Утешение - Гаврилов Николай Петрович

— Ты же не местная? Журналистка? К кому в Ачхой-Мартан едешь? бросая на нее быстрые взгляды и одновременно смотря на дорогу, засыпал вопросами водитель.　

— Я сына ищу, — уже привычно ответила Ольга.　

На войне все происходит быстро и неотвратимо. Дворники мерно смахивали капельки дождя с лобового стекла. Ольга хотела продолжить, но мир вокруг внезапно изменился. Рядом с машиной мелькнула какая-то искра, и в ту же секунду звякнуло, отлетая, боковое зеркало, вспоролась обшивка на крыше, ударило по капоту. Не сознанием — медленным и слабым, в подобные минуты, а чем-то древним, спрятанным, Ольга в одно мгновение осознала, что по машине стреляют. Она беспомощно повернулась к водителю, ища у него подсказки: что делать?　

Брызнуло сразу в нескольких местах лобовое стекло, подпрыгнули стоящие позади коробки, в салоне тонко пропело. Водитель со всей силой нажал на тормоза, интуитивно находя ручку двери, и в следующий момент выкатился из машины. Только тогда до него донеслись отдаленные звуки автоматных очередей. Машина покатилась и съехала в канаву на обочине. Еще раз пропело, просвистело над головой, в машину два раза ударило. Посыпалось боковое стекло.　

Запрыгали по дороге срезанные с кустарника ветки.　

Обстрел длился не более десяти секунд. Водитель потом еще несколько минут лежал на обочине. К машине никто не подходил. Видно, просто обстреляли и ушли. Осторожно поднявшись, пригибаясь и замирая на каждом шагу, он приблизился к машине.　

Женщина осталась в салоне, он видел ее силуэт. Открыл дверь с ее стороны, и она тут же безвольно вывалилась из машины. Он заглянул внутрь салона и увидел, что салон в крови. Голова женщины тоже была в крови. Дождь каплями разбавлял струйки крови. Лицо восково-белое, глаза закрыты, рот, наоборот, приоткрыт.　

Водитель был хороший человек. И он знал, что делает. Первым делом он прощупал пульс на сонной артерии, затем перевернул податливую, как куклу, женщину на бок, засунул пальцы в рот, проверил, не запал ли язык. Увидел, что ранения по крайней мере два — в голову и в область ключицы, там даже на мокром пальто темнело пятно крови, на пальто осталась дырка с торчащим синтепоном. Затем попытался завести машину и, к своему удивлению, завел. Еще несколько минут понадобилось, чтобы выкинуть ящики с заднего сиденья.

Обхватив руками женщину с безвольно откинутой головой, он как можно аккуратнее перетащил ее на заднее сиденье салона. Сделал из какой-то тряпки тугой тампон, отогнул жирный от крови воротник пальто и засунул его под кофту. Затем, стараясь не трясти машину на ямах, повернул в город.　

— Женщина ранена. Ваша, русская, — сказал он военным, остановив «Жигули» возле первого блокпоста. — В больницу ее надо. Сына она искала. Вот ее сумочка, там паспорт.　

В аэропорту Грозный-Северный было развернуто сразу несколько полевых госпиталей.

Наиболее крупные Московский и Свердловский. Вывезенных медротами раненых в день поступало около ста человек. В одном из шатров госпиталя Московского военного округа, среди коек и капельниц, хирург, сняв с рук резиновые перчатки, продиктовал старшему санитару:　

— Судя по паспорту, Новикова Ольга Владимировна. Пиши: сочетанное огнестрельное ранение головы, туловища. Касательное пулевое ранение левой части лобно-теменной доли. Обильное кровотечение. Сквозное пулевое ранение левого предплечья с разрывом дельтовидной мышцы и переломом ключицы. Со смещением. С ближайшим вертолетом ее в Моздок, дальше в Ростов, в нейрохирургию. Отправить вместе с остальными тяжелоранеными.　

Хирург замолчал, прислушался к рокоту раскатов где-то в южной части Грозного, затем продолжил:　

— Она без сознания, поэтому перепиши содержимое сумочки. Что там? Паспорт, фотография в рамке, зубная паста, зеркальце… Ну и дальше сам по порядку.

