Петр Михин - «Артиллеристы, Сталин дал приказ!» Мы умирали, чтобы победить
Немцы жаждали вновь перехватить инициативу в войне. С этой целью всю весну и начало лета сорок третьего года они готовились к наступательной операции «Цитадель» в районе Курского выступа. Планировалось мощными сходящимися танковыми ударами из Орла и Белгорода окружить Курск и уничтожить наши войска Центрального и Воронежского фронтов. Затем повернуть на север, войти в тылы Юго-Западного фронта и двинуться с юга на Москву. С этой целью они оснастили свои войска мощными новейшими танками «Тигр» и самоходными орудиями «Фердинанд», а также скоростными истребителями «Фокке-Вульф».
52-я стрелковая дивизия в составе 57-й армии с марта по июль сорок третьего держала оборону по реке Северский Донец южнее Белгорода, тридцатью километрами южнее Волчанска. Позднее мы узнали, что именно в лесах на Донце от Чугуева до Белгорода — как раз напротив позиций нашей дивизии — фашисты сосредоточивали танковые соединения в ходе подготовки к операции «Цитадель», и делали они это в великой тайне: чтобы не рассекретить номера частей, у солдат даже были отобраны солдатские книжки.
Концентрацию своих войск в этих лесах немцы держали в таком секрете и охраняли настолько тщательно, что наша дивизионная разведка за два месяца, в течение мая — июня, не смогла взять ни одного «языка». Командование 57-й армии не знало, какими частями и какими силами располагает стоящий напротив нас противник. Разведданные были жизненно необходимы. Нашему командиру дивизии начальство даже пригрозило трибуналом за неспособность должным образом организовать разведку. Комдив, в свою очередь, приказал каждому подразделению: «Любой ценой добыть «языка»! Но и это дела не изменило: «языка» раздобыть никак не удавалось.
А ситуация была такая. Немцы сидели на высоком западном берегу, сплошь покрытом могучим лесом. Наша же оборона располагалась в низине, в километре от реки, по мокрому пойменному лугу. Сквозь густую крону вековых деревьев нам, снизу, не было видно, что делается у немцев в лесу, тогда как наши позиции были у них на виду как на ладони. Наши разведчики не могли не то чтобы переплыть Донец и захватить «языка» — даже приблизиться к берегу не удавалось. Немцы всецело хозяйничали на реке, а по ночам постоянно освещали наш пойменный берег ракетами и выставляли на нем боевое охранение, скрытно поджидавшее наших разведчиков.
Через мой НП каждую ночь отправлялись за «языком» группы поисковиков. Наш участок привлекал разведчиков тем, что по лугу до самой реки через каждые полсотни метров росли густые кусты, тогда как у соседей впереди простирался только голый песок. Однако и кусты не спасали — немцы превратили их в хорошо организованные засады. За два месяца мимо меня прошли за «языком» двадцать две группы по десять-двенадцать человек, и каждый поиск заканчивался полным уничтожением всей группы: немцы подкарауливали разведчиков под кустами, расстреливали и брали в плен. Лишь изредка из десятка ушедших возвращались двое, таща на плащ-накидке тяжелораненого.
Нам, артиллерийским разведчикам, не положено было ходить за «языком», у нас были другие задачи, да и не имели мы необходимой подготовки. Но командир нашего дивизиона майор Гордиенко вспомнил, как удачно мы сходили за «языком» подо Ржевом, хотя две предыдущие группы тогда полностью погибли — но этого он, конечно, не вспомнил. Надеясь и в этот раз на нашу удачу, он решил отличиться, вызвался добыть «языка». А поиск осуществить приказал мне, так как раньше я был начальником разведки дивизиона. За год боев из группы, ходившей за «языком» подо Ржевом, выжили только трое: два разведчика и я, их командир. На нас-то и рассчитывал Гордиенко.
* * *Когда я объявил своим разведчикам, что нам приказано взять «языка», ребята приуныли. Все мы восприняли приказ как смертный приговор, хотя никто при этом и словом не обмолвился. Каждый знал, что взять «языка» невозможно и живым вернуться тоже нельзя. Но каждый понимал: «язык» необходим.
Стали искать место поиска. На правом фланге дивизии у деревни Хотомли Донец делал петлю и глубоко вдавался в лес к немцам. Как раз в этом месте в Донец с востока, с нашей стороны, впадала небольшая речка Хотомля. Между устьем речушки и петлей Донца образовалось большое, километра два в поперечнике, болото. У верхушки петли левый берег Донца образовывал обширный остров, и нам пришло в голову: а что, если попробовать пробраться к немцам по болоту — через старицу — через этот остров — и там, под носом у немцев, глубоко в их тылу, переплыть Донец? Вдали от передовой немцы наверняка менее бдительны.
