше, и только начальник постоянно просил Сосну подать ему чеснока, так как тот из-за своей скромности передавал ему по одной дольке.
На одной из стен, выкрашенных в тёмно-зелёный цвет, какой-то боец маркером нарисовал снайперский прицел. Вероятно, ополченцы изучали снайперское дело, не отрываясь от приёма пищи, так как прицел был нарисован с особой точностью, рядом прилагалась формула: «определение расстояния до цели».
Одна из женщин, стоявшая у плиты, совмещала готовку с разносом тарелок, тем не менее, её красные от усталости глаза, смотрели на нас с заботой и добротой, как будто бы она не чувствовала усталости.
Судя по её ухоженным рукам и изящному маникюру, до войны она не была поварихой, но, когда на её землю пришла беда, она, сделав свой выбор, стремилась накормить каждого бойца, как если он приходился ей родственником, каждый раз спрашивая:
– Ребята, кому добавки?
Разглядывая нарисованный прицел на стене, я увидел на кухне осунувшегося парня, который помогая женщинам, нёс кастрюлю компота.
Толкнув в бок сидевшего рядом Короля, – да так, что он чуть не поперхнулся, я сказал ему:
– Смотри, вот так встреча!
– Какая встреча? – не отрываясь от тарелки с картофельным пюре, спросил он.
– Да оторви же глаза, вон смотри – Бродяга…
Запихнув последний кусок котлеты себе в рот, Король, продолжая жевать, посмотрел на кухню.
– Ну, да и вправду он, – насаживая кусочки сала на вилку, ответил он.
Так и не притронувшись ко второму, я вышел во двор. Торец здания был обложен мешками с песком. Во дворе на старом диване сидел ополченец.
В руках он держал пустой магазин и планку с патронами.
– Никогда раньше не видел, как с помощью планок заряжают магазин, – сказал я ему.
– Здесь ничего сложного нет, – ответил он. – Берёшь магазин в левую руку, а правой присоединяешь к нему переходник так, чтобы загибы вошли в пазы. Затем указательным пальцем нажимаешь на гильзу, пока не войдут все патроны, вот и всё, зарядив магазин, улыбнулся он.
– Ну, спасибо, а ты из какого отряда?
– Из Кальмиуса.
– Необычное слово, не слышал такого.
– Кальмиус – это река, протекающая через Донецк.
– А чем именно вы занимаетесь?
– Отряд у нас не большой, в основном вылазки в тыл противника делаем, сегодня утром только вернулись.
– А чем же вы питаетесь на вылазках?
– Бывает, местные жители помогают, бывает, что-то у укропов отожмём.
После чего он встал, и, докурив, затушил сигарету.
– Ну что, прощай, мои наверно уже все поели.
Сидя на лавочке, я, осматривая свой автомат, записал его номер.
– Ты меня не помнишь?..
Подняв глаза, я увидел перед собой Бродягу, он, улыбаясь, протягивал мне руку.
– Ну, пока склерозом не страдаю, а нам сказали, что тебя по закону военного времени, того…
Присев рядом, он, не отрывая глаз от моего новенького автомата, ответил:
– Когда меня Террорист в комендатуру отвёз, я сутки там, в клетке с алкашами просидел, потом сказали, что на суд повезут. А сегодня утром вот сюда привезли, теперь вот помогаю… – он замолчал, затем, нагнувшись ко мне вплотную, так близко, что его пальцы касались ствольной коробки автомата, прошептал мне:
– Если они через пару дней не решат, что со мной делать, я сбегу на передовую, лучше окопы под пулями рыть буду, чем здесь с поварёшками кастрюли таскать!
– Тоже выход, только я бы не советовал, сейчас линия фронта стремительно меняется, так что можешь вместо того, чтобы к нашим на передовую, в плен к «украм» угодить.
– А вы куда попали?
– Здесь в комендатуре, я на технику хотел, а …
– Я разведчик, а видишь, чем приходится заниматься… – перебив меня, сказал он. – Слушай, спроси в комендатуре, может они меня возьмут к вам, ты же меня знаешь, ну переборщил я тогда с тем местным…
– Как узнаю, кто там у них главный, постараюсь.
Не желая больше смотреть в залитые тоской глаза Бродяги, я пошёл обратно в обеденный зал, оказалось, остальные парни уже сидели на противоположном выходе.
– Уралец, а кто в комендатуре главный?
– Я пока ещё не разобрался, а что ты хотел?
– Я сейчас встретил Бродягу, его в столовую в наказание сослали. Ты спроси у начальника, можно его к нам в комендатуру, бойцом взять?
– Вообще такие вещи в курилке не обговариваются, к тому же ты не знаешь полной картины, я думаю нам пока за какого-то просить рано.
Вернувшись из столовой, мы, разложив автоматы в своей спальне, приступили к разборке оружия. Удалить оружейную смазку без специальной ветоши оказалось не так-то просто. Поделив на всех найденную мной простыню, мы принялись очищать внутренние механизмы. Небольшой клочок материи после нескольких движений внутри ствольной коробки превратился в замасленную тряпку, от которой не было толку. Чего-чего, а солидола те, кто консервировал эти автоматы, не жалели.
– А где вы взяли ёршики для чистки стволов? – спросил у меня Король.
– Ты же писал, что в армии, служил…
– Ну не совсем в армии, я три курса в вертолётном училище проучился на вертолётчика. Автоматы у нас были с другими прикладами.
– Это же элементарно, – сказал я, открывая крышку на тыльной стороне приклада.
Так как куска простыни мне для полной очистки автомата от смазки не хватило, пришлось воспользоваться купленным мною перед отъездом полотенцем.
В комнату вошёл парень в чёрной футболке и джинсах, на левом рукаве был пришит шеврон с флагом Новороссии.
– Парни, ветоши не одолжите или тряпок каких?
– Возьми, – сказал я, протягивая ему половину полотенца.
– Парни, вы из России?
– В основном, – ответил ему за всех Уралец.
– Видел я Россиян, едут сюда за романтикой. Думают война – это как в книжках и фильмах. А потом после первого обстрела домой просятся.
– А за всех говорить не нужно, мы не попросимся, – закартавил сидя в углу Сосна.
– А я за всех и не говорю, есть и из России те, кто отважно сражаются, – сказал он и закрыл за собой дверь.
– Ну и гостеприимство у вас, – обратился я к Митяю.
– Не обращай внимания, может он сам из России.
Очистив автомат от смазки, я некоторое время не мог правильно вдеть ремень в антабку19, он всегда выходил задом наперёд. Конечно, можно было сделать так, как сделал Сосна, который, вообще не протирая автомат внутри, лишь протёр его снаружи, да и ремень был у него весь перекрученный.
Зашёл начальник и выдал по две пачки патрон на каждого и одну пачку трассеров на всех.
– Берите мои трассера, я их заряжать не буду, – сказал Уралец.
– А почему ты не хочешь их заряжать? – спросил у него я.
– Когда трассерами стреляешь, то хорошо видно не только куда, но и откуда ведётся огонь. И вообще, стрельба из автомата на дальние расстояния – занятие бесполезное.
– Ну, а я хочу видеть, куда попадаю, а позицию, если что, сменить можно, – сказал Митяй и взял со стола его патроны.
После чистки оружия, я, Лёва и Король, выйдя на улицу, сели в курилке.
– А ты местный? – обратился я к Лёве.
– Да, из Горловки я родом, слышал, у Дюмина?
В Донбассе я родился и в Горловке я рос,
Вот помню, оступился, этап меня унёс…
– Ну как не слышал, слышал, конечно, у меня в России братан песни Дюмина любил.
– Родной брат то?
– Друг, но мы с ним как братья были, жаль не смог с ним попрощаться перед отъездом, он в деревни был. А ты, Лёва, в каких войсках служил?
– Во внутренних. Наша часть в Киеве находилась, когда там первый или второй майдан был. Ох, и насмотрелся я на их б… Ты представляешь, они, когда в палатках там жили, несколько свадеб в день играли, а ночью, напившись, женихи невестами обменивались.