ЧАСТЬ II

УТЕШЕНИЕ

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

БЕССТРАШИЕ

22.02.1995　

Ростовская областная клиническая больница занимала территорию на западной окраине города. Окна нейрохирургического отделения выходили на дачные застройки: на сады, на голые деревья и блестящие оцинкованные крыши добротных домов из красного кирпича. Ночью сады одевались в туман, а днем часто светило солнце; и в погожий день, когда на подоконниках палат играли солнечные зайчики, казалось, что зима ушла окончательно.　

В один из таких погожих дней таксист-армянин привез к воротам больницы моложавого мужчину в джинсах и в добротной кожаной дубленке с коричневыми меховыми отворотами. На голове рыжая енотовая шапка. В руках сумка. Армянин заприметил его на выходе из аэропорта и за поездку к больнице заломил несусветную цену. Расплатившись с таксистом, мужчина пошел к корпусу нейрохирургии.　

После заметенного снегами Томска здесь стоял прекрасный весенний день. Голова прела под тяжелой шапкой. В регистратуре ему назвали номер палаты. Сдав верхнюю одежду в гардероб, мужчина оглядел себя в зеркало и уверенно пошел по коридору отделения к посту медсестры. Там он узнал, где находится лечащий врач, и через минуту постучался в ординаторскую.　

— Добрый день, — заходя в помещение, поздоровался он с молодым врачом. — Я приехал к Новиковой Ольге Владимировне. Лежит в шестой палате. Прежде чем ее увидеть, хотел поговорить с вами о ее состоянии.　

— А, Новикова. Огнестрел? Та, что в Чечне сына искала? А вы, простите, кто ей будете? — поднялся ему навстречу врач.　

— Муж. — Мужчина на мгновение замялся и добавил: — Бывший.　

— Понятно… — протянул врач с какой-то странной интонацией. В медицине опытность обычно ассоциируется с возрастом, врач же казался слишком молодым, но что-то в его словах и жестах говорило о том, что дело свое он знает. — Ну что я могу сказать? — пожал он плечами. — Если бы пуля прошла миллиметром ниже, ее бы здесь не было. А так — касательное ранение мягких тканей черепа. Но рана обширная. Привезли ее к нам из госпиталя, там и оперировали. Почему оперировали? — спросил врач, хотя мужчина не произнес ни слова. — Потому что от удара образовалось внутреннее кровоизлияние. Благодаря грамотной операции удалось блокировать набухание мозга. Можно сказать, ее спасли. Осталась внутренняя гематома, но она должна рассосаться. Сейчас состояние стабильное. Острый период прошел.　

— Отлично, — искренне, от сердца произнес мужчина.　

— Отлично? Ну… Она, конечно, не знает, но вам, как родственнику, пусть и бывшему, скажу. Ранения в голову, даже касательные, как правило, имеют тяжелые последствия. Часто — спустя годы. По сути, у нее сильнейшая контузия. Так… ладно. Что касается второго ранения, здесь все более-менее ясно. Было сепсис — в рану попали фрагменты ткани пальто и шерсть от кофты, но воспаление удалось быстро снять. Рана заживает. Руку, как ключица срастется, надо будет разрабатывать, чтобы функционировала нормально. Вот вроде и все. Список лекарств и витаминов я вам напишу.　

Живые черные глаза врача внимательно рассматривали лицо мужчины, взгляд словно спрашивал: «Как ты ее одну отпустил-то?» Хотя Сергею, скорее всего, это показалось. Поблагодарив врача, он направился в шестую палату.　

Ольга лежала на ближней к окну кровати. Шторы в палате оставались открыты, в окно светило солнце, в ее углу горели блики. Голова плотно забинтована, лицо заострилось, ярко очертились скулы, под глазами чернели круги. Левая рука зафиксирована бандажом в согнутом положении. Белок одного глаза кроваво-красный от лопнувших сосудов. Неузнаваемость образа довершал застиранный больничный халат в мелкий синий цветочек. Рядом с кроватью стояла тумбочка, на ней — нищенски одинокая чашка, иконка Божией Матери и больше ничего, кроме солнечных зайчиков.