Георгий Красковский - На дорогах войны
— Мы переходим в наступление. Предстоящий бой для нас особенный, потому что наша конечная цель — фашистское логово, Берлин. За кровь и слезы, за отцов и братьев, сестер и матерей, за погибших друзей, за горе народное — будем бить врага беспощадно! Агапов, сколько было у него силы, крикнул:
— За Рудниченко!
— За Рудниченко! — словно эхо, откликнулся на призыв Агапова батальон.
…Агапов и Витвицкий были первыми среди тех, кто с автоматами и связками гранат устроился на жалюзи боевых машин. Стоголосо заговорили наши батареи. В течение двух часов бушевал артиллерийский смерч.
Кравченко, взглянув на часы, отдал короткий приказ:
— Заводи моторы!
Танкисты устремились вперед штурмовыми группами. Когда была пройдена нейтральная зона, Агапов и Витвицкий вместе с другими десантниками соскочили с танка. Дальше бойцы передвигались по-пластунски. Каждый метр, отделявший их от населенного пункта, находился под сильнейшим вражеским огнем. Завязался гранатный бой. Наши артиллеристы усилили огонь по гарнизону противника. Этим воспользовались советские танкисты, пехотинцы и десантники. Раздалось дружное «ура». Танкисты капитана Кравченко вместе с пехотой ворвались в населенный пункт.
Агапов заметил, что фашистские молодчики поспешно бросили танк. Их догнала очередь из автомата. Николай коротко бросил на ходу:
— Есть у нас теперь машина, Саша!
Через несколько минут Агапов уже орудовал за рычагами немецкого танка «T-IV». Витвицкий занял место командира машины.
— Полный вперед! — скомандовал Витвицкий. Николай принял рычаги на себя, и машина послушно повиновалась его воле. Он повел танк вслед отступающему противнику. Вскоре навстречу несущемуся танку выскочил эсэсовец в черной форме со зловещей эмблемой черепа на фуражке. Размахивая стиснутыми кулаками, он неистово кричал:
— Хальт, хальт, хальт!!!
Агапов притормозил машину перед самым носом эсэсовца. Когда тот, по-видимому, хотел приказать танковому экипажу повернуть снова на восток, Николай внезапно дал газ.
— Долго жил гад! — таков был приговор Агапова фашисту.
Но далеко отрываться от батальона было нельзя: свои же могли поджечь танк, не зная того, что в нем орудуют Агапов с Витвицким. Николай свернул в первый же переулок. Оказалось, что и там нельзя остановиться: возле орудия суетились солдаты в зеленых шинелях. Решительный рывок навстречу артиллеристам. Их настигла такая же участь, что и офицера СС.
На пути к Берлину умолкла навсегда еще одна вражеская батарея.
НА ЗЛАТУ ПРАГУПосле прорыва обороны противника на реке Нейсе войска Первого Украинского фронта перешли в решительное наступление на Берлин. В этих боях участвовал и танковый батальон капитана Кравченко. Николаю Агапову и его боевому другу Саше Витвицкому еще не раз приходилось ходить в танковые атаки.
Как-то три танковых экипажа из батальона Кравченко получили задание: захватить железнодорожный разъезд. В числе этих экипажей был и Николай Агапов. К счастью танкистов, на разъезде оказался человек, который ждал прихода Советской Армии. Немец помог танкистам укрыть машины в засаде, затем сообщил на станцию о том, что путь свободен. Вскоре показался вражеский бронепоезд. Танкисты расстреляли его в упор.
Под Дрезденом случилось несчастье. Здесь из фаустпатрона был подожжен танк Агапова. Николай вытащил из горящей машины смертельно раненного Витвицкого. Сашу немедленно отправили в госпиталь. Солдат умер, не дождавшись долгожданного Дня Победы.
Агапова тоже направили в полевой госпиталь. Но на этот раз Николай Федорович долго не задержался. Узнав о гибели капитана Кравченко, он стал настаивать, чтобы его немедленно выписали. Агапов умолял, уговаривал, грозился сбежать. Ну и пусть не зарубцевались ожоги на лице, пусть! Но ему надо во что бы то ни стало побывать в батальоне.
— Да поймите же вы, не могу я сидеть здесь ни одного часа, — убеждал Николай начальника госпиталя. — Погиб наш комбат, какой человек был, если бы вы знали! Наши дерутся за Берлин. Я должен быть там, с ними!
Но тот был неумолим. Тогда Агапов пошел на хитрость. Он попросился в наряд на кухню. Ему разрешили. Получив обмундирование, он тут же сбежал в родной батальон. Но драться за Берлин все же не пришлось Агапову. Его батальон получил приказ: идти на Прагу, на помощь восставшему городу.
И снова бои. Гитлеровцы пытались любой ценой задержать наступление Советской Армии. Прорвав оборону западнее Дрездена, советские танкисты в течение одной ночи продвинулись почти на сто километров. На рассвете 9 мая вступил в Прагу батальон Николая Агапова. Советские танкисты помогли братскому народу Чехословакии очистить свою столицу от фашистской нечисти.
ДОМОЙ…Тихо шумит бор. На лесной поляне выстроились танкисты. На ветру колышутся боевые знамена, сверкая орденами и золотистой бахромой. Стоит в боевом строю и Николай Федорович Агапов. Солдат честно выполнил свой долг. И сейчас перед строем он вместе с другими бойцами отдает воинские почести перед памятью павших в борьбе с фашизмом.
…Поезд идет на Москву. Николай Агапов молча стоит у окна. Мимо проносятся бесконечно длинные поля с редкими, местами совсем вырубленными, лесами. По сторонам железнодорожного полотна следы недавних боев. Вот и деревня Сулько, а за ней холм. Здесь похоронен его боевой товарищ Леонид Рудниченко, с которым он вместе начал трудную фронтовую судьбу в экипаже «Амурский мститель». И пока жив Николай, всегда будет с ним незабвенная песня друга:
Три танкиста,
Три веселых друга —
Экипаж машины
боевой!
…Далеко позади осталась деревня Сулько. Может, Николай никогда больше не побывает здесь. Но он знает, кто бы ни жил в этой небольшой польской деревушке, скажет:
— Низкий поклон тебе, русский солдат.
В ГОСТЯХ У ГЕРОЯИз уст в уста передавалась на нашем участке фронта легенда о танковом экипаже «Амурский мститель». И, как водится в таких случаях, каждый новый рассказчик незаметно для себя вплетал в рассказ частицу своей фронтовой биографии.
Время шло, а легенда об амурцах жила и не умирала. В свое время и я ее слышал, затем рассказывал молодым бойцам, еще не опаленным жаром боя. И вот сейчас, спустя двадцать лет после войны, когда в памяти стерлись подробности этой удивительной истории, она снова дошла до меня. Я сначала не поверил В. М. Журавлеву, который по телефону настойчиво убеждал, что одного из героев танкового экипажа «Амурский мститель» забросила судьба в наш родной город.
Николая Федоровича Агапова я знал уже не первый год. Да разве только я! Его очень хорошо помнят многие на заводе имени Колющенко, где он работал слесарем несколько лет назад. Тогда его имя часто упоминалось в заводской газете, в докладах, на собраниях. О нем говорили как о запевале социалистического соревнования, лучшем рационализаторе завода.
Теперь Николай Федорович трудится на автоматно-механическом заводе. О нем говорят, как о мастере своего дела, чутком и отзывчивом коммунисте, активном общественнике.
— Николай Агапов — один из лучших слесарей нашего цеха, гроза хулиганов, — так охарактеризовал его начальник инструментального цеха Николай Петрович Андрусенков. — Когда он выходит с дружинниками на дежурство, люди могут спокойно отдыхать.
Но никто, ни на заводе имени Колющенко, ни на автоматно-механическом заводе, до последних дней даже не догадывался о том, что бывший гвардии старшина Агапов герой танкового экипажа «Амурский мститель». Молчал об этом и сам Николай Федорович. И не потому, что ему нечего было рассказать людям о себе. Нет! Просто не считает Николай Федорович, что об этом надо говорить. Ведь тысячи людей прошли через войну. И кто на войне не отличался подвигами!
Первым «открыл» Агапова его товарищ по работе Василий Михайлович Журавлев.
…Вечером, когда Николай Федорович вернулся с работы, мы пришли к нему в гости. Нас приветливо встретила хозяйка дома Валентина Васильевна. Ее большие, молодо искрящиеся глаза не скрывают радости.
— Сколько раз я говорила: «Коля, расскажи ты людям о себе, о своих фронтовых друзьях». А он, знай, свое твердит: «Таких, как я и мои товарищи, — миллионы».
Беседа наша затянулась. Николай Федорович охотно рассказывал о своих друзьях-однополчанах — Леониде Рудниченко, Иване Бинюкове, Александре Витвицком, о капитане Кравченко и скромно умалчивал о себе. Дочурка Тома устроилась на коленях отца. Она нет-нет да и задаст ему вопрос:
— Пап, а пап, а дядя Леня к нам приедет в гости?
По лицу Николая Федоровича пробегает тень. Он медлит с ответом, потом задумчиво произносит:
— Нет, доченька, не приедет. Он отдал свою жизнь за твое счастье, за весну на нашей земле.
