Даир Славкович - «Я вернусь, мама!..»
Полз быстро. Моток хорошо раскручивался. «Хватит ли его?» — не давала покоя мысль… Хватило.
Вот и насыпь, рельсы. Юный партизан прикрепил гранаты к мине, стал протягивать проволоку, прикрепил ее к взрывателю. Скорее, скорее!.. Наконец все готово. Костя присыпал песком гранаты, проволоку, мину. И тут же услышал: за поворотом пыхтит паровоз. Мальчик кубарем скатился с насыпи и через минуту был среди своих товарищей.
— Молодец, Кастусь! — сказал командир. — Успел… Состав был уже виден.
— Тяжело ползет, — прошептал Матрос. — Видать, здорово нагружен.
— Если на этот раз не выйдет, немцы из эшелона наверняка нас заметят, — дядька Базыль говорил спокойно, хладнокровно. — Готовьте оружие. С целым эшелоном придется сражаться. Сколько ни уничтожим, а все наши.
— В случае удачи, если эшелон взорвется, в лес не отходить, — приказал товарищ Борис. — Здесь затаимся.
Колеса поезда стучали уже совсем близко.
— Вагоны с солдатами, — определил Костя. — А сзади под брезентом техника.
— Бери, сынок. — Дядька Базыль подал мальчику конец черного телефонного провода. — Пусть рука твоя будет легкой.
Костя приподнялся, встал на колени. Увидел, как немец-машинист с удивлением глянул на него из паровозной будки, похоже, что-то хотел сказать солдату, который стоял рядом с ним. Но не успел…
— За Беларусь! — Костя изо всей силы дернул проволоку.
Над железной дорогой поднялся столб пламени и дыма. Ухнуло так, что застонала земля. В лица партизан ударила волна горячего упругого ветра. Паровоз вздыбило, бросило набок, потом вниз. Один на другой наползали вагоны с солдатами, на них валились платформы с пушками. Все это крошилось, лязгало и летело под откос. Начался пожар, гремели оглушительные взрывы.
— Не видать вам Восточного фронта! — прокричал Костя, и сердце его яростно колотилось. — Хватит с вас и нашего, партизанского!
— Солидный капут! — подытожил Матрос.
— Отходить в кустарник! — прозвучала команда.
Залегли между кочками в редком лозняке вблизи железнодорожного полотна. Снизу пронимала болотная вода, сверху не давали покоя комары.
На место диверсии приехали жандармы, начали осматривать все вокруг. Горстка редких кустов близ дороги просматривалась насквозь: кусты как кусты, ничего подозрительного. Диверсанты, конечно, уже далеко. Бинокли офицеров были направлены на лес. Туда на прочес и пошла цепь солдат.
Целый день, не шелохнувшись, пролежали подрывники под носом у врага. Рядом слышался чужой говор. И только когда стемнело, немцы уехали. Партизаны встали и двинулись в обратный путь. Задание было выполнено.
— И фрицев перехитрили, — смеялся Матрос, — и сами живы. Еще повоюем! А, Костя?
Галстук на автомате
В лесу, по пути в лагерь, подрывники встретились с группой партизан своей бригады, которые тоже возвращались с задания. Вместе остановились в небольшой березовой роще: стоял знойный полдень, надо было дождаться темноты. Но роща оказалась редкой, и, как ни маскировались, засек их воздушный фашистский разведчик. Он сделал круг над рощей и улетел. Теперь надо было скорее уходить. Нарушались все законы безопасности, но выбора не было. Вблизи виднелся заливной луг, голый, ровный, без кустов и кочек.
— Здесь за километр бельмом на глазу будешь, — хмуро сказал дядька Базыль.
— Да уж, не спрячешься и не убежишь, — промолвил пожилой усатый партизан, — лес далеко, а слева река.
— Надо вправо, по картофельному полю идти, — предложил товарищ Борис. — К бору ближе. Если рощу начнут бомбить, можно отлежаться в бороздах.
— Тогда дорогу придется пересекать, — сказал командир диверсионной группы, с которой встретились подрывники.
— Шут с ней, с дорогой, — дядька Базыль махнул рукой. — Перебежим! А там и до леса рукой подать.
По картофельному полю идти было неудобно: ноги попадали то на грядки, то в междурядье. Люди оступались.
— Поднажмем, хлопцы! — торопил товарищ Борис. — Быстрее!
И все ускорили шаг, тревожно посматривая в ту сторону, где исчезла «рама».
Однако не небо грозило партизанам бедой…
Не успели пройти и половины поля, как послышался рев моторов на дороге, которую партизаны спешили перебежать.
Пришлось залечь в бороздах.
— Не шевелиться! — приказал товарищ Борис. — Может, проедут мимо.
Но у немцев, видимо, был иной план. Две машины остановились у самого картофельного поля.
— Как раз в том месте, где нам дорогу переходить, — прошептал Костя.
— Да, маленько не согласовали с нами, — зло усмехнулся Матрос.
Между тем часть солдат спрыгнула и залегла по ту сторону дороги в низкорослом можжевельнике. Остальные кружным путем поехали к березовой роще. С другой стороны к ней спешили мотоциклисты.
Партизаны тихо переговаривались:
— Вишь, засада. Хитро придумали!
— В клещи рощу хотят взять.
— Им и невдомек, что в березняке никого нет.
— Радости мало. Прочешут рощу и за это поле примутся.
— Путь назад отрезан, — сказал командир диверсионной группы. — Выход один: вперед — и первыми атаковать. Кто прорвется, тот прорвется. А так… Все тут ляжем.
— Принято! — согласился товарищ Борис. — Только раньше приказа головы не поднимать.
Поползли по бороздам, стараясь, чтобы не качалась ботва.
— Так и бригаду миновать можно, — усмехнулся Матрос.
— Прикуси язык, весельчак, — цыкнул дядька Базыль, — шутить по ту сторону дороги будем.
Впереди оказался небольшой бугор. Картошка на нем не проросла. Партизаны поползли по краю бугра.
До дороги было уже совсем близко. И тут их заметили. Фашисты поняли: засада раскрыта.
— Партизан! Сдавайсь! — послышался громкий голос. — Вы окружены!
В ответ грянул залп. И тогда застрочили фашистские пулеметы и автоматы из-за дороги. Пули свистели над головами, прошивали картофельную ботву.
— Задержка — смерти подобна! — Товарищ Борис отстегнул от пояса «лимонку». — Сейчас остальные фрицы сюда слетятся.
— Жаль, знамени нет! — Матрос сбросил с себя куртку, остался в полосатой тельняшке.
Костя ощутил горячий озноб, как наяву увидел перед собой комиссара Муравьева со знаменем в пылающем Столбцовском лесу. Рука лихорадочно выхватила из-за пазухи пионерский галстук, который юный партизан всегда носил с собой. «Только бы успеть!» Дрожащими пальцами он прикрепил галстук к стволу автомата. Вот оно, боевое красное знамя! Могучая огненная сила подняла Костю с земли:
— Вперед! Бей гадов!
Партизанское «ура!» заглушило выстрелы и пулеметные очереди. Все, как один, ринулись на врага, к дороге.
Через несколько мгновений лес принял тех, кто прорвался через вражеские ряды… Когда отошли достаточно далеко и остановились, чтобы перевести дух и перевязать раненых, Костя дрожащими руками отвязал от горячего ствола галстук. На маленьком знамени — две круглые дырочки от пуль. Френч также был прострелен в нескольких местах.
— А ты, парень, знаменосец хоть куда! — похвалил Жора. — Матросская косточка.
— Геройский малый, — подтвердили партизаны.
А впереди была не одна сотня километров по тылам врага, по Витебской, Гродненской, Минской, Гомельской, Смоленской и Калининской областям. Впереди были десятки больших и малых боев и много расставаний навсегда с боевыми товарищами…
Один за всех, все за одного
Операция предстояла трудная и ответственная: уничтожить маслозавод, который работал на немецком оборудовании и снабжал маслом фашистскую армию. Завод охраняли немцы и полицаи.
Разведчики побывали в окрестных деревнях Моталь, Пышковичи, Поречье. Почти во всех деревнях стояли небольшие гарнизоны врага, посты задерживали и проверяли каждого подозрительного.
И все же группа разведчиков, среди которых был Костя, сделала свое дело: на карте-комбрига появились отметки о вражеских укреплениях, пулеметных точках, минных полях, постах, казармах, дорогах, которые надо перекрыть, путях, по которым может вестись погоня. Боевая задача усложнялась тем, что одновременно с маслозаводом предстояло уничтожить спиртзавод и шерстобитную фабрику, которые тоже работали на фашистов. Для выполнения боевой операции был выделен третий отряд. Все три предприятия находились рядом. Руководил операцией заместитель начальника штаба бригады Яков Бочкарев.
Маслозавод находился на берегу реки Ясельды, на открытом месте. Подойти к нему днем было практически невозможно.
…Августовские ночи росистые, звездные. И хотя было тепло, от напряжения перед штурмом Костю пробирала дрожь. Во скольких операциях, боевых разведках побывал уже юный партизан! Товарищи не без оснований считали его опытным бойцом. Однако перед каждым новым боем мальчика охватывало душевное волнение: к войне невозможно привыкнуть.