Приказал сержанту найти лодку и готовить группу из десяти человек к поиску. Сам же с Яшей Коренным, который еще подо Ржевом ходил со мною за «языком», решил ночью пробраться на заветный островок и с него через Донец посмотреть на немцев.
Когда стемнело, прихватили с собой боевое охранение из пехоты и двинулись. Перебрались через нашу колючую проволоку и минное поле, прошли еще метров двести по нейтралке в сторону болота и вышли к «точке»: здесь, в высокой траве, было замаскировано пулеметное гнездо с телефоном. Лейтенант-пехотинец остался на своей «точке», а мы с Яшкой почапали дальше в неизвестность, к болоту, падая при каждом отсвете ракеты. Нам нужно было посмотреть, что за болото, можно ли его одолеть, есть ли на острове немцы, что представляет собой протока. Оказалось, болото полностью заросло густой травой, только старица Донца светлой полосой разделяла его на две части. Густые заросли травы, глубокий ил и пышная ряса затрудняли движение. От света ракет прятались в воду. Вода была сначала по колено, потом по пояс, а кое-где до подбородка. Чтобы не оставить после себя борозду-след — немцы утром сразу заметят его в нетронутой рясе болота, мы двигались зигзагами вправо-влево; хотя путь наш утроился, зато образовавшиеся прогалины на воде перекрывались травой и камышом.
Наконец мы ступили на твердь острова. Замаскировались на нашем берегу протоки, то есть уже в немецком тылу, в двух километрах от своих. Прислушались, всмотрелись в темноту того берега. Все было мертво. Ни шороха, ни звука, ни огонька. Значит, охраны на берегу нет. С рассветом увидели тот берег: крутой, лесистый, метрах в пятидесяти от воды параллельно реке по скату натянута колючая проволока — значит, перед нею минное поле, в бинокль различались и проволочные растяжки. Пустынность берега и радовала, и тревожила: где же немцы? Ждем. И едва взошло солнце, в кустах среди деревьев мелькнули два белых колпака. Преодолев проходы в колючке и минах, два повара с автоматами на шеях и ведрами в руках шумно сбежали к воде. Они деловито и осторожно осмотрелись, особенно внимательно оглядев наш берег: нет ли там русских, затем бросили в воду несколько гранат, подобрали оглушенную рыбу, набрали в ведра воды и отправились восвояси. Вот этих голубчиков мы завтра и сцапаем, обрадовались мы с Коренным.
Больше за целый день на том берегу не появилось ни души. Лишь изредка из глубины леса доносились отдаленные голоса. С наступлением темноты мы пустились в обратный путь. В траншее нас уже ждали в полном снаряжении и с лодкой десять моих разведчиков. Взвалив лодку на плечи, не теряя времени, мы двинулись разведанным путем к острову.
Снова вода, трава, зигзаги. Лодку едва дотащили до старицы, дальше нести ее на плечах не было никаких сил. Коренной сел в лодку и погнал ее в основное русло реки, чтобы подняться по течению вверх и причалить к тому месту, где мы сидели с ним целый день.
Вышли по острову на место — а Яшки с лодкой нет! Страшная тревога пронзила сердце: неужели поймали немцы?! И Яшку жалко, и поиск сорвется! Успокоились, когда лодка Коренного въехала в траву берега.
Напомнил разведчикам об их действиях в различных ситуациях. Оставил группу обеспечения на нашем берегу, приказав сразу же отрыть в кустах траншею, а сам с группой захвата переправился на тот берег. Предварительно к корме и носу лодки привязали по длинному концу немецкого сталистого кабеля, носовой конец я прицепил под водой у немецкого берега, и группа обеспечения, потянув за кормовой конец, возвратила лодку к своему берегу, чтобы спрятать там в высокой траве; немецкий берег был песчаный и совершенно голый — лодку не спрячешь.
Расположились мы в кустах недалеко от воды, рядом с поварской тропой. С рассветом стали ждать поваров. А их все нет и нет. Уже и солнце поднялось, к обеду дело — их нет. Вот уже солнце за гору переместилось, а немцев нет как нет. Обеспокоенные, вконец искусанные комарами, голодные и злые, мы приуныли. Неужели не придут? Тогда придется ночью лезть через мины и проволоку наверх, искать блиндаж и блокировать его, а это очень рискованно и ненадежно: и сами можем не вернуться, и «языка» не добудем.
Весь план наших действий был рассчитан исключительно на появление немцев на берегу, что они войдут в воду. Соответственно и роли были заранее распределены: я с напарником уничтожаю левого, могучий Захаренко с разведчиком берет в плен правого, пятый с автоматом прикрывает тропу, а шестой бежит в воду, находит кабель и тянет лодку к нам.
