Гено Генов-Ватагин - Скажи им, мама, пусть помнят...
ПАРТИЗАНСКИЕ ПУТИ-ДОРОГИ…
Партийные и ремсистские организации в Голямчардакском крае с некоторым опозданием восстанавливали свою боеспособность. Весной 1944 года они быстро активизировались, и буквально за несколько дней отряд имени Стефана Караджи превратился в грозную силу. Кара и Страхил носились днем и ночью по дорогам, долинам, полям и селам, поднимая на борьбу надежных людей и всех, способных носить оружие. Этот богатый край расправил свои могучие плечи и уже в первые дни весны был готов к революционным выступлениям. Здешние жители отличались медлительностью, но уж если они обещали что-нибудь, то только смерть могла бы помешать им это выполнить.
— Поверь мне, Ватагин, всему свое время. У нас люди добрые, только не надо торопить события, — утверждал Старик. Так прозвали одного старого партизана, который первым встретил меня в этом крае, куда я прибыл в качестве уполномоченного штаба второй оперативной зоны. К хорошим людям необходимо всегда относиться с доверием и любовью. Мы именно так и поступали.
Вскоре мы разделили отряд по районам, и отдельные его подразделения оказались настолько тесно связанными с селами, что трудно было определить, где находятся партизаны и какова их численность. Мне пришлось выполнять задания среди красновской молодежи. Но вскоре пришел приказ, который меня, Христо Проданова, Васила Терзиева отзывал в Пловдив.
В стране в это время только что пришел к власти новый кабинет министров во главе с Багряновым.
На землю спускались сумерки. В отряде наступило оживление. Партизаны готовились к боевым действиям.
Со стороны Баррикад подул прохладный ветерок. После невыносимого дневного зноя ночь сулила измученным людям покой и прохладу. В долине давно уже началась жатва, и в этот тихий вечер до нас доносились приглушенные покрикивания возчиков. Люди уходили с полей и торопились попасть домой.
— Интересно, где сейчас наши матери? — произнес кто-то.
— Наши матери? — прошептал я. — Возможно, они жнут на поле какого-нибудь кулака и льют слезы, вспоминая нас.
Нам снова предстояло пуститься в дальний путь. Партизанские пути-дороги, в который раз мне придется пересечь Фракийскую равнину!
Мы простились с товарищами и ушли.
Ночь застала нас на южных склонах красновских гор. Перед нами открылся прекрасный вид: по всей долине мерцали огоньки, и казалось, что это звездное небо спустилось на землю. Наше золотое фракийское небо! Несмотря на грозящую нам опасность, мы решили устроить привал и перекусить. Все вглядывались в звездное небо и в огоньки далекого поля, напоминавшие нам о мирной жизни, о наших близких, о друзьях, оставшихся там, в селах, расположенных всего в нескольких километрах, и вместе с тем пока таких далеких.
Христо, романтично настроенный парень, не упустил случая выразить вслух свое восхищение.
— Давайте помолчим, товарищи! Ощущаете ли вы аромат родной земли? Эх, свобода, свобода!
У нас в отряде по Христо сверяли часы, потому что он вместе с одной девушкой из города поклялся каждый день в 12.00 думать друг о друге. Но в тот раз он вспомнил о ней и в неурочное время и тихо, мелодично запел нашу любимую песню:
Скажи, скажи мне, тучка белая,
Откуда ты пришла, где побывала?..
А потом добавил от себя то, что терзало его сердце:
— Не видела ль ты моей Танюши?
Я любил эту песню и начал подпевать Христо. Васко же, задумавшийся о чем-то, слушал нас и улыбался. Мы перенеслись в мечтах в древний Пловдив с его тысячами тайн и уже в мыслях бродили по его красивым холмам, где каждый камень был для нас таким близким и таким дорогим.
Неожиданно частые выстрелы прервали наши мысли. Пришлось проститься с мечтами и подумать о встрече с врагом. Нам предстояла сложная и опасная дорога.
— Наши нарвались на засаду, — первым заговорил Васко.
Мы прислушались: стрельба то стихала, то снова вспыхивала где-то в темноте.
— Эх, гады… скоро вам конец… — выругался Христо, смял сигарету и вскочил на ноги: — Пошли, товарищи!
Мы шагали напрямик через поля, ориентируясь на далекие огоньки, и обходили стороной села, где часто устраивали засады. Ночь выдалась ясная и тихая. Ярко светила луна, и нам казалось даже, что она согревает нас. И только время от времени она ныряла в какую-нибудь небольшую тучку, словно хотела помочь нам незамеченными обойти встречающиеся по пути села. Тогда длинные ночные тени сливались и накрывали всю долину, и мы чувствовали себя спокойнее.
