Владимир Ходанович - Блокадные будни одного района Ленинграда
Члены этой комиссии, верно, со стороны видели себя одетыми в кожанки членов «троек» революционного трибунала времен Гражданской и 1937 г. А ведь свои же, депутаты…
Ленинский райисполком 13 августа 1941 г. рассмотрел протест районного прокурора по этому делу. И вынес решение: заменить наказание в шесть месяцев «отбытым сроком лишения свободы»[362].
Случаи нарушений правил светомаскировки (как и факты привлечения за это к ответственности) имели место и в последующие годы. Причем, нарушения вменялись как жильцам, так и управляющим хозяйствами (оставляли включенным свет на лестничных площадках)[363].
«Учитывая, что свет в квартире был зажжен лишь на несколько минут, на время затемнения окна, и что окно выходит на стену», решение административной комиссии о наложении штрафа в 200 руб. Ленинский райисполком 27 февраля 1943 г. отменил[364].
«Учитывая, что гр. НИЩЕНСКАЯ Е.А. является женой военнослужащего, зарабатывает всего лишь в месяц 250 рублей и что наложенный Административной комиссией на нее штраф в размере 200 рублей чрезмерно велик», решение Административной комиссии «изменить, снизив штраф до 50 рублей»[365].
Согласно «Положению» от 24 апреля 1941 г.[366], адмкомиссии, утверждавшиеся сроком на два года, должны были состоять из председателя (члена райисполкома), его заместителя (из числа начальников райотделов милиции), секретаря и членов комиссии (6 человек из числа районных депутатов). И при рассмотрении дел работать, во-первых, во внерабочее время, во-вторых, не обязательно в полном составе, а только – председатель, секретарь и один член комиссии.
Комиссиям предписывалось рассматривать дела в пятидневный срок со дня поступления протокола о нарушении либо жалобы на постановление начальника отделения милиции. Вызов нарушителей на заседания (по «Положению») являлся обязательным, свидетелей – только в случаях, «когда письменные их объяснения недостаточны или неясны». Неявка на заседание комиссии нарушителя (получившего повестку своевременно) «не приостанавливает рассмотрение дела». Заседания комиссий декларировались открытыми, но (подчеркивалось) «протокол заседания комиссией не ведется».
Мер взысканий, которые могли накладывать комиссии, по «Положению» было только три: «предупреждение», штраф не свыше 100 руб. и исправительно-трудовые работы на срок до 30 дней. Последнее могло применяться при неуплате штрафа нарушителем, но не могло быть применено к инвалидам 1-й и 2-й групп, беременным женщинам и некоторым другим категориям граждан.
Взыскание также не могло быть наложено на лиц моложе 16 лет и в случаях, «если с момента нарушения прошло большое одного месяца».
Штраф, наложенный комиссией, должен был быть внесен нарушителем в одно из отделений банка в 15-дневный срок со дня вручения ему постановления комиссии. Квитанция об уплате штрафа предъявлялась в адмкомиссию «для отметки».
Насколько комиссии следовали «Положению» о них в предвоенное время, можно судить по выдержкам из решения городского исполкома, рассмотревшего 24 апреля 1941 г. деятельность районных комиссий в предыдущий календарный год. «Имеют место случаи» (констатировалось горисполкомом) «незаконного привлечения граждан к административной ответственности», протоколы о нарушениях, направляемые органами милиции в комиссии, составляются «небрежно и неграмотно», да и еще и «по истечении значительного срока их составления»[367].
В условиях военного времени подобные «случаи» еще и усугубились.
И в следующие годы факты отмены приговоров административной комиссии райисполком стали нередки. Инвалид войны 1939–1940 гг. за нарушение «санитарных правил» был приговорен… к лишению свободы на 3 месяца. Райисполком: решение адмкомиссии «как незаконное» отменить, «принять срочные меры к освобождению гр. Тимофеева из под стражи»[368].
А в «Крестах» (в январе 1942 г.) умирали от голода, «не дождавшись ни суда, ни следствия»[369].
По «Положению» комиссии не вправе были рассматривать дела об административных взысканиях, налагаемых «органами милиции и другими органами на основании специальных постановлений». В частности, за нарушения паспортного режима. Однако примерно с конца 1942 г. доминантой в решениях адмкомиссий становится именно «нарушение паспортного режима».
Дочь, «имеющая постоянную прописку в г. Ленинграде», ночевала у своего отца – выставлен штраф в 35 руб. «за нарушение паспортного режима». Женщина «допустила» переночевать у себя свою сестру – аналогичное решение[370].
