Михаил Савельев - Парни из легенды
Вытерпела. Не взглянула…
Так сколько же лет ей было тогда? Все те же семнадцать. Только никого это не интересовало.
После выхода из окружения Тамару направили в медсанбат танкового корпуса. На пути наступающего корпуса было много городов и боев за их освобождение. Была и Курская дуга. Какая битва шла на этой огненной дуге — работники медсанбата чувствовали по нагрузке. Раненых везли почти непрерывно. Было много утомительных дней и бессонных ночей. И еще бесконечные налеты вражеской авиации. Фашисты бомбили и медсанбат. Погибли несколько раненых танкистов, военврач Козырев, операционная сестра, осколок бомбы впился и в ногу Тамары. Ее отправили во фронтовой госпиталь…
Шел ей уже двадцатый год. Из госпиталя вернулась в свой медсанбат. И снова бои: за Киев, за Житомир. В районе Шепетовки танкисты освободили лагерь военнопленных. Медсанбат получил приказ — немедленно выехать в лагерь и оказать возможную помощь освобожденным людям.
За два с половиной года на фронте Тамара видела и пережила много страшного, но то, что она увидела в лагере военнопленных, было воистину ужасным. Это был лагерь смерти. В неотапливаемых бараках военнопленные умирали от гноящихся ран, от холода и голода, от сыпного тифа, от дистрофии. Трое суток без сна и отдыха работники медсанбата спасали умирающих. Но, конечно, спасти удалось далеко не всех.
Потом были бои за Черный Остров, за Львов и Перемышль, при форсировании Вислы и Одера. И везде искалеченные тела, кровь, страдания людей. На пути танкистов к победе были и Берлин, и Прага… Но до Праги Тамара не дошла.
Второго мая, когда фашисты в Берлине выбросили белый флаг капитуляции, корпус получил приказ идти на помощь восставшей Праге. И танкисты устремились к столице Чехословакии. Через Дрезден, через Рудные горы. Вслед за танками шел и медсанбат.
Передовые подразделения уже ворвались в Прагу и в скоротечных боях разгромили гитлеровцев. Население Праги ликовало, приветствуя своих освободителей. В эфире на всех языках мира витали слова о полном разгроме немецкого фашизма, о конце войны.
Восьмого мая машины медсанбата подходили к Праге. До города оставалось несколько десятков километров.
Все произошло совершенно неожиданно. Справа и слеза от дороги вдруг поднялись высокие султаны земли, грохнули разрывы снарядов, идущая впереди машина опрокинулась в кювет и загорелась. Вместе с санитарами Тамара бросилась к горящей машине…
Что было дальше — она не помнит. Пришла в сознание в чистой светлой комнате на белоснежной постели. Голова в бинтах. У постели подруга Зина, утирая слезы радости, шептала:
— Потеряла надежду увидеть тебя живой…
Она и рассказала, что машины медсанбата, обстреляли фашисты, не подчинившиеся приказу о капитуляции и прорывавшиеся на запад, к американцам.
— Прорвались? — с трудом шевеля губами, спросила Тамара.
— Черта рыжего! — сердито ответила Зина. Наши танкисты такого вложили, что никакая Америка им не понадобилась.
…Лейтенанту медицинской службы, старшей операционной сестре Тамаре Васильевне Королевой шел тогда двадцать первый год.
ПЕСНЯ О ГЕРОЯХ
Летом 1981 года проводил я отпуск на Украине. Многое влечет меня в эти края. Там живут мои однополчане. Там братские могилы, в которых вечным сном спят боевые товарищи. Много незабываемых, памятных мест: Харьков и Мерефа, Лизогубовка и Переяслав — Хмельницкнй, Григоровка и Пуща — Водица и, конечно, Киев. Ведь не случайно нашему гвардейскому танковому корпусу было присвоено почетное наименование Киевского. А потом он стал и Киевско — Берлинским…
Теплым июльским вечером, возвращаясь в деревню Петривцы с бывшего командного пункта генерала Ватутина, превращенного в своеобразный музей, мы услышали мелодичную украинскую песню. Пели молодые ребята, только что вернувшиеся со стрельбища, на котором проходили соревнования досаафовских организаций района. Пели очень душевно, и мы невольно остановились. И тогда до нас отчетливо донеслись слова:
Былысь друзи за щастя народнэ,
Двадцять п'ять йих було, двадцять п'ять.
Славни йих имэна благородни
Будуть вично у писни лунать…
Мы подошли к ребятам и спросили, знают ли они имена героев, о которых пели песню. Да, знают. Не всех, конечно, но знают, что фамилия командира взвода Широнин, что были там бойцы Вернигоренко, Скворцов, Фаждеев, Исхаков… Да, не забыл и не забудет народ имена героев, если сложил о них песню.
