Георгий Савицкий - Штрафники против асов Люфтваффе. «Ведь это наше небо…»
А здесь имеющие отличную аэродинамику и малую нагрузку на крыло, легкие Як-9 получили очевидное преимущество над более тяжелыми «Мессершмиттами» Bf-109G4, которые были вдобавок еще и перетяжелены дополнительными крыльевыми пушками МК-108 калибра 30 миллиметров.
— Я — «Леопард». Березкин, прикрой — атакую!
— Вас понял, прикрываю!
* * *После проверочного пилотажа с новичком, окончившегося уничтожением «Мессершмитта»-«охотника», Александр Волин сказал:
— Ты, Березкин, будешь летать со мной! Беру тебя ведомым.
— Служу Советскому Союзу! — просиял лейтенант.
— Не слишком-то обольщайся. Я с тебя семь шкур спущу! И запомни: ведомый — это щит пары!
— Так точно, запомню, товарищ капитан!
К Волину подошел Иван Мартыненко.
— А мне — в отставку, товарищ командир? — прищурился опытный летчик, затягиваясь папиросой.
— А тебя — на повышение, — в тон ему ответил Александр Волин. — Пора тебе, Ваня, расти над собой. Будешь теперь ведущим пары.
— Ведомого могу взять по своему усмотрению?
— Да, — кивнул командир.
— Тогда буду летать с Евгением Омельченко.
* * *Пара Як-9 завязала с двумя «Мессершмиттами» Bf-109G4 классический бой на виражах.
Березкин ничего, держался молодцом. Он уже пару раз короткими и точными очередями отбил атаки на Александра Волина. Вообще парень был хваткий, и было видно — летный талант у него в крови. Волин научился разбираться в людях. Вот только чересчур скромным, на грани нерешительности, был его новый ведомый. Ну, ничего — жизнь научит, а война отшлифует и характер, и бойцовские качества.
Александр Волин боевым разворотом набрал высоту и на вираже поймал ведущего пары «Мессершмиттов». Длинная очередь пропорола мотор немецкого истребителя. За ним потянулся полупрозрачный шлейф. Там было все: и пар из радиатора, и распыленные скоростным потоком масло и гидрожидкость.
Резко отвернув, «мессер» вышел из боя, ведомый потянулся за ним.
А пара Як-9 нагнала уходящий в глубь своей территории подбитый истребитель Лавочкина и повела на свой аэродром. Самолет раскачивался в воздушных потоках, были видны пробоины на его фюзеляже и плоскостях, из поврежденного мотора непрерывной струей вытекал дым, но все же он летел, как говорят летчики, «исключительно на самолюбии».
— Прием, прием, я — «Леопард», ответь «Леопарду»… — постоянно повторял Александр Волин, вертя верньер настройки радиостанции.
Но, видимо, у «Лавочкина» вдобавок ко всем повреждениям была испорчена рация, потому, кроме шороха и треска помех, в наушниках шлемофона ничего слышно не было.
А вдалеке уже показалась знакомая возвышенность с плоской, будто ножом срезанной вершиной — там и находился полевой аэродром отдельной истребительной эскадрильи.
Александр Волин добавил газу, вырвался вперед и покачал крыльями: «Делай, как я».
Капитан Волин сам решил заводить на посадку поврежденный истребитель «соседей».
— «Искра», я — «Леопард», прием, — вызвал командир эскадрильи руководителя полетами своего аэродрома, — завожу подбитый истребитель на посадку с ходу. Обеспечьте приземление.
— «Леопард», я — «Искра», прием. Вас понял. Посадку с ходу разрешаю.
— Я — «Леопард», шасси, закрылки выпустил, разрешите посадку?
— Наблюдаю. Экстренную посадку разрешаю.
Капитан Волин «притер» Як-9 на «три точки» у самого посадочного «Т» и на газу быстро срулил с полосы.
Следом заходил на посадку подбитый «Лавочкин». Летчик отказался от посадки на «брюхо» и тоже выпустил шасси и закрылки. Но у самой земли по закону подлости мотор чихнул и окончательно заглох. Заходящий на посадку самолет не смог удержать без двигателя высоту касания и резко просел вниз. Его враз развернуло поперек полосы и заволокло пылью.
Игорь Березкин ушел на второй круг и пошел в зону ожидания, пока летчики и техники буквально на руках утащили пострадавший истребитель в капонир.
Потом благополучно приземлился и Березкин.
* * *Летчики обступили незнакомый пока еще «широкой публике» истребитель Лавочкина. Рядом стоял изрядно побитый при посадке, но живой и даже не раненый летчик.
— Старший лейтенант Никита Сазонов, — представился он капитану Волину, вскинув руку к шлемофону. На лбу и на правой скуле у аварийно приземлившегося летчика красовалось несколько багровых ссадин. — Триста пятьдесят второй гвардейский авиаполк.
