Юрий Корчевский - Танкист
Офицер подошёл к точке, откуда хорошо было видно место гибели оберста, поднёс к глазам бинокль. Тело убитого так и лежало на прежнем месте.
— Надо вынести тело, — ни к кому не обращаясь, сказал командир батальона. Все офицеры дружно повернули головы в сторону Павла. Вроде как сам виноват — сам и рискуй, вытаскивая тело убитого офицера.
Павел вздохнул. Получить пулю от русского снайпера ему вовсе не хотелось.
Пригнувшись, он метнулся к оберсту, ухватил его за обе руки и потащил. Когда Павел благополучно выбрался в безопасное, не простреливаемое место, сразу подскочили добровольные помощники и, взявшись за ноги оберста, помогли Павлу вынести его. Уложив его на землю, офицеры осмотрели голову.
— Да, тут поработал снайпер. Хорошо стреляет этот русский.
— Чёрт с ним, со снайпером! Что мы в штаб докладывать будем?
Павел не стал слушать дальнейшие разговоры. Вот удобный случай, и надо им воспользоваться.
— Я раздавлю этого снайпера, раскатаю его по земле, превращу в кровавое месиво! — закричал он и кинулся через открытый участок.
Павел рассчитывал, что на быстром бегу снайпер попасть в него не сможет. И если сейчас рвануть на танке через передовую на «нейтралку», офицеры батальона примут его бесшабашный поступок за аффект, за желание отомстить за погибшего оберста и хоть как-то загладить свою вину.
Павел подбежал к «Тигру». Экипаж возился в капонире.
— Все от машины! — скомандовал Павел. Сам же нырнул в люк и захлопнул его. Запустил двигатель, взглянул на приборы. Давление масла было в порядке.
Дав задний ход, Павел выехал из капонира, объехал укрытие и направился к переднему краю. Смотровую шторку поднял до отказа вверх. Так виднее, а ему надо попасть в «коридор» на минном поле, свободный от противотанковых мин. Он видел, как немецкие пехотинцы шарахались в траншеях в разные стороны. Танк мягко качнулся, переваливая через траншею, и сбил колья с колючей проволокой.
И вот он уже на «нейтралке». Павел выжал газ до упора. Однако инструкцией не положено на грунте развивать скорость выше двадцати километров. Но чего жалеть вражескую машину?
Немцы не стреляли. По-видимому, они полагали, что Павел взбешён гибелью оберста и поехал на «нейтралку» раздавить снайпера.
Русские просто не поймут, что происходит. Ведь перед атакой всегда следует артиллерийский налёт, а уж потом идут пехотинцы и танки. А сейчас по полю прёт одинокий танк — не иначе танкист сошёл с ума.
Никто не стрелял с обеих сторон, все выжидали. А Павел давил на педаль газа и молил судьбу, чтобы не попасть теперь уже на русские мины.
Вот уже видны передовые траншеи русских. Мотор ревел на больших оборотах, «Тигр» шёл почти на максимальной скорости — свыше тридцати километров в час. Какой-то пулемётчик дал в его сторону очередь, пули застучали по корпусу танка.
Павел опустил бронешторку. Получить пулю в лицо, когда свои уже близко, было бы обидно.
Наматывая на гусеницы колючую проволоку перед русскими траншеями, танк прошёл рядом с окопом дозора, и Павел успел заметить испуганные лица бойцов.
«Тигр» перевалил через передовую траншею. Танк не вёл пушечную и пулемётную стрельбу, и это удивляло советскую сторону.
Справа раздался пушечный выстрел. Снаряд ударил в корпус, не причинив вреда.
Промелькнула вторая траншея, а Павел продолжал давить на газ.
Перед смотровой щелью показалась позиция миномётчиков. Бойцы дружно кинулись от миномётов в разные стороны. Сделать что-либо с танком они не могли.
Павел объехал батарею миномётов, выключил передачу, встал и заглушил двигатель. Наступила тишина. Он не торопился покидать танк: если сразу выбраться, его сгоряча снимут очередью.
Через несколько минут кто-то из самых смелых постучал прикладом по броне.
— Немчура, вылазь!
Павел откинул люк и высунул из проёма обе руки, показывая, что он безоружен. Вслед за руками он просунул голову и поднялся в люке до пояса.
— Вылазь, стрелять не будем!
У танка стояли несколько миномётчиков с автоматами в руках. Один сжимал в руке противотанковую гранату.
— Заблудился, немчура?
— Специально приехал, — ответил Павел.
— Ты гляди, сержант! Немец, а по-нашему говорит лучше нас с тобой!
Павел спрыгнул с танка. Всё, он у своих. Если сразу, в горячке, в азарте не застрелили, то в СМЕРШ он должен попасть живым.
— Ты что, пьян?
— К своим приехал. Мне бы командира.
Вокруг танка собрались бойцы, поглядеть на «Тигра» вблизи было интересно всем. Издалека, на поле боя видели изредка, а чтобы вблизи, да пощупать — нет.
— Робяты, глянь, какой огромный!
Возник сначала старшина, следом — старший лейтенант. Он посмотрел на танк и, хмыкнув, спросил:
— Что происходит?
— Вот, танк к вам пригнал. К оперу из СМЕРШа мне надо, — объяснил Павел.
Старлей, услышав чистейший русский язык, удивился.
— Власовец, что ли?
— Почему власовец? Я разведчик, из ведомства Утехина, — немного приукрасил Павел.
Бойцы вокруг восхитились.
— А мы думаем — немчура! А он — наш! Эй, разведка, за танк, небось, орден дадут!
Вокруг засмеялись, напряжение спало.
— Чего на тебе форма немецкая? — поинтересовался старшина.
— Я что, в глубокий тыл к немцам в советском обмундировании ходить должен? И с ППШ на груди?
Старшина сконфузился. И в самом деле, брякнул, не подумавши.
— Закурить не хочешь? — подступили к Павлу бойцы. И тут же засыпали его вопросами.
— А управлять такой махиной тяжело? А то мы испугались поперва. Прёт на нас танк и не стреляет — никак живьём раздавить хочет.
— Разговорчики! — пресёк сержант. — Пошли, разведка!
Павел направился за офицером, услышав сзади:
— Вот повезло парню — танк у немцев угнал. Небось, в звании повысят или орден дадут.
— Ты сам попробуй в тыл немецкий сходить и танк угнать. Тебе точно орден дадут — если вернёшься, конечно.
Бойцы засмеялись.
Шли долго, около километра. На Павла косились — уж слишком непривычно было видеть старлея-артиллериста и рядом с ним — немецкого танкиста в полной униформе. Руки у Павла не были связаны, и пистолет при нём оставили, и оттого всё выглядело ещё более странным.
Едва они дошли до ближних тылов, как в небе послышался гул моторов. Вскоре показались две чёрные точки, превратившись в пикировщики «Ю-87», прозванные солдатами «лаптёжниками» за обтекатели на неубирающихся шасси. Они зашли в пикировании и сбросили бомбы.
— Принесло тебя на нашу голову, — с досадой сказал старлей. — Ведь они твой танк бомбят, а миномётная батарея рядом.
Что мог сказать в своё оправдание Павел? Он только пожал плечами.
В той стороне, где стоял танк, раздалось несколько взрывов. Старлей сплюнув, сказал:
— Да мы уже пришли.
Они зашли в избу, и старлей постучал в дверь. Из-за двери крикнули:
— Открыто.
За небольшим столом сидел капитан, курил «Беломор». Дым в комнате стоял коромыслом.
— А, Гладковский, привет. Это кто с тобой? Пленного, что ли, взяли?
— Да нет, сам к нам на танке приехал. Белым днём, через наше минное поле — и не подорвался. Повезло.
— На каком танке? — не понял опер.
— На «Тигре».
— А где он его взял?
— У него у самого спросите. Проехал через траншеи и встал около моей батареи.
— Разберёмся. Можете идти.
Старлей козырнул и ушёл. Капитан чертыхнулся, пробормотав: «Свалился ты на мою голову — теперь переводчика искать…»
— Зачем переводчика? — удивился Павел. — Я русский.
Едва услышав русскую речь, «смершевец» схватился за пистолет.
— Сука, власовец!
— Да что вы все с власовцем! Сначала старший лейтенант, теперь вы! Свяжитесь со СМЕРШем, ведомство Утехина, майор Турков.
— Так ты из зафронтовой разведки? Так бы сразу и сказал, — успокоился капитан. Он положил пистолет на стол и покачал головой.
— Сдай оружие и документы.
Павел достал из кобуры «вальтер» и положил его на стол. Из нагрудного кармана достал офицерское удостоверение. Капитан развернул его, сверил фото. Медленно прочитал по слогам немецкий текст.
— Так ты лейтенант?
— Так точно, командир взвода «Тигров», что стоят напротив нашей передовой.
Капитан выглянул в окно, как будто мог увидеть там танки.
— Подожди, я не понял. Ты немца убил и взял его форму?
— Да нет. Я окончил немецкую танковую офицерскую школу, мне присвоили звание. Служу в пятьсот седьмом танковом тяжёлом батальоне.
— Замысловато что-то.
Капитан постучал в стену. Вошёл сержант.
— Присмотри пока за ним, мне позвонить надо.
Павел вышел с сержантом и уселся в углу комнаты на снарядный ящик.
— И чего с немчурой возиться, — пробубнил сержант. — Пулю в затылок — и все дела.