Мы подошли к селу Голям-Чардак. Обошли его с северо-запада и, спрятавшись в тени большого дерева, стали прислушиваться. Жизнь в селе замерла. И только лай собак временами нарушал этот покой. В сотне шагов от нас стоял дом Стоила Кашила, куда мы намеревались зайти. Я не раз приходил в этот партизанский дом и сейчас испытывал такое чувство, будто приближаюсь к родному очагу. Мы быстро перебежали через сад, снова прислушались, стоя у задней стены дома, и тихонько постучали в маленькое окошко.
— Кто там? — отозвалась бабка Стойлица.
— Свои, отопри. Это Ватагин.
— Да ты ли это, Ватагин? Входите же, в селе спокойно. Да и Стоил здесь, только что лег, а то все читал газету.
Бабка Стойлица так ласково разговаривала с нами, точно встречала не партизан, а сватов.
В этой семье все, даже маленькая Пенка, настолько крепко связали свою судьбу с революционной борьбой, что всегда встречали нас, партизан, как долгожданных гостей. Они не могли нам нарадоваться и как будто не замечали, какой опасности ежечасно подвергают себя.
— Намедни получили письмо от Тошо. Он тебе посылает большой привет, как будто знал, что ты появишься в наших краях, — продолжала свои душевные излияния бабка Стойлица. — Эх, Ватагин, почему нет здесь моих сыновей? Кто знал, что им на роду написано гнить в тюрьмах! Пешо в Пловдивской, ну это хоть недалеко отсюда, а Тошо эти негодяи увезли аж в Варну! А мой Стоил уже собирается уйти к вам, ждет только приказа.
— Хорошо, мама, скоро фашистам уже конец, все будет в порядке. Дядя Стоил крепкий человек и отомстит за сыновей.
В этот момент дядя Стоил, уже приготовившийся к встрече гостей, вмешался в наш разговор:
— Ну хватит болтать-то, подай людям что-нибудь поесть, а уж после этого наговоримся.
Все уселись за стол. Партизан никогда не отказывается от угощения, только бы оно нашлось.
Пенка, дочь дяди Стоила, быстро обежала село и созвала все партийное и ремсистское руководство. Товарищи информировали нас о положении в селе, а мы, в пределах возможного, — о дальнейших планах и обещали, что, возвращаясь из Пловдива, снова заглянем к ним.
Обменявшись еще несколькими фразами, мы начали собираться в путь. Всему приходит конец, и, как бы хорошо мы ни чувствовали себя в этом гостеприимном доме, пришла пора уходить. Нам принесли переодеться, чтобы больше походить на мирных горожан, и, оставив у них все оружие, кроме пистолетов, мы ушли.
Дядя Стоил немного проводил нас, показал нам, в каком направлении надо идти, и мы исчезли в зеленых садах.
Луна недвижно повисла где-то в западной части неба, и тени деревьев стали еще длиннее. Нам казалось, что мы идем через лес.
Только мы обошли село Малы-Чардак, как восточная часть неба стала светлеть. Вскоре огромный диск солнца возвестил о наступлении дня.
В поля вышли крестьяне, по дорогам заскрипели телеги. Стало ясно, что нам нельзя днем идти дальше, и мы решили укрыться посреди несжатого поля.
Мы изнывали от жажды: в такой зной мы не имели ни капли воды. Вышло так, что почти повсюду вокруг нас работали люди, и нам следовало остерегаться, чтобы не быть замеченными. Хлебом мы запаслись, но о воде и не подумали. Да кто же мог предположить, что нам придется провести весь день в таких условиях! А солнце, как назло, пекло вовсю. С трудом дождавшись наступления темноты, мы тотчас же выбрались из своего укрытия.
Первым делом позаботились о том, чтобы найти воду. Наконец после получасового поиска нашли колодец, напились вдоволь и продолжили свой путь в Пловдив. Тамошние подпольщики оказались пунктуальными людьми, они давно уже ждали нас в условленном месте и сразу же повели в квартал «Кючук Париж». Там, в тесной комнатушке, мы застали нескольких товарищей. Это были пожилые люди. Все они казались нам сосредоточенными и ждущими чего-то очень важного. Немного погодя пришел еще один товарищ с кудрявой шевелюрой и усами. Он поздоровался с каждым из нас и спросил:
— А товарищи из партизанского отряда пришли?
Я встал, чтобы засвидетельствовать свое присутствие, и снова сел. Среди собравшихся я узнал Васила Маркова, Гочо Грозева и Стояна Попова.
— Давайте начнем, — предложил кто-то, и тот, что с усами, взял слово.
— Товарищи, в стране создалась сложная и весьма своеобразная обстановка. Сейчас нам необходимо иметь полную ясность о всех ходах, предпринимаемых врагом. — И он изложил точку зрения Политбюро нашей партии и оценку положения в стране, а затем наметил задачи, которые нам предстояло решать.
