Бернард Корнуэлл - Ружья стрелка Шарпа
– Наблюдение не прекращать!
Уильямс мертв… Шарп опустился на пол рядом с лестницей и посмотрел на Патрика Харпера. Выбор напрашивался сам собой, никого другого не оставалось. Между тем Шарп боялся, что огромный ирландец с презрением отвергнет его предложение. Поэтому решил облечь назначение в форму приказа.
– Харпер?
– Сэр?
– Вы назначаетесь сержантом!
– Ну уж нет, черт меня побери!
– Вы – сержант, Харпер!
– Нет, сэр! Не в этой проклятой армии. Нет.
– Черт тебя возьми! – выкрикнул Шарп, но стрелок отвернулся к окну. Струйки дыма выдавали позицию драгун.
– Мистер Шарп? – Кто-то осторожно подергал лейтенанта за раненую руку. – Моя дорогая жена и я, – залепетал Джордж Паркер, – посоветовались и решили, что будет правильно, если вы переговорите с французским командованием… – Паркер наконец увидел кровь Шарпа на своих пальцах. – Только не подумайте, – добавил он торопливо, – что мы хотим покинуть вас в трудный момент, но…
– Я знаю, – перебил его Шарп. – Вы считаете, что мы обречены.
Шарп злился не из-за того, что Паркеры вдруг решили его покинуть. С их уходом он навсегда терял Луизу. Он мог бы оставить миссионеров еще на дороге. Он пригнал их сюда ради девушки. Теперь лейтенант понимал, что выбора нет. Женщины не смогут вынести всех тягот осады. Луиза должна уйти.
На столе среди битой посуды лежал мертвый стрелок; с волос еще капала кровь. Рядом валялась марля. Несмотря на серый цвет, она вполне годилась на белый флаг переговоров. Шарп намотал марлю на лезвие палаша и побрел к окну. Стрелки расступились.
Шарп высунул палаш и принялся размахивать им из стороны в сторону, пока со стороны французов не донеслись крики. Выдержав паузу, Шарп выпрямился во весь рост.
– Чего ты хочешь, англичанин? – прокричал кто-то.
– Поговорить.
– Тогда выходи. Один.
Шарп снял марлю и вложил палаш в ножны. Затем вышел в коридор, переступил через убитого драгуна и отодвинул тяжелый комод от северной двери. Чувствуя себя голым и беззащитным, он вышел под дождь.
Говорить с человеком в красном ментике.
Глава девятая
В амбаре стоял удушливый запах крови, гноя и камфарного уксуса. Около дюжины раненых французов лежали на грубых соломенных подстилках у дальней стены. Рядом со сваленными в штабель щитами для забора офицеры соорудили командный пункт. Человек шесть стояли вокруг перевернутой винной бочки. Среди них был егерь в красном ментике. Он обратился к Шарпу на хорошем английском языке:
– Полковник Пьер д'Эклан. Имею честь быть егерем его величества Императорской гвардии.
Шарп едва заметно поклонился.
– Лейтенант королевских стрелков Ричард Шарп.
– Стрелки, говорите? В ваших устах это прозвучало гордо.
Д'Эклан был красив, высок, как Шарп, и хорошо сложен. У него была квадратная челюсть и золотистые волосы.
– Выпьет ли стрелок вина? – На самодельном столе стояла фляга.
Шарп не мог понять, смеются над ним или оказывают честь.
– Благодарю вас, сэр.
Полковник отмахнулся от лейтенанта драгун и сам наполнил серебряные кубки. Он протянул вино Шарпу, на мгновение задержал руку и вгляделся в иссеченное шрамами лицо англичанина.
– Мы раньше встречались, лейтенант?
– У моста, сэр. Вы сломали мою саблю. Д'Эклан оживился. Он передал кубок Шарпу и щелкнул пальцами, вспомнив подробности встречи.
– Вы парировали удар. Великолепная защита! Или удача?
– Наверное, удача, сэр.
– Удача должна сопутствовать военным. Но вам снова повезло – я не догнал вас на открытой местности. Как бы то ни было, лейтенант, я отдаю честь великолепной обороне стрелков. Жаль, что все закончилось таким образом.
Шарп допил вино, чтобы убить противный привкус пороха во рту.
– Еще не закончилось, сэр.
– Вот как? – Д'Эклан вежливо поднял бровь.
– Я пришел, сэр, обсудить судьбу нескольких гражданских лиц, оказавшихся с нами на ферме. Они хотят уйти. И рассчитывают на вашу доброту, сэр.
– Мою доброту? – Д'Эклан разразился оглушительным хохотом. – Я вам уже говорил, лейтенант, что являюсь егерем его величества Императорской гвардии. Подобного, не говоря о звании полковника, не добиваются добротой. Но я все равно польщен вашим комплиментом. Кто эти люди?
– Английские путешественники, сэр.
– А это их книги? – Д'Эклан показал на перепачканные тома Нового Завета. Очевидно, французов мучило любопытство, откуда взялась религиозная литература.
