Николай Тимофеев - Трагедия казачества. Война и судьбы-4
Кубанские казаки сразу были размещены на острове Лемнос. Донцы простояли около 2-х месяцев в Турции в лагере Хадаш Кий, потом их перевели на этот же остров. О нем ходили «страшные» слухи, в частности о том, что там нет питьевой воды, есть только морская, что Лемнос — остров каторжников. Действительно, эта территория ранее принадлежала Турции и была местом ссылки.
Лемнос для казаков был своего рода тюрьмой, окруженной водою. Остров скалистый и пустынный, растительности почти нет — небольшие кустарники и перекати-поле; плодородных мест мало. Основное население составляли греки. На этом острове были два маленьких города и несколько сел.
Донцы прибыли на Лемнос со своими котелками, полными воды, вывезенной из Турции. По прибытии сразу же попали под проливной дождь, питьевой воды оказалось очень много.
С 1914 года Лемнос находился под контролем французов и служил для них военной базой. Французы приняли казаков на острове, но ограничили их в передвижении. Донцам запрещено было общаться с кубанцами и так называемым Беженским лагерем. Другие части Белой армии были расположены в Галлиполи.
Эвакуированные казаки приспосабливались к природе и сложным условиям жизни, созданным французским командованием, ограничениям в питании и оскорблениям, что делалось с целью заставить их вернуться в СССР. Необходимо отдать должное генералу Феодору Феодоровичу Абрамову[65], который сумел сохранить казаков и вывезти их с Лемноса, а также генералу Врангелю, договорившемуся с правительствами Болгарии и Сербии о принятии белых воинов на работы.
С Лемноса попрощавшись с казаками, есаул уехал в Югославию, принявшую под свое покровительство героев Белого движения.
…Мог ли «немецкий военнопленный майор» Алексей Протопопов рассказать правду о своей жизни людям из СМЕРШа, проводившим в 1945 году в лагере военнопленных проверку и фильтрацию? Видимо, вначале такая мысль у него была: он считал себя под защитой Женевской и Гаагской конвенций о военнопленных и в «Опросном листе СМЕРШ» указал и свою истинную национальность русский, и свое истинное место рождения — Новочеркасск.
Но из лагеря для военнопленных стали один за другим исчезать люди, вся вина которых заключалась в том, что они видели иной путь развития России, нежели большевизм, и сражались, сообразно присяге, за Веру и Отчизну. И кто-то из друзей дал совет Алексею Михайловичу Протопопову, потерявшему от рук красных бандитов отца, мать и сестру, использовать в борьбе с судом неправедным единственное преимущество: свое иностранное подданство, полученное еще до начала Второй мировой войны.
В декабре 1920 года русский эмигрант Алексей Протопопов встретил в городе Любляна своих преподавателей из Атаманского технического училища — Бубнова и Рыжкова. Они подтвердили, что казачий есаул Протопопов имеет диплом техника пути, и помогли ему устроиться на работу в Югославскую дирекцию железных дорог, а немного погодя — и на учебу в Люблянский университет, на Инженерный факультет.
А. М. Протопопов — атаман новосадской общеказачьей станицы, 1941 г.
Таким людям Югославия не отказывала в подданстве, и в 1925 году Алексей Протопопов получил диплом инженера, югославское подданство, а с ним — чин майора запаса железнодорожных войск югославской армии. Чин майора соответствовал чину есаула, так что никаких особых привилегий Алексей Михайлович не получил.
Новый югославский подданный Алексей Протопопов проектировал и строил различные участки югославских железных дорог. Новая родина оценивала его работу по заслугам: еще до войны он был награжден золотой медалью «За ревностную службу».
Помимо государственной службы, Алексей Михайлович много времени уделял и казачьему движению. В 1924 году в городе Новый Сад он был избран атаманом местной казачьей станицы.
Все казаки, имевшие техническое образование или техническую военную подготовку, были сведены в Югославии с разрешения правительства в Донской технический полк, где есаул Протопопов был помощником командира.
Парад общеказачьей станицы в Субботице, 1935 г.
Безусловно, это является весомым подтверждением того уважения, которым пользовался Алексей Михайлович Протопопов в эмигрантских кругах Югославии, Болгарии, Чехословакии и других стран Европы, куда судьба закинула участников Белого Движения.
Но наряду с уважением, жизненные успехи способствуют и появлению низменных чувств. И эти чувства вышли наружу в 1947 году, в Кемеровском лагере для военнопленных, когда ряд подобранных свидетелей пытался сломить Алексея Протопопова, приписывая ему те поступки, которых он не совершал.
Однако двинемся далее. В 1925 году Алексей Михайлович женился на Марии Козуван, немке по национальности. Зная о том, что в жилах мужа течет немецкая кровь — по линии его матери Эльфриды-Ксении фон Медер, — она привлекла его к участию в работе Германского культурного общества, действовавшего в округе Марбург на Драу. В списках этого общества Алексей Протопопов стал числиться как «фолькс-дойч» — этнический немец. Несмотря на это, майор Протопопов выполнил весной 1941 года свой долг, встав на защиту Югославии.
Тем не менее, в октябре 1941 года он получил полноценное германское гражданство и когда в том же году немецкие власти стали проводить перерегистрацию мужчин призывного возраста, майор запаса югославской армии Алексей Протопопов был направлен в военный лагерь Цветтль, на курсы переподготовки офицерского состава. В сентябре 1941 года он был аттестован как капитан (гауптманн) вермахта.
А. М. Протопопов с сыном Николаем на руках. Белград, 1943 г.
Вскоре после того как Германия начала войну против Советского Союза, обстановка в Югославии резко дестабилизировалась, начались национальные, религиозные и политические междоусобицы. В первую очередь от них стали страдать никем не защищаемые семьи русских эмигрантов.
Глава русской эмиграции царский генерал-майор М. Ф. Скородумов, по рекомендации сербских властей обратился к германскому командованию с просьбой оградить русское население от бесчинств. После долгих переговоров начальник штаба главнокомандующего немецкими вооруженными силами на Юго-Востоке Европы полковник Кевиш направил генералу Скородумову предписание о формировании корпуса. В этот же день, 12 сентября 1941 года, генерал Скородумов отдал свой приказ о формировании Отдельного Русского корпуса[66].
После венчания — А. М. Протопопов, супруга Ольга и теща А. Д. Грузевич-Нечай. Белград, 1941 г.
Гауптман Протопопов был направлен немецким командованием на формирование корпуса в качестве офицера связи и остался там после завершения формирования в должности главного интенданта. Это было наилучшим применением его возможностей: он имел большой опыт хозяйственной работы на строительстве железных дорог, прекрасно знал и строевую службу, и к тому же блестяще владел русским, немецким и словенским языками.
На этом важном посту Алексей Михайлович находился до 1943 года, нажил себе немало врагов, а когда обстановка в штабе корпуса обострилась, по требованию немецкого командования был назначен командиром учебной части, готовившей пополнение для Русского Охранного корпуса.
Вскоре часть во главе с гауптманом Алексеем Протопоповым была направлена на передовую.
Надо отметить, что форма одежды Русского Охранного корпуса была весьма необычной. Кадры его составляли в основном офицеры Русской Императорской и Белых армий, которые могли быть зачислены в корпус в основном на должности рядовых, унтер-офицеров и обер-офицеров. Поэтому на плечах у чинов корпуса были старые русские погоны, обозначавшие последний чин в русской армии, который в корпусе имел чисто моральное значение.
Чины и звания, занимаемые в корпусе, обозначались на петлицах. Обер-офицеры имели одну серебряную полоску, у лейтенанта — без звездочек. Обер-лейтенант имел одну, гауптман — две квадратные звездочки. Майор имел две серебряные полоски без звездочек, оберст-лейтенант — с одной, оберет — с двумя квадратными звездочками. У генерала на петлицах было по золотой полоске.
У остальных чинов звания обозначались угловыми нашивками из серебряной тесьмы на рукаве шинели или мундира.
Алексей Протопопов-младший перед уходом на фронт. Германия, 1944 г.
Такая форма обозначения чинов вносила известную путаницу: чин корпуса мог именоваться и подполковником (по знакам различия на русских погонах), и унтер-офицером (по знакам различия на рукавах). При отдаче приказов по корпусу существовала практика указывать должность и звание в корпусе, а в скобках — последний чин в русской армии.