«Учитывая, что ночлег гр. ПЕТРОВА в квартире гр. ФЕДОРОВОЙ был случайным, что не является нарушением паспортного режима», решение адмкомиссии от 1 декабря 1942 г. о наложении штрафа в суме 50 руб. на гражданку М.Е. Федорову было решено «отменить и дело производством прекратить»[371].
Отмены решений адмкомиссии следовали, если представителю прокуратуры удавалось доказать, что ночлег «был вызван продолжительной воздушной тревогой».
Или такой случай. Адмкомиссия приняла решение: наложить штраф в 150 руб. на человека, получавшего 125 руб. в месяц. Райисполком счел наложение штрафа правомерным, но проявил гуманность: снизил его до 25 руб.[372].
А если не платить штраф? Так и делали (судя по статистике – почти половина), стремясь оттянуть платеж, чтобы наступила исковая давность.
Примерно один раз в год райисполком рассматривал вопрос о работе административной комиссии. И каждый раз указывал в своих решениях, что акты составляются небрежно.
Рассмотрел он этот вопрос и 16 марта 1944 г. И что же? По-прежнему (то есть на протяжении нескольких лет существования) в работе адмкомиссии еще «не изжиты существенные недочеты»[373].
И первым среди «недочетов» был назван тот, который позволяет реконструировать, как «закручивались» административные дела. Комиссия рассматривала дела заочно. Практика выездов (выходов) членов комиссии в домохозяйства для разбирательств (с установлением личностей, опросов свидетелей и т. д.) к началу 1944 г. прекратилась. То есть: не «понравился» главе домохозяйства (или соседям) новый жилец – достаточно сообщить устно любому члену комиссии, что в комнате гражданина N ночевало неизвестное лицо. И комиссия штамповала решения, не вдаваясь в такие «подробности», является ли гражданин N инвалидом или нет, сколько человек у него на иждивении, каков размер его заработной платы и т. д.
Для сравнения. Соседний, Кировский, райисполком утвердил «комиссию по наложению административных взысканий» 3 июля 1941 г. В нее вошли: председатель (член исполкома), заместители (начальники обоих районных отделений милиции), секретарь и 11 членов – депутаты разных округов[374].
9 июля 1942 г. райисполком в первый (и судя по всему, последний) раз обсудил вопрос «О практике работы административной комиссии»[375].
Отмечено, с одной стороны, что «дела решаются оперативно, как правило, в течение 24-х часов с момента поступления адм. протоколов или актов». С другой – «в практике работы Административной Комиссии имеются существенные недостатки». Как и в Ленинском районе, ряд решений «небрежно оформлены». Но, в отличие от своих коллег, кировцы, констатировав, что к ответственности привлечено «значительное количество граждан» за нарушение паспортного режима (проживание без прописки), «хотя прав на привлечение к адм. ответственности граждан за подобного рода нарушения Административной Комиссии не предоставлено», подобную практику запретили.
Из «Списка командиров, политработников и бойцов Комсомольского Полка по охране революционного порядка в городе Ленинграде, проявивших образцы в работе милиции», составленного командиром полка младшим лейтенантом милиции М. Сорокиным и комиссаром полка Чирковым в декабре 1941 г.:
«ФЕДОРОВА Анна Михайловна, 1923 г. рождения, член ВЛКСМ, боец 13-го отделения милиции Ленинского района». Раздел «Краткая характеристика»: «Работает в подразделении с 8/IX-41 г. По ее инициативе ряд нарушителей светомаскировки привлечен к ответственности. Активно помогает соблюдать паспортный режим. Обнаружила 3-х нарушителей, проживающих 10 дней без прописки. Во время бомбардировки 14/IX-41 г. в очаге поражения (уг. пр. Газа и Курляндской ул.) проявила самоотверженность, спасая раненых»[376].
В одном архивном деле сохранилась докладная записка от 12 августа 1941 г.[377] по обследованию пяти домов по четной стороне проспекта Газа. И опять – «прославился» дом «Ивана Ивановича Газа».
Констатировалось, что у ворот дома № 42 установлено до 19 часов дежурство групп самозащиты, а с полуночи до утра там же дежурит дворник. На чердаке круглосуточно дежурят два человека. В бомбоубежище имеются печи, вода, «санитарные узлы», шанцевый инструмент, ломы, лопаты. «Помимо бомбоубежища, имеются во дворе щели, но нужно отметить, что население, живущее в доме, во время воздушной тревоги мало укрывается в бомбоубежище, а в щелях совершенно не укрываются. Пропусков на вход в убежище нет. <…> Обучаются только одни домохозяйки», «политорганизатора нет», «нет в доме санитарной команды». В других же домах, по итогам проверки, не оказалось постов на чердаках в ночное время и «массово-политической работы не проводится»[378].