…В конце февраля 1943 года фашистское командование, перебросив на Восточный фронт из Западной Европы значительную группу войск, предприняло в районе Харькова контрнаступление. На ряде участков фронта наши войска вынуждены были отступить. Эта неприятная участь постигла и наше соединение. Отбиваясь от наседавшего врага, мы отходили на указанный рубеж в районе Мерефы.
Вечером второго марта, оторвавшись от врага и выходя к селу Тарановка, мы увидели окапывающихся солдат. Какое–то подразделение обороняло дорогу у железнодорожного переезда. К нам подошел невысокий сухощавый лейтенант, сопровождаемый молоденьким автоматчиком, и коротко представился:
— Лейтенант Широнин. Разрешите узнать, какая это часть. Мне сообщили, что все наши подразделения уже отошли… Да, мне приказано держать здесь оборону и не пропустить фашистов за линию железной дороги… Штаб нашей части в Тарановке.
Мы вздохнули с облегчением. Здесь уже готовили врагу достойную встречу.
Весть о подвиге взвода лейтенанта Широнина дошла до нас не сразу. Было известно, что фашисты у села Тарановка остановлены. Пронесся слух, что взвод лейтенанта Широнина погиб под Тарановкой целиком, но врага не пропустил. Потом, вернувшись из госпиталя, офицер сообщил, что лежал в одной палате с Широниным и тот подробно рассказал, что произошло у железнодорожного переезда. Несколько позже об этом появилось сообщение в печати. И уже значительно позднее был опубликован Указ о присвоении звания Героя Советского Союза всем двадцати пяти широнинцам, вставшим на пути врага.
…Первая атака па позиции широнинцев была произведена с воздуха. Семнадцать «юнкерсов», пикируя на окопы взвода, сделали несколько заходов. Во взводе появились раненые, двое из расчета приданной противотанковой пушки были убиты.
Затем показались танки. Они шли, не рассчитывая встретить сопротивление на земле, тщательно перепаханной бомбами. Но орудие широнинцев успело подбить два танка и один броневик. Перед другими танками поднялась стена разрывов гранат. Двигающиеся за машинами пехотинцы были прижаты к земле автоматным огнем.
Враг откатился назад. Широнин написал донесение: «Атака отбита. Уничтожено три танка, два бронеавтомобиля. Свои потери: выведено из строя орудие. Есть убитые и раненые. Гитлеровцы готовятся к новой атаке. Против нас их примерно батальон и полтора десятка танков». Донесение вручил своему ординарцу Пете Шкодину:
— Быстренько, Петро, доставь комбату. Про все остальное расскажешь. Видишь, новая атака начинается.
Пять раз наступали гитлеровцы на позиции взвода. Широнинцы укрывались от огня на дне окопов, подпускали атакующего врага вплотную и били его наверняка. Каждый солдат действовал не только смело, но и расчетливо, экономя и боеприпасы, и свои силы. Увидев, что танк прорывается через окопы, где остановить его уже некому, рядовой Болтушкин, засунув под ремень несколько гранат, пополз под танк…
Когда началась шестая атака, во взводе осталось восемь человек. И все были ранены. Командир взвода был ранен трижды. Разбитое оружие заменяли, забирая его у погибших товарищей. У них же забирали и патроны, и гранаты. К началу этой атаки на правом фланге оставалось двое: автоматчик таджик Фаждеев и пулеметчик узбек Исхаков. Приняв команду лейтенанта «прижать пехоту», Исхаков короткими очередями бил и бил по наступающему врагу. Его заметили, и из танка ударила пушка. Снаряд разорвался, ударившись в стенку окопа. Фаждеева придавило землей. Придя в себя, он увидел, что несколько фашистов уже ворвались в окопы. Предчувствуя победу, на позицию широнинцев бежала вторая цепь гитлеровцев. Автомат у Фаждеева заело… Оглянувшись, солдат увидел пулемет Исхакова. С трудом высвободив заваленные землей ноги, Фаждеев схватил пулемет…
Цепь фашистов уже была в двух десятках метрах от окопов, когда во фланг ей ударила горячая свинцовая очередь. Меткий огонь неумолимо косил гитлеровцев. Цепь атакующих сломалась, дрогнула и беспорядочно покатилась назад. Танки остановились и открыли огонь по окопам, нащупывая пулемет Фаждеева. Снаряды рвались рядом… Теряя сознание, солдат услышал крики «ура!»
На выручку широнинцам шла долгожданная помощь.
Широнин, истекая кровью, увидел, как в окопы с ходу прыгали солдаты подошедшего подразделения, и потерял сознание. Но около, него уже суетился незнакомый солдат, приговаривая:
