Егор Лосев - Багряные скалы
Кормовой пулеметчик продолжал увлеченно палить по бренным останкам оленя, пока прилетевшая плюха не вернула его в реальный мир.
Офицер что-то орал, пулеметчик ослепленный фарами развернувшегося "сарацина", оглушенный пальбой, плюхой и воплями начальства, испуганно моргал, вжав голову в плечи.
Не довольствуясь выговором пулеметчику, офицер подобрался к командирской башенке и, судя по жестикуляции, прописал командиру машины смачный пистон, правда, без рукоприкладства.
Вскоре оба "сарацина" убрались за поворот, и тишина повисла над шоссе. Со склона донесся протяжный стон.
Дмитрий бросился туда. Горелый и Двир уже склонились над кем-то. Адам рылся в своем ранце, вытаскивая аптечку. Снизу, пыхтя, поднимался Линкор.
Значит Герши.
Черт подери эту антилопу, хотя, от нее, бедолаги, и так мало что осталось.
– Наверх, наверх, чтоб с дороги не углядели! – шептал Горелый.
Они подхватили стонущего Герши и буквально взлетели по склону, выбрав место за большим валуном, спрятавшем их от посторонних глаз.
– Прикройте меня. – Руководил Адам, – Ты свети!
Он сунул Дмитрию фонарь.
Под разрезанной гимнастеркой пульсировала рана, чуть не с кулак размером, совсем не похожая на аккуратное входное отверстие, их– то Дмитрий насмотрелся.
Адам всадил морфий, наложил пакет первой помощи.
– Как его угораздило? – тихо спросил Дмитрий.
Адам пожал плечами, – я ж не врач, на рикошет похоже. Приподнимите его потихоньку.
Линкор и Двир подхватили Герши за плечи. Раненый выпучил глаза и заскрипел зубами.
Адам быстро наложил повязку, Отобрал у Дмитрия фонарь и погасил.
– Как он? – спросил сержант.
– Как его состояние, я спрашиваю!?! – рявкнул не получивший ответа Горелый, ударив Адама кулаком в плечо.
– Я чо, рентген!?! – вызверился на него обычно спокойный и тихий Адам, – Я забинтовал, успеем донести, может и выживет!
– Ссэм-эммек!!! – Горелый в ярости пнул валун ботинком и рявкнул на Двира: – Носилки организуй!
Две винтовки, продетые в гимнастерку и куртку, заменили носилки.
– За мной, – спокойным голосом скомандовал Горелый и начался ад.
Они тащили носилки по каменистым, заросшим густой травой холмам, в темноте, понимая, что жизнь раненого зависит от их проворства и скорости.
Менялись каждые пять минут. Четверо несли носилки, пятый шагал в авангарде, предупреждая о ямах и прочих "радостях".
– Эх, до рассвета бы проскочить, – протянул Двир.
– Далеко нам, Горелый? – прохрипел Дмитрий сержанту.
– От Кабатии, километров десять по прямой.
Где позволял ландшафт бежали, но все больше топали быстрым шагом, стараясь по возможности не трясти самодельные носилки. Герши стонал, когда приходил в сознание, грыз окровавленные губы, просил пить. Адам смачивал ему лицо мокрой тряпкой.
Наконец Горелый скомандовал:
– Привал!
Они рухнули на камни.
Сержант отдышался, взял рацию и полез наверх.
Вернулся он повеселевший.
– На связь вышел, – поделился он, отдуваясь, – нас встретят! Подъем!
Они снова ухватились за самодельные носилки. Начинало светать. Дмитрий чувствовал себя вымотанным до полного безразличия, все силы уходили на то, чтоб не споткнуться и не выпустить из рук скользкий винтовочный ствол. Пот заливал лицо, смывая кусками корку грязи.
Впереди прогремели два выстрела. Они отупело встали, опустив носилки. Винтовка Дмитрия находилась под шепчущим в бреду Герши. Но тут прилетел успокоительный крик Линкора, и они снова взялись за свою ношу.
За изгибом оврага, текла грязно-шерстяная река овечьих спин.
Пастух лежал навзничь, поджав руку с палкой. Кафия его свалилась с головы, обнажив старческую лысину в обрамлении редких седых волос. Из дыры во лбу тянулась струйка крови, а на лице застыло недовольное выражение.
Рядом рычал, вздыбив шерсть, большой бурый пес. Он скалил клыки, но кидаться на незнакомцев не решался.
– Раббак, – сквозь зубы выругался Горелый.
– Прости дед, – прошептал Дмитрий по-русски, поравнявшись с телом, – Не повезло тебе…
Остальные промолчали.
Линкор сделал все верно. Старика жаль, конечно, но урок прошлой войны был усвоен железно. Терять своих ради чужого пастуха… поищите других фраеров…
Линкор вернулся, хмуро впрягся в носилки, сменив Адама. Тот пару раз махнул затекшей рукой и затрусил вперед.
Через положенные пять минут они поменялись с Двиром. Следующим был Дмитрий, но своей очереди он так и не дождался. Раздались приглушенные голоса, и они вылетели прямо на пацанов из второй роты.
Положив носилки, Дмитрий рухнул на траву. Краем глаза он следил, как врач осматривает Герши, чего-то колет ему, ставит капельницу. Как его перекладывают на нормальные носилки.
Он уселся и подтянул за ремень свою винтовку. Что-то неудобно кололо в боковом кармане. Дмитрий сунул руку и извлек ворох бумаг, добытых из портфеля британца. Среди листов исписанных арабскими закорючками и английскими буквами, оказалась сложенная вчетверо карта. Он лениво развернул плотную бумагу, вгляделся.
И тут Дмитрия, аж подкинуло. Перед ним лежала карта 1:100000 южной пограничной зоны Аравы. Глаз моментально выцепил Петру, пунктирную линию, ведущую к ней из Израиля. Дмитрий сложил карту, осторожно убрал в карман и задумался.
Он никогда не был верующим, и не тянулся к религии, сказывалось советское воспитание: опиум для народа и все такое прочее. Хотя иногда, все же подозревал, что кто-то там, на небе периодически вмешивается, подправляя происходящее внизу по своему разумению.
Вот и сейчас, у него возникло стойкое ощущение: карту в портфель англичанину сунул именно этот "кто-то".
Слегка ошарашенный свалившимся на него подарком Дмитрий поднял глаза в мутное рассветное небо и прошептал: – Спасибо… – затем спохватившись, на всякий случай продублировал на иврите: – Тода раба…
Апрель 56-го
Не потому ли верблюды, от пыли белы,
Мерно шагая вослед за исчезнувшим Лотом,
Входят, сутулясь, в игольное ухо скалы
И исчезают навек за крутым поворотом.
Проснулся он сразу, рывком. В груди тревожно ныло. Солнце уже клонилось к рваной кайме гор, значит время – около трех, на глаз определил Дмитрий.
Он осторожно выглянул наружу. Ничего подозрительного. Но где-то в груди надрывался сигнал тревоги.
Двир не спал, невозмутимо наблюдая за товарищем.
Дмитрий вопросительно взглянул на него.
– Пора уходить, – глухим голосом, без тени привычного превосходства или насмешки произнес Двир, – нутром чую, пора.
Он подсел к проему, подобрал бинокль и выглянул. Не обнаружив ничего подозрительного, пожал плечами:
– Ничего…
И вдруг, чертыхнувшись отпрянул к стене:
– Вот же они!
У самого подножья скалы, метрах в ста левее протянулась цепочка солдат. Их было человек десять. Первым шел чумазый и оборванный пацан-бедуин, то и дело нетерпеливо оборачиваясь и что-то говоря шагавшему следом солдату.
Они шли, неторопливо, но заглядывали в каждую попадавшуюся на пути гробницу или пещеру. В их движениях проглядывала четкая слаженность, один проверял, двое прикрывали.
– Легионеры, – прошептал Двир. Дмитрий согласно кивнул.
Разобрав оружие и рюкзаки, они выкатились через "запасной выход" на обратный склон.
Спустились в ущелье и припустили обратно к перевалу. У ближайшего поворота Двир остановился, так резко, что Дмитрий налетел на него.
– Ш-ш-ш… – зашептал Двир, – там эти… туристы, чертовы, прямо за углом…
И точно в подтверждение его слов, совсем рядом раздался дребезжащий голос старика-гида.
Они вжались в украшенную барельефом скалу.
Позади них в любой момент могли появиться легионеры или бедуины: и те и эти – ничего хорошего.
Словно прочитав его мысли, позади гулко забухали солдатские ботинки.
Двир глухо выругался под нос. Прижался спиной к скале и потянул напарника за собой.
На мгновение мелькнули перед глазами тени стоящих совсем рядом туристов, но Двир скользнул куда-то вбок и втянул Дмитрия в узкую каменную щель.
Они оказались в высеченном в скале извилистом коридоре. Коридор вел в небольшой зал, освещенный лившимся сверху тусклым светом.
Судя по запаху, сей архитектурный памятник использовался потомками наббатеев в качестве уборной.
Двир пропихнул товарища вглубь узкого прямоугольного коридора. Минут пять они стояли без движения, невидимые снаружи, прислушиваясь к доносящимся звукам.
А звуки совсем не радовали. К бормотанию экскурсовода добавились топот, хриплые громкие выкрики на арабском.
Двир быстро выглянул и тут же развернулся, толкнув его вглубь прохода.
– Девчонка… идет прямо сюда… – прошипел он в спину.
Там, где узкий коридор вливался в небольшой зал, они вжались в стены. Дмитрий успел помечтать о том, как было бы здорового, если б скалы расступись, и укрыли их в своей толще. Приближающийся шорох шагов разогнал его детские фантазии.