— Ясно, тебя, старший лейтенант, сейчас проводят в медсанчасть, а потом — в столовую. В ваш полк мы сообщим по рации, что с тобой все нормально.
— Товарищ командир эскадрильи, — обратился к Волину техник Федор Иванович Ткачев. — У истребителя сломан «дутик», хвостовое колесо. Причем не сам он — а силовой шпангоут, на котором это колесо крепится.
Старший лейтенант Никита Сазонов выругался:
— Ну, вот, повод ерундовый, а поломку теперь так просто не исправишь: нужно полностью шпангоут менять.
— Ничего, пригласим ваших техников, так они вместе с нашими техническими специалистами все живо отремонтируют. А ты пока у нас погостишь.
— Ага, — угрюмо кивнул старший лейтенант. — Самое время отдыхать.
— Ладно, расскажи хоть про самолет.
— А! Истребитель у меня — просто блеск! Так бы и расцеловал товарища Лавочкина!
Истребитель и правда был весьма неплох. Создавался он как очередная модификация ЛаГГ-3, но вместо двухрядного мотора жидкостного охлаждения ВК-105ПФ Климова на нем установили двухрядную «звезду» воздушного охлаждения АШ-82 (М-82) конструктора Швецова.
В итоге тяжелый для «климовского» движка планер из дельта-древесины и сосны стал вполне приемлем по летным характеристикам с более мощным радиальным двигателем. Для улучшения маневренности на передних кромках крыла были установлены предкрылки.
Правда, без переделок не обошлось: были изменены форма фюзеляжа, крылья, другие узлы и агрегаты конструкции. И в итоге получился новый, мощный истребитель.
Самолет удачно сочетал в себе хорошую живучесть своего предшественника ЛаГГ-3 с довольно высокими летно-пилотажными характеристиками. Мотор воздушного охлаждения АШ-82 благодаря своей радиальной конструкции работал даже при повреждении двух-трех цилиндров. Известны случаи, когда в воздушном бою пушечным огнем-противника были пробиты всасывающий и выхлопной патрубки одного цилиндра и крышки клапанных коробок, воздушный винт, погнуты ребра цилиндров. И все же самолеты благополучно приземлялись на своем аэродроме, и вскоре их восстанавливали.
А дельта-древесина выдерживала фатальные для того же «яка» повреждения.
Вооружен «Ла-пятый» был двумя синхронными 20-миллиметровыми пушками ШВАК, что существенно повышало его огневую мощь.
Капитан Волин видел Ла-5 в действии, сражаясь с ними крыло в крыло. И мог вполне беспристрастно сказать: новый истребитель как минимум был равен «Мессершмиттам» последних модификаций и даже тяжелым «Фокке-Вульфам-190». Но все же командир эскадрильи предпочитал воевать на простом и надежном, легкокрылом, маневренном и скоростном Як-9, настоящем «самолете-солдате».
— Ну, не знаю, — задумчиво сказал Александр Волин. — Мне мой Як-9 нравится куда больше. К чему вся эта перетяжеленная конструкция и огневая мощь, если не можешь с двух-трех разворотов зайти противнику в хвост?
В воздушном бою решающее значение имеют скорость и маневренность, летное искусство воздушного бойца. Как по мне, так послушный в управлении, скоростной и верткий «як» имеет куда больше шансов и уклониться от атаки противника, и атаковать самому. А что касается вооружения, то да — всегда хочется иметь под рукой что-нибудь эдакое, более мощное и убойное.
Однако, как показал опыт самого Александра Волина в противоборстве в огненном небе Сталинграда против тяжелого и «увешанного стволами» «Фокке-Вульфа-190», главное — суметь зайти в хвост противнику и ударить точно с минимального расстояния, практически в упор. Тогда любой крылатый враг — обречен! Для этих целей «як»-истребитель был идеален. Словно закаленный боевой клинок — ничего лишнего! Только абсолютная боевая эффективность!
Да и создавался Як-1 перед войной, а фактически — во время первых ее двух лет. Поэтому сталинские соколы получили на вооружение настоящий «самолет-солдат».
Кроме того, новый истребитель Ла-5 имел все же и свои недостатки. В первую очередь это относилось к тяжелой конструкции и, как следствие, сложности в управлении. Летчики отмечали, что при выходе из пикирования приходилось прикладывать к ручке управления слишком большие усилия, на скоростях свыше 350 километров в час не открывался фонарь кабины, из-за чего приходилось в бою его держать открытым, а это — потеря скорости. Плохой была вентиляция кабины, из-за чего она нагревалась. Да и сам мотор АШ-82 имел склонность к перегреву, что создавало не слишком комфортные условия для летчика. На рулении массивная носовая часть закрывала обзор, что приводило к авариям на взлете и посадке так же, как это делала узкая колея шасси «Мессершмитта-109», доказывая, что в авиации мелочей нет.
