Владимир Шатов - Ни шагу назад!
Такие разговоры продолжались бесконечно и Петька с Шаховым вынужденно бежали из порнографического и вкусного ада. Они целыми днями коротали время вместе. Сначала вовсю играли в шахматы и шашки, но вскоре те им надоели. Они оба пришли в неописуемый восторга, когда на втором этаже, в палате номер шесть начали тайком играть в карты.
- Интересно, как внешне безразлично человек берёт карты в руки. – Часто подмечал Петр, следя за игроками. - Правда если приглядеться внимательнее, можно увидеть блеск глаз, нервные движения рук и то, как жадно выигравший забирает свой куш. Можно уловить дрожь в голосе людей и почувствовать возбуждение, которое берёт верх над апатией, которая неизбежно наступает после долгой службы в армии.
Сначала больные играли с оглядкой, но потом игра всех захватила. В первый же вечер Шахов проиграл двухмесячное денежное довольствие, но на следующий день отыгрался вдвойне. Друзья стали завсегдатаями азартной палаты и надолго забывали обо всём на свете. Однажды вечером туда зашёл сержант-медбрат и спросил, брали ли у пациентов мазки.
- Что это значит? - спросил Петя одного из солдат, когда сержант вышел.
- Ну, ты, видать, простак, - ответил тот с усмешкой. - Не говори мне, что не замечал, что большинство ребят тут умудрились подцепить венерическое заболевание.
- Какое венерическое заболевание? - удивился Петька.
- Триппер, приятель, триппер!
- Он излечим?
- Это и наполовину не так страшно, как сифилис, - ухмыльнулся другой знаток. - В наши дни это просто шутка. У врачей есть такая мазь, просто первоклассная. Не пройдёт и двух недель, как всё проходит, но зато имеешь почти месяц отпуска.
Двадцатилетний Пётр Шелехов слабо представлял, о чём идёт речь. В своей жизни он целовался всего один раз, да и то в щёчку. О чём-то большем он мог только мечтать…
- Ты хочешь сказать, что поскольку он настолько безобиден, то есть смысл подцепить его намеренно? - нарочито небрежно спросил он.
Петя ни за что на свете не хотел показаться девственником.
- Ну конечно, ты просто лопух, если не знаешь! Что ты мне дашь, если я сведу тебя с местной шлюхой, которая абсолютно надежна? Всё, что ей нужно, это несколько папирос, и дело в шляпе. Лучше всего подцепить болезнь как раз перед тем, как тебя собираются выписывать. Только не сообщай об этом в самый первый день, иначе всё, что ты получишь, это инъекция, и твои страдания будут напрасны.
- Но разве тебя не засадят на три дня в карантин, если ты сообщишь об этом слишком поздно? – спросил опытный Геннадий.
- Конечно, засадят, – смеясь, ответил голубоглазый солдат. - Но ты проведешь три дня в изоляторе, а не на фронте.
Картёжники дружно засмеялись, каждый по-своему представляя радужные перспективы.
- Удивительно, - сказал себе Петя. - До чего только не додумываются люди, чтобы не служить Родине…
Шахов быстро повернулся к парню, который дал бесплатный совет.
- Полагаю, ты знаешь о других доступных проститутках. Таких, что не только подцепили триппер, но и не выглядят как ожившая ручка от метлы.
- Есть у меня на примете подобные дамы.
- Я отдал бы за них десяток сигарет.
- Да ты я вижу тонкий ценитель женской красоты...
- А бы с кем не пойду, не волнуйся.
- Тебе много не нужно, не так ли? — ехидно спросил другой. - Сходи к врачу, он выпишет тебе рецепт, получишь удовольствие на складе.
…Азартные игры в госпитале были, конечно, запрещены. Если бы игроков застукали, все деньги со стола, до последней копейки, были бы конфискованы. По этой причине один из больных всегда стоял на стрёме на случай, если появится главный врач или политрук.
- Шухер. - Предупреждающий свист прозвучал в последний момент.
Игроки молниеносно сгребли свои деньги и хотели удрать, когда в проёме двери показался дородный политрук Мелащенко, с выступающим, трясущимся, будто холодец животом.
- Опять азартные игры! - проревел он, и его лицо стало свекольно-красным. - Ещё хоть раз поймаю с поличным, все отправитесь на фронт!
Затем он обжёг взглядом стоящего рядом Гену.
- Что ты делаешь здесь?.. Разве ты не с первого этажа?
- А разве запрещено подниматься по служебной лестнице?
- Как ты со мной разговариваешь? - набросился Мелащенко на Гену. - Стать смирно! Ты, похоже, не знаешь, как уважать командира.
В ответ Шахов вынужденно говорил «так точно» и «никак нет», хотя внутри у него всё кипело.
- Марш на свое место! - проорал напоследок пузатый политработник.
- Погоди у меня. - Шепнул Генка другу. - Вот увидишь, как я рассчитаюсь с этим ублюдком, даже если это будет последним, что мне останется сделать.
Спустя несколько дней Гена выполнил угрозу, придумав уникальную месть. Политрук очень любил свою собаку Белку, которая, как на грех была чистокровной восточноевропейской овчаркой. Он просто обожал это животное и разговаривал с ней так, будто она человек. Шахов случайно узнал, что у сучки недавно началась течка.
- Я тебе устрою любовные игры, - накручивал себя злопамятный солдат. – Навек запомнишь…
- Может не надо?
Однажды тёплым майским утром он выглянул из окна палаты и окликнул проходившего мимо молодого украинца. Они перекинулись парой слов. Тощий юноша, задумчиво почесав круглую голову, поймал табак, брошенный ему Шаховым, и ушёл усмехаясь. Через час растрёпанный парень вернулся. Он тащил за собой на поводке отчаянно упиравшегося шелудивого пса.
- Это то, что надо, - сказал Гена со знанием дела. - Самая прекрасная дворняжка, какую я когда-либо видел.
- Лучше не бывает.
Накануне ему сняли гипс с переломов, и он иногда с удивлением поглядывал на свою розовую руку. Ненасытные личинки аккуратно съели мёртвую плоть гнойников, и страшные раны зажили почти без следа. Генка с удовольствием побежал в комнату Мелащенко, где обычно тот запирал ненаглядную Белку. Ключ как обычно торчал снаружи в замке. Освобождённая собака выскочила, виляя хвостом и бегала, ласкаясь к мнимому спасителю.
- Пойдём, милая, - сказал Шахов. - Почему бы тебе не порезвиться хотя бы раз в жизни?
Суке не нужно было повторять дважды, так же как и дворовому кобелю. Когда тот её почуял, ничто не могло удержать готового к любви самца. Украинец отпустил поводок, и пёс прыгнул к случайной подруге. Тут же Генка бросился в кабинет политрука.
- Скорее, товарищ командир! - закричал он. - Ваша сука!
- Что с ней?
- Она может попасть в беду!
Мелащенко выскочил на улицу, тяжело дыша и отдуваясь.
- Белка! Ради всего святого, что ты такое вытворяешь? Ко мне, я говорю, ко мне. - Вопил толстяк.
Но природа брала своё, и сучке было в ту минуту наплевать на хозяина.
- Принесите ведро воды, – кричал отчаявшийся политрук. – Скорее!
Он схватился обеими руками за обрубленный хвост кобеля и сильно потянул за него, пытаясь прервать позорный процесс. Пёс зарычал и укусил его, но не оторвался от своей партнёрши.
- Чёрт! - Мелащенко выхватил у санитара ведро воды и вылил его содержимое на обоих грешников.
Дворовый пёс от неожиданности отпрянул, отряхнул шерсть, презрительно оглянулся и обиженно затрусил прочь. Весь госпиталь собрался у окон и заливался истерическим хохотом. Шахов повернулся к тем, кто оказался около него.
- Теперь нам надо узнать, как зовут того пса и где он обитает, - сказал он будничным тоном.
- Для чего?
- До вас что, медленно доходит? Для алиментов, конечно!
…Солнце равнодушно освещало пыльные и кривые улицы шахтёрского города. Своенравной весной 1942 года мимо госпиталя тёк беспрерывный поток солдат и вооружения, в направлении на Харьков.
- Видать готовится большое наступление. – Посерьёзнел наблюдательный Генка. – Кончилась наша вольготная жизнь.
- С каких делов?
- Видишь, вся громада армии пришла в движение. – Ответил Шахов, провожая взглядом, уходящие на Запад ряды солдат. – Началась потеха…
Внезапно на улице перед зданием госпиталя упала авиационная бомба. Очевидно, за громким хохотом бойцы прозевали сигнал воздушной тревоги.
- Откуда они взялись? – сказал Петя, беспомощно рассматривая чистое небо.
Все оконные стекла разлетелись вдребезги. Бомба попала в середину плотной колонны. Армейский офицерский автомобиль закрыл собой половину образовавшейся глубокой воронки. Его передние колеса нависли над её краем, но, по-видимому, повреждены не были.
- Мы живы?
Из машины выбрались два ошеломлённых офицера, полковник и лейтенант, оба белые, словно льняное полотно. Вокруг валялись исковерканные тела погибших и контуженных. В связи с большим наплывом раненных более пятидесяти человек были сразу выписаны из госпиталя.
- Побалдеть больше не дали.
Среди выздоровевших оказались рядовые Шелехов и Шахов. В тот же день, когда дома повесилась мать Пети, их вновь отправили на пришедший в хаотичное движение фронт.