– Они миссионеры-методисты. Хотят спасти Испанию от папского влияния.
Д'Эклан внимательно посмотрел на Шарпа, пытаясь определить, шутит он или нет. Поняв, что лейтенант говорит серьезно, полковник снова расхохотался.
– С тем же успехом можно превращать тигров в коров!.. Да, весьма странная компания для стрелков. Вы можете дать слово, что у этих методистов нет оружия?
Шарп предпочел не вспоминать о маленьком пистолете Луизы.
– Да, сэр.
– Выпускайте их. Один бог знает, что мы с ними сделаем, но стрелять в них мы не будем.
– Благодарю вас, сэр. – Шарп повернулся, чтобы уйти.
– Подождите, лейтенант. Я хотел с вами поговорить. – Заметив на лице Шарпа тревогу, д'Эклан добавил: – Не собираюсь удерживать вас против воли, лейтенант. Я уважаю условия переговоров.
Шарп подошел к двери амбара и крикнул, что Паркеры могут выходить. Он также предложил уйти трем находящимся на ферме испанцам, но никто из них не решился положиться на французское гостеприимство.
Первой из осажденной фермы вышла миссис Паркер. Она шлепала по грязи, угрожающе размахивая зонтом.
– Боже милосердный, – пробормотал за спиной Шарпа д'Эклан, – почему вы не приняли ее на службу?
Джордж Паркер неуверенно шагнул под дождь, за ним показалась Луиза, и д'Эклан оценивающе кашлянул.
– Похоже, мы вам обязаны, лейтенант.
– Вы передумаете, сэр, когда познакомитесь с теткой.
– Я не собираюсь укладывать в постель тетку, – улыбнулся д'Эклан и приказал капитану позаботиться о гражданских.
– Итак, лейтенант стрелков, что вы намерены делать дальше?
Шарп пропустил мимо ушей покровительственный тон и притворился, будто не понял вопроса. – Сэр?
– Позвольте, я расскажу вам о ваших планах. – Красный ментик элегантно спадал с плеча высокого француза, прохаживающегося по амбару. – Вам удалось пробить амбразуры на втором этаже. Теперь я не смогу атаковать вас внезапно до наступления темноты. К тому же ночная атака рискованна, поскольку у вас достаточно дров, чтобы осветить подходы к зданию. – Он пристально посмотрел на лейтенанта, но лицо Шарпа оставалось бесстрастным. Д'Эклан наполнил кубки. – Полагаю, – продолжил егерь, – вы выдержите еще одну атаку. Вы также рассчитываете, что после этого я буду дожидаться рассвета. Часа в два-три ночи, когда мои люди будут менее всего боеспособны, вы предпримете вылазку. Скорее всего, попытаетесь прорваться на запад, где в ста шагах начинаются заросли кустарника. Там вы будете в относительной безопасности. Оттуда козьими тропами двинете в горы. – Д'Эклан сделал несколько шагов и остановился, глядя на Шарпа. – Я прав?
Егерь был поразительно точен. Шарп не знал про кустарник, но он неизбежно разглядел бы его из бойницы на крыше.
Ну?
– У меня были другие планы, – ответил Шарп.
– Вот как? – Егерь демонстрировал отменную вежливость.
– Я планировал взять ваших людей в плен и сделать с ними то, что они сделали с жителями испанской деревни.
– Изнасиловать? – Д'Эклан расхохотался. – Некоторым это может и понравиться, хотя большинство будет сопротивляться вашим скотским порывам. Впрочем, для Англии это скорее норма.
Шарп растерялся и решил промолчать. Ко всему прочему, ему было страшно неловко за свой вид. Мундир был разорван и выпачкан кровью, кивер он потерял, шаровары без серебряных пуговиц едва держались, через прорехи светилось голое тело. Дешевые сапоги окончательно развалились. Д'Эклан, напротив, был одет с иголочки в плотно прилегающий красный доломан с аксельбантами и золотыми пуговицами. На левое плечо был наброшен алый ментик – совершенно бесполезная часть одежды, чрезвычайно модная среди кавалеристов. На шее полковника красовалась золотая цепь. Пустые рукава ментика свисали до позолоченных ножен и цепочек, на которых крепилась сабля. Внутренняя поверхность темно-зеленых рейтуз была усилена на бедрах кожаными вставками, чтобы ткань не терлась о седло, с внешней стороны на рейтузах были красные вставки с золотыми пуговицами. Высокие сапоги были пошиты из мягкой черной кожи. Шарп прикинул, что такая форма стоит больше его годового жалованья.
Д'Эклан раскрыл портсигар и вытащил две сигары. Шарп не нашел причин отказаться от угощения. Офицеры по-дружески прикурили от трутницы, после чего, выпустив вверх клуб дыма, француз вздохнул:
– Полагаю, лейтенант, вам и вашим стрелкам следует сдаться.
